Страница 8 из 21
– Испробуй. Напиток лучше любого самогона. Примешь на грудь, и все твои желания исполняться.
Жара ли одолела хозяина переправы или похмельный синдром победил, сказать трудно, но, тем не менее, после разыгранного Матвеевым представления, дверь рубки заскрипела, и на палубе появился долгожданный капитан, попросивший величать его, Михеичем. Сергей поднес паромщику кружку с водой, отступил назад, на всякий пожарный случай; опасаясь, если Михеич распознает подвох, тогда о переправе можно будет забыть. Капитан принял подношение, глубинно выдохнул, залпом выпил и, возвращая кружку, как ни странно, поблагодарил за напиток.
– Хорошо пошла. Надо же и не пахнет. Минуту назад, голова трещала после вчерашнего, а теперь и в помине этого нет. Обратно поплывете, мне рецепт подарите. Я, это снадобье, на поток в Константинове поставлю.
Все видели, Михеич окончательно пришел в себя; с необычной расторопностью убрал трап, запустил дизель и, надвинув капитанскую фуражку на лоб, встал за штурвал. Катер взревел всеми своими силенками, дернулся, и не спеша, отчалил, уволакивая за собой вереницу понтонов. Вскоре, преодолев течение, паром мягко зарылся в ил на противоположном берегу реки. Отсюда, Константиново почти не было видно. Только купола местной церквушки, переливались под солнцем желто-красным заревом, словно кто-то, зажег для одиноких странников, полуденный маяк.
Виктору, чуть не сорвавшему переправу, предоставили возможность реабилитироваться, доверив нести самую тяжелую сумку с провизией. Ему, и так приходилось не сладко от наседавшей мошкары, а тут еще такой подарок, прибавился от друзей. Стенин пыхтел, старался спрямить дорогу, перешагивал через колючий кустарник, который даже коровы обходили стороной; в конце концов, обессилил настолько, что рухнул на землю, требуя привала.
– Сил моих больше нет. Изверги! Сидели бы у бабки в огороде, да вечерком в баньке парились. Так нет, премся неизвестно куда.
Виктор, демонстративно погрозил кулаком в сторону Матвеева.
– Хоть стреляй! Дальше не пойду.
Сергей снял с плеч рюкзак, осмотрелся. Речка рядом и продолжать путь, особого смысла не имело.
– Ладно, уговорил. Ставим палатку. А потом, Талызин рыбы наловит, как обещал.
Алексей, уставший не меньше чем Стенин, огрызнулся.
– Рыба, дело десятое. Поймаю. А вот шею, я тебе точно намылю. Без всякого обещания.
Талызин имел вид загнанной лошади и хотел одного: немного отдохнуть с дороги.
– Следующий поход беру на себя. В Якутию поведу, по боевым местам моей молодости. Тогда и посмотрим, на какой версте, Матвеев копыта отбросит.
Совместными усилиями, установив палатку, Алексей напомнил, пора отправляться на рыбалку.
– Сразу не поймешь, как и на что ловить. По ходу, определимся. Есть блесны, червей немного.
Стенин, недоверчиво сунул нос в банку, где вперемежку с землей, шевелилось что-то живое, похожее на макароны, сдобренные кетчупом, и с отвращеньем отпрянул.
– Фу, какая гадость! Я на хлеб рыбу натаскаю. Только удильник дайте поуловистей, и крючок нацепите побольше, тогда ни одна акула, не соскочит, в случае чего.
Талызин, удручено воздал руки к небу.
– Какая такая акула? Господи, с кем я связался. Да лови, ты на что хочешь, все одно, толку не будет.
Битый час Матвеев и Алексей, с энтузиазмом пытались наловить рыбы, но в итоге, так и ничего не поймали. Первым не выдержал Сергей; забросив удочку на берег, он плюхнулся на песок, наблюдая, как Талызин колдует над приманкой, надеясь, увидеть хотя бы поклевку. Вскоре, и Алексею надоело бес толку мутить воду. Смотав снасти, он со злостью швырнул банку с червями, едва не попав в Стенина, который в этот момент, с шумом продирался сквозь кусты на открытое место.
– Эй, рыбак – теоретик. Какого рожна раскидался? Я понимаешь, им харчей надыбал, а мне в благодарность, банкой по башке норовят заехать.
Талызин хотел ответить, но, заметив у Виктора в руках, ведро, доверху наполненное рыбой, потерял дар речи. Выяснилось, хотя в это было невозможно поверить, Стенин наловил рыбы без особых премудростей – на обычный хлеб.
– Смотрю, Алексей на крючок плюнул. Ну, думаю, не спроста это. Наверное, рыбу приваживает. Пробую сделать тоже самое – не могу; от жары в горле пересохло, язык к небу прилип. Спасибо фляжку с водой прихватил. Попил и заодно хлеб размочил. Плюнул на крючок и стал рыбалить.
– Короче.
С издевкой рассмеялся Матвеев.
Виктор отмахнулся от Сергея, как от назойливой мухи.
– Для тугодумов, объясняю еще раз. Рыба клюет на хлеб, смоченный родниковой водой из Бронниц. Только, я закинул, тут такое началось: рыба, и откуда ее столько взялось, буквально стала выдергивать у меня удочку из рук. Успевай вытаскивать! Просто безумие.
Алексей отобрал у Стенина остатки хлеба и размотал снасти. Некоторое время ничего не происходило, как вдруг, леска натянулась, последовал рывок, и Талызин, рухнул в реку, падая, следом за сломанным удилищем. В следующее мгновенье, в нескольких метрах от берега, из воды выскочил огромный, весом не менее пяти с половиной килограммов, судак. Махнув хвостом, рыбина освободилась от крючка и ушла обратно в родную стихию.
– Я говорил, я же говорил.
Не переставая повторял Виктор. Его словно заклинило. Он стоял по пояс в воде и призывал Алексея взять вторую удочку и непременно изловить речное чудовище.
– Брехня. Никакой рыбы, в помине не было. Крючком за корягу зацепился, а шума то, шума – на всю округу.
Талызин завистливо покосился на выловленную Виктором рыбу.
– Запомни Стенин, и передай другим, судака и прочую хищную рыбу, на хлеб не поймать, ни за какие коврижки. Закон природы. Быстрей, овца волка съест.
Виктор огрызнулся.
– Никто и не спорит. Ты ж, у нас рыбак. А, я так, с боку припёк. Принеси, подай.
– Мужики, угомонись!
Матвеев подобрал с земли снасти и пошагал по тропинке к палатке.
– После разберемся, кто на что горазд. Не знаю, как вы, а я сейчас, хочу одного: поужинать. За весь день, маковой росинки во рту не было.
Пойманной Виктором рыбы, вполне хватило на уху, процесс приготовления которой, Алексей не доверил никому. Доведя воду до кипения и немного подсолив, он опустил в котелок куски крупно нарезанной рыбы; минут пятнадцать поварил, затем, добавил специи, картофель и горсть пшена. Когда поверхность бульона покрылась золотистыми шариками рыбьего жира, а уха стала источать аромат свежее сваренной рыбы, Талызин бросил в котелок лавровый лист и пучок благоухающей петрушки, с огорода бабки Анастасии; нагнулся над костром, понюхал и удовлетворенно промолвил.
– Готово. Пусть, чуть остынет и настоится. Вкуснее будет.
Уха удалась на славу! Какие тарелки? Они – не нужны! Три ложки, мешая, друг другу, дружно нырнули в котелок, застревая в разварившемся картофеле, попутно откидывая, прочь, прилипающий лавровый лист, стараясь ухватить лишний кусок рыбы.
Потушив, угасающий костер остатками чая, Сергей полез в палатку, занимая место подальше от входа, прячась от назойливых комаров. Разыскав под надувной подушкой фляжку с родниковой водой, Матвеев сделал несколько глотков, вспоминая свое удивительное сновидение в доме Анастасии, столетнего старика из Бронниц и рыбу, предпочитающую хлеб, вопреки всем рыбацким канонам.
– Что это могло все значить?
Силился понять Сергей.
– Простое стечение обстоятельств или нечто большее, предопределенное кем-то свыше, как предвестник главных событий в недалеком будущем.
Намотавшись за день, Матвеев вскоре крепко уснул, оставив до следующего раза, разгадку жизненного ребуса.
На четвертый день отдыха, Сергей проснулся раньше всех, вдоволь искупался в теплой, как парное молоко, речной воде, вернулся к палатке и разбудил безмятежно спящих, Алексея и Стенина.
– Вставайте китайцы! Мао уже встал.
Талызин открыл глаза, зевнул и прицельно швырнул в Матвеева подушку.
– Что разорался, ни свет, ни заря? Виктор, давай Серегу в Оку бросим. Посмотрим: выплавит или нет?