Страница 11 из 21
– Представляешь, я два года горбатился на всех подряд, здоровье за гроши гробил, а заслужил сранный сортир в ближнем Подмосковье.
Продолжая ругать невиданных врагов, Талызин завелся не на шутку.
– Суки! Удавил бы этих канцелярских крыс к чёртовой матери.
Сергей знал о проблемах друга и, охлаждая его пыл, предложил вечером встретиться в Охотнике.
– Погоди матюгаться. Часам к семи подъезжай на Тверскую, вместе обсудим, как в этой стране дальше жить.
Матвеев повесил трубку и уставился в окно, разглядывая самосвал, груженный отходами с мясокомбината, заезжающий во внутренний двор института, невольно поймав себя на мысли, что нечто подобное недавно купил в буфете.
– Валька завхоз озолотела.
Поднявшись со стула, к Сергею подошёл лаборант Пашка Топорков.
– По машине, через день возит.
Матвеев возмутился.
– А куда она такую страсть девает?
Лаборант рассмеялся.
– Извините, Сергей Николаевич. Вы как с луны свалились. Весь институт в курсе, а вам невдомек. Люди деньги лопатой гребут. Уверен: наш директор заодно с завхозом всем заправляет.
Сергей покосился на Топоркова.
– Не тяни. Колись, в чем секрет барышей?
Топорков удобно уселся в единственное кресло и ему льстило, что он знает несколько больше, чем его непосредственный начальник.
– Да всё просто, как дважды два. Валька, эти кости, новым русским по десять килограмм за доллар продаёт для собак. Со всей Москвы съезжаются. Вот и считайте. В машине три тонны отходов, а на варку бактериологических сред в неделю, уходит от силы десятая часть. Нам так не жить.
Лаборант ещё говорил что-то, но Сергей не слушал. Ему было обидно. Они с Алексеем по выходным дням вагоны разгружают на станции Москва-Сортировочная, за несчастные две сотни рублей, а тут под носом, баксы из ничего делают. Матвеев затушил сигарету об кактус, стоящий на подоконнике и засобирался домой.
В бар Охотник на Тверской улице, Сергей и Талызин прибыли в одно время. Алексей нашёл свободный столик и как всегда заказал лимонный ликер и кофе.
– Я расчёт получил. Гуляем.
Матвеев с грустным видом пожал Талызину руку.
– Привет безработным от нищих учёных.
Алексей разлил по рюмкам спиртное, стараясь успокоить Сергея.
– Да брось, всё нормально.
Матвеев улыбнулся.
– Я вот что думаю Талызин. Вся страна на продуктовых карточках сидит, кроме тех, кто всё это придумал и икру жрёт в открытую, не боясь ни бога, ни чёрта.
Талызин вспылил.
– Лирика всё это! Причём здесь страна? Я каждый день, есть пить хочу. Одеться, обуться надо. В Якутии лучше жил, чем теперь в Москве. Нужно что-то решать, Сергей и немедленно.
Матвеев допил ликёр и, понизив голос, с видом заговорщика, предложил Талызину заняться челночным бизнесом.
– Давай рванём, например, в Турцию, купим партию тряпок и продадим оптовикам на любой московской барахолке. Смотри сам, в магазинах шаром покати, продать можно что угодно. Но одному, мне это дело не осилить и начальный капитал, как не крути, нужен.
Алексей оживился и выудил из кармана полторы тысячи рублей – расчёт, полученный им в Минздраве.
– Этого хватит? А то мне жуть, как надоело мешки тягать из вагонов. Того гляди, гемморой заработаешь.
Матвеев поморщился.
– Убери. Лучше Алёнке подарок купи. Скажи, новую жизнь начинаем. Доллары вместо обоев, на стены со временем клеить будем.
В Охотнике становилось оживленней. Талызин, с завистью взглянул на соседний столик; там пировали два китайца, запивая французским коньяком дорогие разносолы.
– Знаешь, Матвеев, видеть не могу, как узкоглазые гости гуляют в моём городе. Пойду и узнаю, откуда они взяли начальный капитал на коньяк и осетрину.
Серьёзного разговора не получалось. Сергей поискал глазами официанта, желая расплатиться, но отвлёкся, заметив, как кто-то, матерясь и отбиваясь от охранника, требует выпивки.
– А вот руками мой пиджак, не лапай. Расступись, холуйская морда. Приму двести грамм и уйду!
Сквозь пелену табачного дыма, Матвеев с удивлением разглядел Стенина.
– Алексей! Похоже, наших бьют.
Когда инцидент уладили, Виктора усадили за стол и налили за встречу, рюмку лимонного ликёра, дали отдышаться, после чего, он поведал много интересного о своих последних приключениях.
– Я, только что из аэропорта. Узнал, где вы и сразу сюда. Устал, как собака. На целые сутки в Омске застрял. Не было керосина. Народ озверел: хотели самолёт пивом заправить, лишь бы улететь.
Стенин обречённо вздохнул.
– Мужики, кажется, я здорово влип.
Талызин и Сергей насторожено переглянулись, зная не понаслышке о его прошлых выкрутасах.
Виктор потянулся за кофе.
– Представляете, какая оказия вышла. Перед вылетом в Москву, зашёл в отдел кадров – командировку оформить, и какая-то толстая тётка, будь она не ладна, всучила мне продуктовые карточки, для наших работников с ГРЭС; человек на шестьсот, если не больше. Пока бегал по Управлению, о карточках забыл и наткнулся на них только в Домодедово. Теперь, обратно в Красноярск мне нельзя. Расстреляют или утопят в Енисее.
Матвеев разлил остатки ликера и посвятил бедолагу Стенина в планы заняться тряпичным бизнесом. Виктор, не перебивая, выслушал и как человек, которому больше нечего терять, с энтузиазмом подключился к реализации этой идеи.
– Мне, один хрен, где и на чём деньги делать. А, начальный капитал – ерунда, за пару дней наковыряем. Сейчас расскажу.
Сергей похлопал Стенина по плечу.
– Давай, все дела – завтра обсудим. Поезжай домой, отдохни с дороги. Надежда, заждалась, поди.
На следующий день, обсуждение предстоящего совместного бизнеса продолжилось на даче Виктора, в Малаховке. Спорили до хрипоты. Каждый предлагал своё. Но с какого бока к проблеме начального капитала не подходили, все варианты оказывались или слишком затяжными либо попахивали откровенным криминалом. Выбрали нечто среднее, убедившись: срубить деньги честно и быстро, на сегодня – не представляется возможным. В одной подмосковной воинской части, у Талызина был знакомый прапорщик, который без лишних вопросов, согласился продать начинающим предпринимателям, несколько тысяч просроченных огнетушителей по цене металлолома. В дальнейшем, предполагалось: подкрасить огнетушители, исправить срок годности и всё это обновлённое богатство – реализовать по реальной цене владельцам коммерческих палаток, харчевен, закусочных. Игра – стоила свеч. Удалось достоверно установить: огнетушителей, как и многого другого, в тот момент – в Москве, днём с огнём было не найти. И большинству начинающим в ту пору бизнес, приходилось чесать по этому поводу в затылке; лишь бы не иметь неприятностей с бравыми пожарными инспекторами, которые требовали своё, в том числе и соблюдение мер пожарной безопасности. Сказано – сделано. За чисто символическую плату, на двух КАМАЗах, в Малаховку доставили огнетушители. И работа закипела. Красками, по трафарету, изменялся срок годности на баллонах с порошком для тушения огня. Получалось красиво – комар носа не подточит. Затем, вновь испеченные средства пожаротушения, Матвеев загружал в жигули и сбывал коммерсантам; зарабатывая на этом, неплохие деньги. В это время, Алексей безвылазно находился на даче и, размахивая краскопультом, несколько часов в день, занимался малярными работами.
Как ни странно, Стенин не принимал участия в этом мероприятии, заверив, что добудет начальный капитал иным способом; наотрез отказавшись, сообщить какие-либо подробности. Он отдал Сергею ключи от дачи и, нарядившись по-походному, отбыл из Москвы, одному ему, известной дорогой.
Спустя семь часов, преодолев на поезде более четырёхсот километров, Виктор сошёл на малоприметном полустанке и зашагал в ночь по перепаханному полю, ориентируясь на свет фонарей, освещавших вдали, небольшую деревушку. Последний раз в этих края, Стенин наведывался перед поступлением в Энергетический институт, когда гостил у своей бабки. Десять лет минуло с той поры. Никого из близких Виктору людей, здесь уже не осталось, но сама деревенька продолжала жить по своему неторопливому укладу: автономно, мало соприкасаясь с внешним миром. Не привлекая внимание, Стенин безошибочно нашел бабкин дом, разыскал в укромном месте ключ и, отворив входную дверь, протиснулся в сени. Дом давно отключили от электричества. Не желая оставаться в кромешной темноте, Виктор зажёг пару свечей, перекусил на скорую руку и, не раздеваясь, завалился спать на скрипучей сетке металлической кровати. С первыми петухами, он снова был на ногах; набросил на плечи рюкзак и пошагал огородами к редколесью, преодолел овраг и вышел на не кошеный луг. Осмотревшись, Стенин поискал глазами что-то у себя под ногами, нагнулся и вырвал из земли, очень похожее на лопух растение, поднёс кусочек зелени к носу, понюхал.