Дьявольский коктейль

Все смотрели на девушку, любопытствуя, не веря и, наконец, со страхом и ужасом.

– Выключай! – вопил я. – Выключай!

Родерик в два прыжка оказался возле Кати, он хотел поднять ее. Я оттолкнул его.

– Пусть Джо немедленно выключит микрофон, иначе вас тоже ударит током!

Перепуганный Джо бежал к нам.

– Уже выключил! – крикнул он.

Казалось бы, все и каждый в отдельности должен был знать, что делать в такой ситуации. Но не тут-то было! Они стояли как вкопанные и смотрели на меня. Я был тем героем, которого они видели на экране, это он принимает решения, что бы ни случилось.

О, Господи!

Что за люди! Но нельзя было терять времени. Каждую секунду сердце девушки могло остановиться.

Я встал на колени, снял с нее очки, расстегнул ворот, прижался губами к ее губам, вдувая в легкие воздух.

– Позовите врача! – очнулся Родерик. – Ради Бога! Скорее!

Я вдыхал ритмично, без спешки. Одновременно руками я сдавливал ребра. Сдавливал и отпускал, сдавливал и отпускал.

Я знал, что электрический удар поражает сердце.

Я искал пульс на шее и не нашел. Родерик щупал запястье, но и он не находил... Лицо его выражало отчаяние. Видимо, Катя была для него не просто коллегой.

Следующие две минуты длились, как минимум, два тысячелетия. Родерик прижался ухом к груди, я вдувал в нее воздух, но секунды шли, и мне начинало казаться, что Катя не оживет. Кожа ее была холодна как лед.

Родерик первым услышал удары. Я понял это по выражению его лица. И тут же мои пальцы ощутили два слабых удара пульса, потом еще несколько быстрых, неритмичных, а потом, я не мог себе поверить, – началось сильное, ритмичное биение нормально работающего сердца.

Родерик пытался удержать слезы, но через минуту все же заплакал, украдкой вытирая мокрые щеки.

Я делал вид, что не замечаю этого, но наблюдал, наблюдал за ним, прикидывая, как использую эту эмоциональную реакцию в будущей роли.

Вдруг Катя вздохнула самостоятельно. Это случилось в тот момент, когда я набирал воздух носом, и, так как наши губы были соединены, у меня возникло странное ощущение, как будто она высасывает из меня мой собственный, нужный мне воздух.

Я выпрямился. Теперь она дышала сама, несколько судорожно, но уже ритмично.

– Ее нужно согреть, – сказал я Родерику. – Принесите одеяло.

Он смотрел, не понимая.

– Да, конечно. Одеяло.

– Я сбегаю, – вызвался кто-то, прервав напряженное молчание. Внезапно все заговорили, задвигались. Наступила разрядка, появилось желание выпить чего-нибудь крепкого, чтобы восстановить утраченное равновесие.

Клиффорд Уэнкинс стоял неподвижно. Лицо его, как вылепленное из влажной глины, было покрыто мелкими каплями пота; кажется, впервые ему не хватало слов.

Конрад тоже, по крайней мере пока, не говорил свое «дорогуша». Но я знал, что он, как и я, впитывает атмосферу, наблюдает происходящее профессиональным взглядом и прикидывает, в каком ракурсе, на какую пленку и с каким освещением можно будет подать эту сцену. Я думал: в какой момент желание воспользоваться чужим несчастьем в своих профессиональных целях становится грехом?

Принесли одеяла. Родерик дрожащими руками накрыл девушку и подсунул под голову подушку.

– Будьте готовы к тому, что, придя в себя, она может не узнать вас, – сказал я ему.

Он кивнул. Милые щеки приобрели нормальную окраску. Катя уже не выглядела покойницей.

Родерик смотрел на меня, потом на Катю, потом вновь на меня. Он приходил в себя.

– Эдвард Линкольн, – сказал он, как человек, делающий великое открытие.

В его мозгу, похоже, рождалась мысль, подобная моей: является ли желание воспользоваться тем, что чуть не убило его приятельницу, безгрешным.

Мы поглядели по сторонам. Журналистов стало заметно меньше. Мы посмотрели друг на друга. Я знал, о чем он думает. Его коллеги побежали к телефонам, а он был здесь единственным представителем «Рэнд Дейли Стар».

Бедная Катя.

– Она уже в порядке? – спросил он так, как будто я был авторитетом в таких делах.

Я сделал неопределенный жест, но ничего не сказал. Я не был полностью уверен, в порядке ли она. По-моему, остановка сердца длилась не больше трех минут, так что, если ей повезло, мозг не пострадал из-за недостатка кислорода. Но мои медицинские знания ограничивались кратким курсом оказания первой помощи, прослушанным давным-давно.

Победил журналист. Родерик сказал:

– У меня к вам просьба. Сделайте так, чтобы ее не забрали в больницу, пока меня не будет.

– Постараюсь, – ответил я, и он исчез.

Техник Джо осторожно вытащил штекер из гнезда и старательно смотал провод микрофона.

– Не думал, что у нас могло сохраниться такое старье, – сказал он. – Откуда он только взялся... Я нашел его в этом ящике, когда испортился тот... Простить себе не могу, что включил его без проверки... нет подождать, пока привезут другой... Сейчас я его разберу и выброшу, чтобы не повторилось такое.

Подошел Конрад. Катя быстро приходила в себя. Веки ее трепетали, вздрогнуло тело под одеялом.

– Отдаешь ли ты себе отчет, дорогуша, что она взяла микрофон из твоих рук? – спросил он.

– Конечно, – сказал я равнодушно.

– Интересно, сколько человек в зале, кроме тебя, знают, что при поражении электричеством может спасти только искусственное дыхание? Как ты думаешь?

Я посмотрел ему в глаза.

– А ты знал?

Конрад вздохнул.

– Ты сукин сын, дорогуша. Честно говоря, не имея понятия.