Страница 19 из 54
– Мы очень редко ходим в кино.
– И правильно делаете, – ответил я, еще не зная, как мне себя вести.
Мне проще с людьми, которые меня недооценивают, чем с поклонниками, ведь те, что недооценивают, ничего особенного от меня не ждут.
– Нерисса писала вам, что болеет? – спросил я.
Супруги не спеша усаживались в кресла. Ван Хурен занялся какой-то подушечкой, которая ему мешала. Не глядя на меня, он ответил:
– В одном из писем она писала, что у нее что-то с железами.
– Нерисса умирает, – сказал я резко. Впервые за вечер они проявили интерес. Они забыли обо мне и думали о Нериссе. На их лицах были неподдельный испуг и искренняя жалость.
– Это точно? – спросил ван Хурен.
Я кивнул.
– Я знаю это от нее самой. Она говорила, что жить ей осталось месяц, от силы два.
– Не могу поверить, – пробормотал ван Хурен. – Она всегда была такой веселой, жизнерадостной, энергичной.
– Невозможно, – прошептала его жена.
Я вспомнил Нериссу такую, какой она была во время нашей последней встречи: бледную, худую, лишенную сил.
– Ее беспокоят здешние лошади, – сказал я. – Она унаследовала их от Порции.
Но им было не до лошадей. Ван Хурен подсунул вышеупомянутую подушечку под спину и отрешенно уставился в потолок. Это был атлет лет пятидесяти, с легкой сединой на висках. У него был крупный, но не слишком, нос с горбинкой, четко очерченный рот, тщательно ухоженные ногти. Костюм сидел отлично.
Здесь появилась барышня с молодым человеком. Они были похожи друг на друга и оживленно разговаривали. Парню было лет двадцать. Он был из тех молодых людей, которые немножко бунтуют и слегка протестуют против существующего устройства мира, но не настолько, чтобы порвать с роскошной жизнью в родительском доме. Девушке было лет пятнадцать, мысль о каком-либо бунте не умещалась в ее голове.
– Ой, простите! – воскликнула она. – Мы не знали, что у нас гости!
На ней были джинсы и светло-желтая рубашка. Ее брат был одет точно так же.
– Мой сын Джонатан, – представил его ван Хурен. – А это моя дочь Салли...
Я встал и протянул девушке руку.
– Вам когда-нибудь говорили, что вы вылитый Эдвард Линкольн? – улыбнулась она.
– А как же, – ответил я. – Ведь, собственно, это я и есть.
– Вы? Ну конечно, конечно! Господи, это и правда вы! – И добавила осторожно, как будто боясь, что ее разыгрывают: – В самом деле, мистер Линкольн?
– Мистер Линкольн, – успокоил ее отец, – друг миссис Кейсвел.
– Тети Нериссы? Да, я помню! Она говорила, что хорошо вас знает. Она ужасно милая, правда?
– Правда, – согласился я и сел.
Джонатан смотрел на меня бесстрастным взглядом.
– Я не смотрю фильмы подобного рода, – заявил он.
Я улыбнулся. Я привык к заявлениям подобного рода.
Я слышу их минимум раз в неделю. И знаю, что лучший ответ на них – молчание.
– А я наоборот! – воскликнула Салли. – Я видела почти все. Скажите, в «Шпионе, который прошел страну» вы сами ездили на лошади? Так писали в афишах.
Я утвердительно кивнул.
– Вы ездили без мундштука. Разве с мундштуком было бы не лучше?
Я невольно засмеялся.
– Нет, не лучше. По сценарию у лошади были мягкие губы, но у той, которую мне дали, они были очень твердые.
– Салли прекрасно ездит верхом, – заметила ее мать, – она получила первый приз на пасхальных скачках для юниоров.
– Кубок Резедовой Скалы, – уточнила Салли.
Это название ничего мне не говорило, но присутствующие явно рассчитывали на то, что это произведет на меня впечатление. Они выжидающе молчали, пока Джонатан не произнес:
– Так называется наш золотой рудник.
– Я понятия не имел, что у вас есть золотой рудник. – Я сказал это почти тем же тоном, каким отец, а потом сын заявили, что не смотрели ни одного моего фильма. Квентин ван Хурен въехал в это сразу.
– Понимаю, – сказал он, – не хотели бы посмотреть, как такой рудник выглядит?
По изумленным глазам остальных членов семьи я понял, что предложенное было таким же невероятным, как то, что я по собственной воле, без принуждения, согласился на пресс-конференцию.
– Я был бы очень рад, – сказал я, – действительно, рад.
– В понедельник утром я лечу в Уэлком, – сказал он. – Там он находится... Я пробуду в поселке неделю, а вы вернетесь вечером.
Я повторил, что с удовольствием съезжу.
После ужина наши отношения потеплели настолько, что супруги ван Хурены и Салли решили ехать в воскресенье в Гермистон, чтобы посмотреть на лошадей Нериссы. Джонатан сослался на неотложные дела.
– Интересно, какие? – ехидно спросила Салли.
Джонатан не ответил на этот вопрос.