Страница 21 из 80
Я, улыбаясь, вышел. Долли в который раз принялась разнимать сцепившихся Чико и Джонса. Это у них было своего рода утренней зарядкой. Внизу я пересек холл, миновал маленькую приемную Джоанн и вошел в кабинет Рэднора.
Он стоял у окна и наблюдал за движением на Кромвель-роуд. Комната, в которой клиенты излагали свои проблемы, располагала к покою и размышлениям: стены в мягких серых тонах, шторы и ковры – в темно-красных, удобные глубокие кресла, возле них столики с пепельницами, картины, вазы с цветами. Если бы не маленький письменный стол Рэднора, стоявший в углу, кабинет ничем не отличался бы от обыкновенной гостиной. Все считали, что Рэднор купил обстановку этой комнаты вместе с домом – настолько она соответствовала представлению об изящном городском здании конца викторианской эпохи. У Рэднора была теория, что в мирной атмосфере люди меньше искажают и преувеличивают факты, чем в официальном строгом кабинете.
– Входи, Сид, – пригласил он, обернувшись.
Я подошел к нему. Мы пожали друг другу руки.
– Ты уверен, что совсем поправился? Тебе потребовалось меньше времени, чем я ожидал. Хотя, зная тебя... – Он чуть улыбнулся, изучая меня взглядом.
Я заверил его, что чувствую себя хорошо. Он сделал несколько замечаний о погоде, запарке в агентстве, политическом положении и наконец подошел к теме, которая, как мы оба знали, была главной.
– Итак, Сид, полагаю, теперь тебе надо немного оглядеться!
«Лучше сразу внести ясность», – подумал я.
– Если я хотел бы остаться здесь...
– Если? – Он едва заметно покачал головой.
– Если на других условиях, я согласен.
– Мне очень жаль, что ничего не получилось. – В его голосе слышалось искреннее сожаление, но легче от этого не стало.
– В течение двух лет вы ни за что платили мне жалованье, – осторожно начал я. – Теперь дайте мне шанс отработать то, что я получил. По правде говоря, я не хочу от вас уходить.
Он насторожился, как пойнтер, почуявший след, но ничего не сказал. Я продолжал:
– Я готов служить у вас даром, но только если работа будет настоящая. Я не могу больше протирать стулья, это доведет меня до сумасшествия.
Он окинул меня тяжелым взглядом и вздохнул.
– Слава богу, наконец-то, – проговорил он. – Понадобилась пуля, чтобы это произошло.
– Что вы имеете в виду?
– Сид, ты когда-нибудь видел, как просыпается зомби?
– Нет, – пробормотал я. – Это выглядело так ужасно?
Он пожал плечами.
– Не забывай, я видел, как ты проводил скачки. Ведь там всегда заметно, как из души наездника уходит огонь. Так вот, у нас в агентстве все это время вместо тебя работала куча пепла, перемещавшаяся с места на место. Вот и все.
– Тогда считайте меня ожившим, – усмехнулся я. – И я принес загадку, которую очень хотел бы разгадать.
– Длинная история?
– Да, довольно длинная.
– Тогда давай лучше присядем.
Он указал мне на кресло, сам сел напротив и приготовился слушать, спокойно и сосредоточенно, что всегда помогало ему быстро проникнуть в суть проблемы.
Я рассказал о том, что Крей скупает ипподромы – о тех двух случаях, про которые я знал, и о других, о которых догадывался. Когда я кончил, он невозмутимо спросил:
– Откуда у тебя эти сведения?
– Мой тесть, Чарлз Роланд, подбросил мне эти факты, когда я проводил у него прошедший уик-энд. Он пригласил Крея к себе в качестве гостя.
«Хитроумный старый лис Чарлз, – подумал я, – бросил меня на глубину и заставил барахтаться».
– А откуда об этом знает Роланд?
– Директор-распорядитель ипподрома в Сибери рассказал ему, что все они очень озабочены необычайным движением акций. В свое время у Крея был контрольный пакет акций в Данстейбле, а потом он продал землю ипподрома под строительство. Они боятся, что такая же судьба ждет и Сибери.
– А остальное, то, что ты сейчас сообщил мне, это твои предположения?
– Да.
– Основанные на твоей оценке Крея, сделанной за один уик-энд?
– Да. И отчасти на том, как он проявил себя за эти два дня. А отчасти на его бумагах, которые я прочел... – После минутного сомнения я рассказал Рэднору, как влез в кейс Крея и сделал снимки. – Остальное всего лишь интуиция.
– Хм, это надо проверить... Ты принес пленки?
Я кивнул, достал их из кармана и положил перед ним на столик.
– Я отдам их в проявку и печать. – Рэднор задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Затем, будто приняв решение, отрывисто сказал: – Теперь главное, что нам нужно – это клиент.
– Клиент? – растерянно переспросил я.
– Конечно. Мы же не полиция, мы работаем ради прибыли. Расследования и жалованье сотрудникам агентства налогоплательщики не оплачивают. Все оплачивают клиенты.
– А-а... да, конечно.
– Наиболее вероятный клиент в этом случае – распорядители ипподрома в Сибери или Национальный охотничий комитет. И думаю, что прежде всего надо поговорить со старшим стюардом. Никогда не вредно начать сверху.
– Он может предпочесть обратиться в полицию, – заметил я. – Они работают бесплатно.
– Дорогой Сид, знаешь, чего хотят люди, когда обращаются к частным сыщикам? Чтобы сыск оставался частным делом. Они за это платят. Когда полиция что-то расследует, об этом знают все. Когда расследуем мы, об этом не знает никто. Поэтому к нам иногда попадают уголовные дела, хотя, казалось бы, гораздо дешевле обратиться в полицию.
– Понимаю. Значит, вы поговорите со старшим стюардом...
– Нет, – перебил он, – с ним поговоришь ты.
– Я?
– Разумеется. Это твое расследование.
– Но это ваше агентство. Он привык вести переговоры с вами.
– Ты тоже знаком с ним, – возразил Рэднор.
– Я работал с его лошадьми, и это ставит меня в неудобное положение. Для него я жокей, бывший жокей. Он не воспримет меня серьезно.
– Если ты хочешь разоблачить Крея, тебе нужен клиент, – пожал плечами Рэднор. – Иди и найди клиента.
Я хорошо знал, что он никогда не посылал вести переговоры даже старших оперативных сотрудников, тем более неопытных. И я не сразу поверил, что он намерен поручить переговоры мне. Но он молчал, и мне ничего не оставалось, как встать и направиться к дверям.