Движущая сила

– Просто ужасно.

– Угу.

– И что дальше?

– Завтра Льюис поведет суперфургон в Милан, в Италию, чтобы забрать жеребца Бенджи Ашера, того, что с больной ногой. Поездка на три дня, в основном по Франции.

Она замерла. Потом сказала:

– Я поеду. И захвачу парашют.

– Я не хочу, чтобы вы что-то делали, – пояснил я. – Не надо будить в нем подозрения. Хочу, чтобы он имел возможность заразить кролика клещами, так как весь последний груз оказался на Петермане и умер вместе с ним. Ведь ни одна другая лошадь не заболела. Так что эта поездка для них – шанс пополнить запасы. Эти клещи очень нежные твари, да и найти их нелегко. Так что, я думаю, им нужны новые. От вас только требуется запоминать, каким маршрутом вы поедете. Как и на прошлой неделе, Льюис снова поедет в долину Роны. По идее, он должен ехать через туннель Монблан, чтобы попасть из Франции в Италию, но, если он изберет какой другой путь, не обращайте внимания. Если захочет где-либо остановиться, пусть останавливается. Не задавайте вопросов. Соглашайтесь со всем. Ничего не замечайте. Не следите за ним. Зевайте, спите, притворяйтесь дурочкой.

– Он ведь будет возражать, чтобы я с ним ехала.

– Знаю, он считает, вы быстро устаете. Ну и уставайте. На этот раз, возможно, его это вполне устроит.

– И, полагаю, не заглядывать под фургон?

– Ни в коем случае. Даже если вокруг будут валяться капустные листья и кроличий навоз, смотрите в другую сторону;

Она улыбнулась.

– Будьте осторожны, – попросил я. – Я бы и сам поехал, да только в этом случае ничего не произойдет. Мне нужно знать, куда Льюис ездит, и все.

– Хорошо.

– Вы вовсе не должны ехать, если не хотите.

– Моя мама тоже не была должна.

– Льюис может быть опасен.

– Обещаю, – сказала она торжественно, – что буду слепа, как летучая мышь. – Она помолчала. – Вот только одно.

– Что именно?

– Я бы хотела, чтобы Патрик Винейблз знал, куда я еду.

– Он может запретить вам ехать?

– Думаю, что наоборот.

– Пусть только он ничего не делает, – сказал я с беспокойством, – а то он может их вспугнуть. – Интуитивно я был против, чтобы жокейский клуб знал слишком много и слишком рано, хотя, вполне вероятно, в этом рискованном предприятии будет неплохо, если Винейблз узнает все заранее.

– Не хочу, чтобы меня судили, – сказала она слегка игриво, – за то, что я перепортила половину лучших лошадей Пиксхилла перед скачками.

– Не будут. Я... – Я замолчал, потому что мне вдруг все стало настолько ясно, что дыхание перехватило. – Черт побери!

– Что такое?

– Гм. Ничего. Когда вы вернетесь в среду, вас встретят. Не волнуйтесь ни о чем, только не вспугните Льюиса.

Мы пообедали в гостинице. Сначала мы обсуждали детали будущей поездки, но потом стали говорить о жизни вообще. Мне нравилось быть с ней. Складывалось впечатление, что я готов изменить Моди, с иронией подумал я. Я спросил Нину, сколько лет ее старшему ребенку.

– Двадцать четыре. – Она улыбнулась. – Много моложе вас.

– Что, мой возраст так бросается в глаза?

– Вы далеко не мальчик, – сказала она.

– Ваши дети могут так подумать.

– Ваша сестра ведь старше своего профессора?

– Верно, – сказал я, слегка удивившись. – Откуда вы знаете?

– Азиз сказал.

– Азиз ?

– Ваша сестра рассказала ему. Он сказал мне. Мы, водители, много общаемся, знаете ли.

– И не надо строить из себя такую скромницу. Однако она продолжала улыбаться. Я же подумал о всех пустых спальнях на втором этаже гостиницы.

И о моем обете безбрачия длиной в год. Ощутил настойчивое желание с ним покончить... Похоже, она догадывалась, о чем я думаю. Она просто ждала. Я вздохнул.

– Не то чтобы мне очень хотелось, – сказал я, – но пора по домам.

Она согласилась без всякого энтузиазма. Я потер глаза.

– Когда все это кончится...

– Да, тогда посмотрим.

Мы вышли вместе к нашим разным машинам. На этот раз она приехала в “Мерседесе”.

Я поцеловал ее в губы, не в щеку. Она отвела голову, глаза ее мягко светились. Я видел, что ей не было неприятно. Я бы мог так легко... так легко...

– Фредди... – Голос был мягким, ни к чему не обязывающим, оставляющим все на мое усмотрение.

– Мне надо... правда, мне пора, – с отчаянием сказал я. – Я хорошо подготовлю все к вашей поездке во Францию. Принесите утром необходимые вещи, а в конторе вас будет ждать специальная сумка для длительных поездок. В ней деньги, телефонные номера и кое-какие вещи, чтобы уберечься от воров. У Льюиса будет такая же. – Я замолчал. Мне хотелось говорить совсем о другом. Я снова поцеловал ее и почувствовал, как моя решимость тает.

– Займись всем этим с утра, – предложила она.

– О Господи!

– Фредди...

– Я завтра тебе скажу, почему я должен ехать. Я поцеловал ее еще раз, по-настоящему, потом повернулся и пошел к “Фортраку”, чувствуя себя полным дураком из-за того, что зашел довольно далеко и вдруг пошел на попятный. Она же, казалось, не обратила на мое поведение особого внимания. Садясь в свою красную машину, она улыбнулась мне, и я не увидел в ее улыбке обиды отвергнутой женщины.

– До встречи, – сказала она через открытое окно и включила зажигание.

– Спокойной ночи.

Помахав мне рукой, она уехала, как всегда полностью владея собой. Я проследил за удаляющимися габаритными огнями ее машины и постарался утихомирить свой пульс. Чертовски сильны все же эти природные инстинкты. А я-то думал, что буря давно утихла, а на деле оказалось, что вулкан просто задремал на время.

Восемь с половиной лет. Имеет это значение? Я не знал, и, как я видел, она не знала тоже. Я ей нравился, в этом я не сомневался. И еще она была застенчива, не хотела, чтобы я думал, что она навязывается. Она давала мне возможность разобраться, что это, минутное увлечение или что-то более серьезное.

Я пригнал “Фортрак” к дому, решив пока ничего не делать, и переоделся, выбрав все самое темное из имеющейся одежды и мягкие черные туфли. Затем, дождавшись, пока мои глаза привыкнут к темноте, я осторожно двинулся на ферму, стараясь держаться в тени, открыл замок на калитке, вошел и снова запер за собой калитку.

Шел уже первый час ночи. Небо было ясным, холодным и звездным. Все эти далекие солнца, подумал я, такие же таинственные и недостижимые, как Ehrlichia risticii.