Исповедь кочегара

Тимур пришёл в себя из-за какой-то возни в ногах. Затылок ныл

и пульсировал болью, отдающей в виски. Шевелиться не хо-

телось, но услышав металлический лязг, Тимур открыл глаза и стал

биться в панике. Так он и думал, его закрыли в печке!

— На помощь! — надсадный вопль беспомощности вырвался

из глотки Тимура.

Открылась соседняя дверца твердотопливного котла. Как оказа-

лось, их было две изначально. Путь к открывшемуся выходу прегра-

ждали колотые дрова, тонкие молодые веточки и всё это припороше-

но хлопьями опилок.

— Отпусти меня, прошу тебя, — надрывался Тимур и задыхался

в приступе кашля от летающей в воздухе золы.

В ответ кочегар чиркнул спичкой, поджёг мятую газету, сунул

в печку и закрыл дверцу. Тимур видел, как пламя из газеты перебра-

сывалось на сухие веточки и опилки. Самые тоненькие палочки заго-

релись и начали издавать характерный хруст, как во время горения

древесины.

— Пощади! Не убивай!

Пламя быстро разгоралось и набирало силу. С дымом проблем

не было, его мгновенно вытягивало в трубу, но воздуха стало не хва-

тать, в закрытом пространстве он активно выгорал.

Вдруг открылась дверца в ногах Тимура, и кошмарный сон повто-

рялся точь-в-точь. Его шнурки начали вынимать из обуви, а парниш-

ка, как и во сне, предлагал кочегару забрать обувь целиком, но его

предложение было проигнорировано. Шнурки грубо изъяты, выход

на свободу с лязгом захлопнулся.

Тимур продолжал вопить, и решился на последний шанс — сбить

пламя, пока оно не успело окрепнуть. Окончательно отчаявшись, Тимур молотил ногами по дровам и хворосту. Сонм искр взметнул-

ся и полетел в трубу вместе с дымом. Пламя не желало сдаваться, но у мальца получалось, нужно было только продолжать в том же

духе. Разжаренные угольки попадали на одежду и прожигали её, при-

липали к плоти и с шипением затухали.

Тимур уже потушил половину горящих дров, но тут кочегар от-

крыл нижнюю тягу, и пламя воспылало с новой силой. В момент за-

горелись потушенные Тимуром головешки, и тут парень понял, что

бороться уже бесполезно. Всё, что ему оставалось делать, так это кри-