Крысиные гонки

– Дядя тоже твой опекун?

– Нет, он не опекун, потому что мама говорит, что у него совсем нет здравого смысла, чтобы контролировать такое состояние, и что в один прекрасный день он вложит все деньги в мыльные пузыри. Я спросит дядю, в какие мыльные пузыри он собирается вложить деньги, но он только засмеялся. Он сказал, что у него есть биржевой маклер, который за всем следит, а дядя только становится богаче. А когда ему нужны деньги, он говорит своему маклеру, тот продает акции и присылает дяде деньги. Все просто. Мама зря беспокоится. Дядя ни в какую беду с деньгами не попадет, потому что знает, что ничего о них не знает, понимаете, что я имею в виду?

– Мне не хотелось бы, чтобы он слишком много отдал мистеру Карти-Тодду, – заметил я.

Мэтью бросил на меня мгновенный понимающий взгляд.

– Я тоже это почувствовал... Как вы считаете, правильно, если я постараюсь немного поостеречь дядю?

– По-моему, вреда от этого не будет.

– Я должен это сделать, – твердо сказал мальчик. – Но дядя фантастически привязался к нему. – Мэтью задумался и вдруг улыбнулся. – Но должен признать, апельсиновая корочка в шоколаде была ужасно вкусной.

* * *

Энни Вилларс была расстроена из-за Кенни Бейста.

– Утром я выбрала момент и навестила Кенни. У него сломаны обе ноги и стеклом порезано лицо. Он не сможет в этом сезоне участвовать в скачках. К счастью, он застраховался в Фонде защиты от несчастных случаев. Кенни сказал, что послал им десять фунтов, поэтому надеется получить две тысячи. Этот фонд – замечательная идея.

– Вы уже вступили?

– Конечно. После бомбы. Тогда я, разумеется, не знала, что это дело рук Руперта. Но все же лучше сделать сразу, как решил, чем откладывать на потом, не так ли?

– Не знаете, Китч и конюхи тоже застраховались?

Энни кивнула.

– Это были конюхи Китча. Он посоветовал им всем застраховаться. Даже предложил, что будет сам посылать по частям взносы из их зарплаты. В Ньюмаркете только и говорят, как им повезло. Все конюхи в округе, кто еще не вступил в фонд, в ближайшие дни пошлют свои пять фунтов.

– Вы читали о Руперте Тайдермене в “Спортинг лайф”? – нерешительно спросил я.

Лицо у нее сморщилось, словно от боли. Впервые с тех пор, как я ее знал, мягкая линия губ была естественной, не намеренной.

– Бедный Руперт... Какой конец... быть убитым!

– Нет никакого сомнения?

Энни покачала головой.

– Я звонила в местную газету в Кембле. Возле этого города его нашли. В газете рассказали, что он лежал под насыпью у моста, проходящего над железной дорогой. В Кембле считают, что его выбросили ночью из машины. Там не признают версии, будто он упал с поезда. – Она снова растерянно покачала головой. – Его ударили ножом под левую лопатку, и он умер за много часов до того, как его нашли.

* * *

Мне долго не удавалось поговорить с герцогом без Карти-Тодда, но наконец я улучил момент.

– Я оставил бумажник в офисе фонда, – пожаловался я ему. – Наверно, забыл на столе, когда платил взнос... Как вы думаете, сэр, возможно, чтобы вы дали мне ключ, если у вас есть, а я быстро сбегаю и заберу бумажник?

– Дружище, конечно. – Герцог достал маленькую связку ключей и выбрал один, совсем новый и ярко блестевший. – Вот, возьмите.

– Сэр, вы так добры. Я очень скоро вернусь. – Я сделал шаг к воротам ипподрома, но потом обернулся и с улыбкой пошутил: – А что было бы, сэр, если бы вы погибли в автомобильной катастрофе? Что случилось бы с фондом?

Он добродушно улыбнулся, будто похлопал меня по плечу, успокаивая.

– Дружище, все предусмотрено. Я подписал бумаги, в которых все оговорено. Деньги фонда гарантированы специально выделенной долей моего состояния.

– Чарльз видел эти бумаги?

– Естественно. Само собой разумеется. Знаете, он хорошо разбирается в таких делах.

* * *

Я уже подходил к главным воротам, когда бодрый голос окликнул меня.

Я обернулся. Ко мне спешил Колин с седлом под мышкой. Он проиграл первый заезд.

– В моем распоряжении одна секунда, – выпалил он. – Надо переодеться к следующему заезду. Ты уходишь? Ты видел Нэнси?

– Нет. Я искал ее. Я подумал… вероятно...

– Она здесь. Там, на балконе. С Мидж.

Я проследил за его взглядом, и правда, наверху, касаясь друг друга головами, они весело болтали. Нэнси и Мидж. Две половинки одного целого.

– Знаешь, которая из них Нэнси? – спросил Колин.

– Та, что слева, – без колебания ответил я.

– Большинство не могут их различить.

Колин заметил выражение моего лица и с досадой воскликнул:

– Если у тебя к ней такое чувство, то какого черта ты не говоришь об этом, чтобы она знала! Она думает, что теперь все конечно... из-за ее выходки... и страшно несчастная, хотя и скрывает...

– Ей придется жить на жалкие гроши.

– Ну и что? Какое это имеет значение? Ты переедешь к нам. Мы все этого хотим. Мидж хочет, чтобы ты жил с нами... Теперь, а не когда-то там, когда ты решишь, что можешь себе это позволить. У нас времени – только это лето. А после может почти ничего не остаться. – Он поддернул седло и посмотрел в сторону весовой. – Мне надо идти. Поговорим позже. Я побежал за тобой, потому что у тебя был такой вид, будто ты уходишь.

– Я скоро вернусь. – Я решил проводить Колина до весовой. – Колин... я должен кому-нибудь рассказать, потому что никогда не знаешь...

Он озадаченно взглянул на меня. В трех коротких предложениях я объяснил ему, почему фонд превратился в мошенническое предприятие, как его имя и бомба были использованы, чтобы раздуть бизнес, и какую аферу задумал Карти-Тодд.

– Господи! – Колин замер на месте. – Фонд – такая замечательная идея. Черт подери, ну и позор!

* * *

Субботний полдень. Следователи из комиссии разъехались к женам, детям и траве на лужайках. Я положил трубку и подумал о полиции. Полиция, конечно, была на месте. На ипподроме. Готовая ко всему. Но захотят ли они помочь мне? Едва ли. Преступление еще не совершено, и они не сдвинутся с места и на дюйм.

В лучшем случае, если они поверят мне, то приедут к дому Карти-Тодда, чтобы взять его показания.