Страница 7 из 30
Политический ислам должен знать: во-первых, что такое реальность; во-вторых, что такое мысль; в-третьих, как организовано человеческое общество; в-четвертых, что такое власть; в-пятых, чего хочет он сам; в-шестых, что его ждёт после победы, то есть Дальняя жизнь. Он, конечно, не может знать всё в деталях, потому что «Аллаху алим», только Всевышний знает подлинное, но он должен отражать в своей душе, как в зеркале, концептуальное предначертание, которое действительно создано для него, чтобы он его нёс, чтобы он его воспринимал, чтобы он его выражал, потому что без этого Всевышний не поставил бы его наместником.
И ведь дело в том, что мусульмане читают Коран, и там написано, что Аллах научил Адама именам, и потом Он поставил его и стал спрашивать и спрашивать ангелов, и ангелы, которых Он не научил именам, говорили: «Мы не знаем, Господи». А Адам, которого предварительно научили, на все вопросы отвечал. И вот, эти люди читают Коран и после этого говорят: «Зачем нам философия, зачем нам то, сё, третье, десятое, это мешает иману». То есть они не желают понимать, что им написано, они просто не желают воспринимать конкретное указание на то, что человек является интеллектуальным наместником, который обязан отражать в своём рефлектирующем процессе, хотя бы в какой-то степени, Провиденциальную Мысль Господа, Провиденциальный Замысел. Он обязан это отражать, это его главная обязанность! Познавать и служить.
Кстати, «ибадат» мусульмане всегда переводят как поклонение. Нет такого слова «поклонение». Поклонение – это «саджда». Арабское слово «саджда» обладает чётким семантическим значением «кланяться», «поклоняться» – вот поклонение. «Ибадат», связанное с корнем «абд», – это «служение», а не «поклонение». «ИбадуЛлах» – это рабы, слуги Бога, а не поклоняющиеся. Поэтому здесь существует подмена. Аллах говорит, что «Мы создали людей и джиннов только для того, чтобы они служили нам (абаду)». То есть Он говорит, чтобы они служили, – не «поклонялись Нам», как переводится, а «служили Нам».
Что такое служение? Служение – это как раз реализация Провиденциальной Мысли. Потому что Аллах в другом же месте говорит: «Мы не сотворили ничего понапрасну». Раз «не сотворили ничего понапрасну», то у этого есть цель: у человека есть цель служить, служить в соответствии с неким Замыслом.
Радикал – это тот, кто должен служить в соответствии с неким замыслом, который открывается именно в нём. То есть то, о чем я говорил в преамбуле, – столкновение с собою как с точкой апофатики, которая является непосредственным проявлением невозможного, которое, в свою очередь, является отрицаемым, выявленным бесконечным действием чистого минуса, чистого негатива. Чистый негатив, отрицающий всё, указывает на то, что есть (на самом деле нет, но «нет» как есть) невозможное, которое противостоит негативу, которое противостоит «минусу». Поскольку ему невозможно противостоять, оно и есть невозможное, но оно есть, и оно проявляется не в плане Бытия, которое снимает всё, а в плане свидетельствования, противостоящего этому Бытию. Но как свидетельствование – это завет, это залог. Это залог того, что за этой апофатикой открывается иная бездна.
И вот тут вопрос: какая бездна? Поскольку речь идёт о том, что центром Замысла является невозможное, которое определяется не само собой, а через то, что оно является отрицаемым, видимый в своём действии негатив указывает нам на то, что невозможно в силу этого негатива, но при этом находится внутри всего, что этим негативом снимается. И это создаёт ситуацию фундаментальной неопределённости, то есть реальность абсолютно неопределённа. Она неопределённа в каком смысле? Она неопределённа в том смысле, что это невозможное, в отличие от представлений традиционных метафизиков, не является самотождеством. То есть реальность не тождественна сама себе. Можно сказать, что в апофатике традиционалистов, которые говорят об Абсолюте, уже намечена такая нетождественность, когда они говорят, что Абсолют, или Брахман, или Urgrund, или что-то такое, есть «не то и не это, и это и то». Они очень любят апофатику открывать в различных вариантах совпадения и несовпадения.
На самом деле речь идёт о гораздо более глубоком. Невозможное, отрицаемое бесконечным, – долженствующее быть вне бесконечного, но невозможное, потому что быть вне бесконечного нельзя, – это та реальность, которая задана этой бесконечностью, – невозможная реальность. Она представляет собой, по сути, отсутствие утверждения. Что такое невозможное? Это неутверждение. Утверждение – это то, что предполагает исключение всего, что может быть вне этого. То есть истинное утверждение, абсолютное утверждение предполагает исключённость всего, что вне этого. А здесь мы имеем в виду внешнюю бесконечность, внешний негатив, который не имеет никакого содержания, кроме как ничтожить, и то, что порождается этим негативом как то, что не может быть, потому что негатив его не допускает. И тем самым это принадлежит не к сфере возможностей, а к сфере невозможного, и как таковой он помещается в центр сущего.
Это не утверждение – это некая неопределённость. Это «взрывная» неопределённость, которая сама по себе является апорией. То есть эта контрреальность, внедрённая в реальность, может существовать, может динамически быть какой-то такой структурой. На самом деле мы должны понять, что само наше существование как свидетельствующих субъектов посреди этой реальности является взрывоопасным, является взрывоподобным.
Представьте себе, что в некой плотной, гомогенной, абсолютно всё заполняющей субстанции вдруг делают такую «дырку», которая является центральной, и в этой «дырке» – антитеза всей остальной субстанции; условно говоря, материя и антиматерия, – только под материей мы понимаем всю реальность, а антиматерия – здесь, в наших сердцах (это благодаря чему мы всё понимаем). Таким образом оказывается, что вся материя, то есть субстанция, всё сущее, вся реальность, – они сами по себе лишены смысла. Бытие – это абсурд. Оппозиция этому абсурду на стыке драматического противостояния рождает смысл. А смысл – это не то, о чём можно рассказать, это не концептуальность, это не структура. Смысл – это утверждение того, что всё, что существует как некая данность, как некая безысходность, как некая тотальность, всё в себя вбирающая. Смысл – это утверждение того, что вся полнота, абсолютная тотальность, абсолютное Всё, – что оно конечно, отвергаемо, что в центре его зияет «скважина», проходящая через сердце.
Что это за скважина, мы можем понять, только вспомнив аят Корана, когда Аллах говорит: «Я (в этом единственном случае) вложил в Адама частицу от Своего Духа (мин Рухи)». Вот эта частица от Духа Аллаха, от РухуЛлах, от Рух аль-Кудус, – она и является вот той самой точкой нетождественности ничему, точкой, в которой проявляется невозможность, невозможное, взрывающая всю бесконечную реальность, которая создаёт всю эту ситуацию.
Таким образом, радикал представляет собой – мы делаем шаг от этой метафизики к историко-социальному пространству – авангард касты воинов, представляет политическое представительство касты воинов. Каста воинов, когда она предоставлена самой себе, глубоко несчастна, потому что она встроена в иерархию и подчинена попам. А попы учат, что «реальность тотальна, не имеет зазоров, тождественна сама себе, включает в себя всю полноту возможностей, является реализованной, и все векторы во все стороны ничтожат друг друга, и в результате мы имеем метафизический ноль, «абсолютный баланс», подведённый итог всех векторов». И кшатрий (воин) должен обслуживать это утверждение, будучи стражником на побегушках. Вверху, понимаешь, мудрецы, философы, а здесь – воины, которые защищают этих «носителей ноля и бессмыслицы». Но этим воинам из невозможного приходит Весть, обращённая к той «скважине» в сердце, открытой у воинов, и Весть говорит, что «выход есть – эти (попы) покрывают истину ложью». Под «попами» я имею в виду клерикалов всех мастей, начиная от лам и кончая «муллами», «алимами». А за их спиной стоят «шейхи», стоят гуру, за которыми стоят «Великие неизвестные», а за спиной «Великих неизвестных» стоит сам сияющий Сатана. Он есть Бытие в чистом виде, он есть Великое Существо.