Страница 5 из 7
Глава 8
С курорта на войну
На переходе в Луанду курс подкорректировали так, чтобы пройти «Золотую точку», то есть точку с координатами 0 градусов широты и 0 градусов долготы. В ней же пересекли экватор и отпраздновали День Нептуна. Особенности этого праздника рассказывать не буду. Это знают все моряки, а кто из гражданских не знает, можно посмотреть в интернете. Традиции были полностью соблюдены. Всем вручили памятные Дипломы о пересечении экватора. Обстановка в Луанде резко отличалась от Конакри. Здесь расслабляться уже не приходилось. Сразу по приходу была организована ППДО (Противоподводно-диверсионная оборона корабля), спущен рабочий катер, вахте выданы гранаты, автоматы и началось методичное обрабатывание акватории в радиусе нескольких сот метров от корабля. С борта тоже производилось гранатометание, причем незакономерное. Надо пояснить, что гранатометание при ППДО необходимо, чтобы уничтожить возможных подплывающих боевых пловцов противника в случае необходимости. Плотность воды в несколько раз превышает плотность воздуха, и гидродинамический удар при взрыве гранаты уничтожает все живое в радиусе около сорока метров. Вахта ППДО неслась круглосуточно. Но жизнь на корабле не замерла. В конце июля в Луанду приехали советские артисты. Среди них был И. Д. Кобзон. Они дали отличный концерт прямо на причале, у которого был ошвартован наш «Гремящий». Наш командир, по законам гостеприимства, после концерта пригласил Иосифа Давыдовича в кают-компанию на ужин. Ужин продолжался до утра. Иосиф Давыдович много пел, пил наравне со всеми, но совершенно не пьянел. Я, как умеющий играть на гитаре, в отсутствие других возможностей, как мог, аккомпанировал известному артисту. В 4 часа утра я заступил на вахту к трапу. Около 6 утра Кобзон уехал с корабля. Но, около 8 часов вернулся с двумя канистрами, подозреваю, что с пивом. А покидая борт, нес трехлитровую банку соленых огурцов, банку воблы и буханку черного хлеба. Это то, чего в Луанде нельзя было найти ни за какие деньги.
Глава 9
Оборона – вид боевых действий
В самом конце июля мы получили задачу следовать в Мосамедиш (ныне Намиб), главный южный порт Анголы, через который шло снабжение частей вооруженных сил Анголы и отрядов СВАПО – патриотов Намибии, которых ЮАРовцы вытеснили на юг Анголы. Снабжением воюющих частей занимались советские сухогрузы Одесского морского пароходства и кубинские транспорты. Один из них назывался «Матанзас», как сейчас помню. Транспорт – восьмитысячник (водоизмещение восемь тысяч тонн) советской постройки, тип «Ленинская гвардия». Возили стрелковое вооружение, боеприпасы, запчасти для БТРов советского производства, артиллерийские орудия, снаряды к ним, продовольствие, медикаменты, в общем, все, в чем нуждались защитники Анголы. С нами были сторожевой корабль «Ревностный» и БПК «Таллин». ЮАРовцы заявили, что разбомбят порт Мосамедиш. Мы заявили: только попробуйте! На нашем корабле разместился штаб 30-й отдельной бригады во главе с комбригом капитаном 1 ранга Литвиновым В. И. Мы связались с береговыми частями ПВО, прикрывавшими порт, узнали, какими средствами они располагают, поделили зоны ответственности. Дальше всех стрелял БПК «Таллин» с ЗРК «Шторм» – до 40 км, потом наш ЗРК «Волна» – до 25 км, и расположенные на берегу 2 ЗРК «Печора» – тоже примерно 25 км, потом «Ревностный» и «Таллин» с ЗРК «Оса» 11 км и артиллерия всех трех кораблей. Таким образом, получалась довольно глубокая и хорошо эшелонированная ПВО обороняемого порта.
Глава 10
Кто сказал, что мы там были?
И началось! Мы вступили в боевые действия по обороне главного южного порта Анголы Мосамедиш от ударов авиации ЮАР. Каждый божий день начинался с «Боевой тревоги» и заканчивался «Боевой тревогой». Ночи тоже не отличались спокойствием. Каждые несколько часов следовал доклад радиометристов (операторов РЛС) об обнаружении очередной групповой воздушной цели, следовавшей курсом на порт и на наши корабли. Этими целями являлись группы, как правило, из 4–6 реактивных «Миражей» или турбовинтовых «Канберр». Они несли запас бомб, готовых обрушиться на нас, на порт, на сухогрузы, стоящие у причалов. Но, обнаружив сигналы наших РЛС, сначала станций обнаружения, а затем и стрельбовых станций сопровождения, вражеские летчики разворачивались и уходили на дистанции 40 с небольшим километров. У них в кабинах находились приборы, напоминающие современный антирадар в автомобиле. Наша «лопата» воздушного обнаружения «лизнет» их самолет, у них мигнет лампочка. Наша стрельбовая станция возьмет цель на сопровождение, у них лампочка часто замигает, команда «Паника!» и разворот! Улетали, но не на аэродромы базирования. Возвращаться с боезапасом бомб было опасно, потому что при посадке можно было взорвать собственный аэродром. Поэтому, они уходили, чтобы высыпать смертоносный груз на головы мирных жителей, на населенные пункты многострадальной Анголы! И только после этого возвращались домой на базу. Подловатая тактика, но ничего не поделаешь. Через несколько часов после налетов, приходили сообщения, что такой-то населенный пункт уничтожен, столько-то убитых, столько-то раненных. Нам оставалось только отметить эти населенные пункты и их кровавые результаты на карте. Командир корабля все 28 суток практически не сходил с ходового мостика (ГКП – главный командный пункт). Мы с моим командиром БЧ-1 (старшим штурманом) старшим лейтенантом Бажановым Анатолием всегда были в штурманской рубке, практически за спиной командира корабля. Места якорных стоянок меняли незакономерно, но часто. ППДО осуществлялась круглосуточно. Эпизодически выполнялись артиллерийские стрельбы из двух счетверенных артустановок ЗИФ75 по учебной воздушной цели – наполненному гелием метеозонду с подвешенным к нему радиолокационным отражателем. Мы в этих тренировках особо не нуждались. Но грохоту они давали много. А нам надо было показать серьезность наших намерений. По сути, мы держали «ракетный зонтик» над портом и над собой в течение 28 суток. За время обороны Мосамедиш, ни одна бомба не упала на главный южный порт Анголы. Задача Советского правительства по охране и обороне главного южного порта Народной республики Анголы от ударов авиации ЮАР была выполнена полностью. «Таллин» и «Ревностный» пошли в Индийский океан, а наш «Гремящий» вернулся в Луанду.
Несколько дней отдохнули, позагорали, покупались на местном пляже с океанской стороны. Местные анголане, как они себя называли, поеживаясь, показывали нам, что купаться не сезон, холодно, мол. Это при температуре воды + 22 градуса! Искупать бы их в Балтийском море, где выше 16 градусов температура редко поднимается даже жарким летом. Были экскурсии в местный форт Сан-Мигель, где бережно хранятся все скульптуры – памятники завоевателям – португальцам. Было несколько встреч с кубинцами, где во время застолий они все ждали, когда мы попадаем под столы, так как неразбавленный ром кубинцу смерть, а нам, после шила, сплошное удовольствие. Кстати, на соревнованиях по стрельбе из автомата, я победил лучшего кубинского стрелка, без бахвальства. И начальник штаба кубинского батальона не единожды за столом поднимал за меня тост, так как у них особо ценятся военно-прикладные виды спорта.
Глава 11
Шведский стол с русской горчицей
Нам дали заходы в Республику Того (порт Ломе) и в Республику Гану (порт Тема). В Того мы получили местные деньги. Состоялись походы в город, где мы и накупили всякой всячины, не торгуясь, а надо было торговаться! Потому, что местные торговцы даже не уважают тех, кто покупает, не торгуясь. Традиция у них такая. А мы, привыкшие к нашим стабильным фиксированным советским ценам, делали покупки, не задумываясь, что может быть по-другому. После походов в город у нас оставались какие-то местные деньги, и нам командир разрешил истратить их прямо на причале, где базировалось небольшое кафе, точнее, пивная, с разухабистым названием. Не помню с каким, но с намеком на какого-то пирата. Нас было несколько мичманов и офицеров, когда мы вошли и заняли столик. За соседним столом сидели гражданские моряки с рядом стоящего шведского судна. Незнакомая речь, другое поведение, заинтересовали, конечно, нас. Они поняли, что мы советские моряки, мы же были в форме. У нас с собой была вобла из только что открытых банок, вся свежая и с икрой. Запах донесся и до шведов. Мы заказали стандартные сосиски и по бутылке 0.7 пива «Бенин», другого и не было, да мы и не очень-то разбирались после ленинградского «Жигулевского», которое пили-то полгода назад. Обратили внимание на то, как шведы макают сосиску в горчицу и отправляют в рот. Мы-то начали с воблы. И тут, наш мичман – продовольственник сообразил: