Золотой скальпель

– Разрешите идти? – спросил Гулякин.

– Да, да, Михаил, идите, – разрешил Кириченко, назвав Гулякина по имени, чтобы несколько снизить накал официоза – всё же медицина есть медицина. Дисциплина необходима, но и большая доверительность, большее взаимное расположение начальников и подчинённых не помеха.

Гулякин уже повернулся и открыл дверь, когда Кириченко остановил его и сказал как бы в напутствие:

– Помните, что старший лейтенант Жихарев хоть и младше вас по воинскому званию, но – командир. Он ваш непосредственный начальник.

– Конечно, конечно, – улыбнулся Михаил и вышел из кабинета.

Вот такие случались метаморфозы. Михаил Гулякин в армии без году неделя, ведь пришёл он на военный факультет совсем недавно, а уже имеет воинское звание военврач 3 ранга, что приравнивается к майорскому званию. В двадцатые – тридцатые годы прошло немало реформ в системе воинских должностей и званий. Завершились они окончательно уже во время войны, в начале 1943 года, когда были возвращены погоны и упорядочены воинские звания офицеров. До этого времени офицеров в Красной Армии не было – были красноармейцы и командиры.

2-й отдельный воздушно-десантный батальон размещался в нескольких домиках. Гулякин нашёл Жихарева в штабе – комнатке, в которой едва приютился стол со стульями, а большая её часть была завалена разным военным имуществом. На стенах висели таблицы и схемы.

Гулякин доложил чётко, по уставу. Жихарев вышел из-за стола, шагнул навстречу, крепко пожал руку. Спросил имя и отчество. Не хотел, очевидно, называть Гулякина по воинскому званию.

– Хорошо, что прибыли, Михаил Филиппович. Дел для медицины много. Личный состав уже поступает. Нужно каждого бойца осмотреть. Определить, годен ли? Мало ли что там могут написать. Люди рвутся в десантники, могут и скрыть недуги. А нам нужны здоровые ребята. Но и это не всё. Попрошу вас помочь с размещением, проверить, соответствуют ли наши, с позволения сказать, казармы, санитарным нормам. Всё хозяйство – несколько домиков, а народу будет много… Штатное расписание знаете?

– Знаю, – кивнул Гулякин.

– А сейчас извините, – сказал Жихарев, мельком взглянув на часы, – тороплюсь на совещание в штаб бригады. Подробнее поговорим позже. Осмотритесь пока.

Михаил обошёл расположение батальона. Домики оказались чистенькими и тёплыми, однако места в них для размещения батальона, численность которого составляла по штатному расписанию около пятисот человек, явно было мало.

«Придётся ставить палатки, – отметил Гулякин. – и придётся в них жить, и поздней осенью, и зимой… Три месяца… Это ж получается, до нового года».

Он прошёл дальше и увидел, что работа по установке палаток идёт полным ходом. Красноармейцы сколачивали нары, расчищали территорию, оборудовали пищеблок. Всё это нужно было теперь тщательно контролировать.

А с утра следующего дня он начал тщательный медицинский осмотр всех прибывших в батальон. К счастью, направляли в Воздушно-десантные войска действительно здоровых и крепких парней.

Постепенно комплектовался и батальонный медицинский пункт. Сначала прибыл фельдшер Василий Мялковский. Его назначили фельдшером медицинского пункта батальона.

Разбирая учётные карточки красноармейцев, Гулякин наткнулся на документы Виктора Тараканова. В карточке значилось, что до призыва он был ветеринарным фельдшером.

«Ну что ж, – решил Михаил, – санитарным инструктором назначить можно. Подучим немного, и дела пойдут».

Труднее было с санитарами. Людей с медицинским образованием не нашли. Выбрали двух красноармейцев – Дурова и Мельникова. Их предстояло учить с азов.

Батальон сформировали быстро, и вскоре начались занятия. Целыми днями подразделения проводили в поле, на стрельбище, прыгали с парашютной вышки.

Не забывало командование и о военных медиках. В один из дней боевой учёбы Кириченко собрал военных медиков батальонного звена на совещание. Когда все разместились в его тесном кабинете, заговорил о главном – о подготовке к предстоящим боям.

– Перед нами, товарищи, задача особой важности: предстоит не только провести занятия с личными составом медицинских пунктов и санинструкторами рот, но и научить каждого десантника оказывать первую помощь на поле боя и себе, и товарищам.

Кириченко напомнил, что судьба раненого во многом зависит от быстроты и качества наложения первой повязки.

– Ротные санитары должны неотлучно находиться на поле боя, быстро оказывать помощь раненым, эвакуировать их в безопасные места, – говорил он. – Но всё это хорошо при действиях в обычных условиях, а как организовать медицинскую помощь в бою, когда подразделения будут делиться на небольшие группы, атаковать противника с разных направлений? Кто наложит первую повязку, назначение которой, как вы знаете, предупредить потерю крови и загрязнение раны, уменьшить боль? Если упустить время, у раненого может начаться болевой шок. Вот потому то и важно, очень важно научить каждого красноармейца приёмам самопомощи и взаимопомощи.

Быть может, впервые именно на этом совещании Гулякин по-настоящему осознал, какая работа ему предстоит, ведь он здесь – один-единственный врач на сотни человек. Именно он, только он один в ответе за всех раненых, к тому же в тылу врага. Их не эвакуируешь в медсанбат, не направишь в госпиталь, ведь вокруг территория, занятая противником, да к тому же прифронтовая полоса, напичканная войсками.

Прежде всего, Гулякин решил наладить учёбу своих непосредственных подчинённых. На следующий день после совещания он провёл первое занятие. Выбрал для него небольшой садик, прилегающий к дому, в котором разместился батальонный медпункт. Начал с разъяснения важности оказания медицинской помощи на поле боя. Повторил многое из того, о чём говорил Кириченко, добавил и от себя кое-что – не зря же окончил военный факультет. Уж чего-чего, а теоретических знаний ему хватало.

Слушали, поначалу скучая. Тогда Гулякин стал задавать вопросы.

– Назовите-ка наиболее опасные осложнения раны на поле боя, – попросил он Мялковского.

– Сильное кровотечение, – твёрдо ответил тот и пояснил: – К нему приводит повреждение кровеносных сосудов. Может образоваться болевой шок. Это в случае обширных ранений мягких тканей, а также перелома длинных трубчатых костей.

– И всё? – переспросил Гулякин.

Мялковский наморщил лоб, но ничего больше добавить не мог.

– Ну а в более поздние сроки? – помог ему Гулякин вопросом.

– Может развиться инфекция. Наиболее опасна анаэробная, – довольно уверенно продолжил фельдшер. – Это газовая гангрена, столбняк…

– По канонам военно-полевой хирургии, товарищи, – дополнил Гулякин. – каждая рана считается первично инфицированной. Об этом надо всегда помнить. А теперь такой вопрос: что нужно сделать при оказании первой помощи?

– Разрешите продолжить ответ? – спросил Мялковский.

– Да, да, конечно, продолжайте.

Мялковский заговорил чётко, даже излишни по-книжному, показывая, что этот материал он знает твёрдо.

– Остановить кровотечение из повреждённых крупных сосудов, защитить рану от дальнейшего попадания инфекции, предупредить возникновение болевого шока. В случае перелома длинных трубчатых костей и обширных ран мягких тканей произвести иммобилизацию…

«Знания есть и неплохие, – отметил Гулякин. – Но сможет ли фельдшер применить их практически на поле боя, под огнём врага?»

Несколько хуже, но в целом верно отвечал Тараканов. Гулякин попросил его рассказать о способах остановки кровотечения. Тараканов правильно назвал все места, где необходимо прижать лучевую, сонную или подключичную артерии, чтобы остановить кровотечение.

Красноармейцев Дурова и Мельникова Гулякин не спрашивал совсем, поскольку их нужно было сначала выучить.

После разбора теоретических вопросов, Гулякин объявил перерыв. Обратил внимание, что его подчинённые живо обсуждают первое занятие.

Пора было переходить к практике…

После перерыва Гулякин начал практические занятия.