Простая смертная

Как сон, словно сквозь воду, я видела человека в белом и двух других, в серебристых одеждах, спускающихся к нам по лестнице. Кто-то чуть в стороне затянул странную, дикую, печальную мелодию, аккомпанируя себе на каком-то неизвестном мне струнном инструменте, издалека по форме напоминающем лютню.

Девы с распущенными волосами, все в белом, босые и с золотыми подносами в руках, окружили нас и стали забрасывать цветочными белыми лепестками, наполняющими воздух вокруг сладким, удушливым запахом.

Голос тянул заунывную песню, а девы бесшумно кружились вокруг нас в странном причудливом танце, время от времени посыпая нас лепестками. Те застревали в чёрных волосах моего жениха, скользили по шёлку моей фаты, западая и задерживаясь в её складках.

Потом девы застыли, держа подносы перед собой, образуя первый «белый» круг.

На очередной куплет бесконечного песнопения вниз скользнули девы в алых одеждах, на их подносах возвышались толстые свечи из пчелиного воска. Девы в танце кружились не только по кругу, но и вращались вокруг себя.

Песня всё тянулась и тянулась, бесконечно.

Девы в красном застыли вслед за белыми своими предшественницами. Священнослужители в серебрящихся, будто иней, одеждах, шагнули к нам и, развернув наши ладони вверх, стали чертить на коже палочками какие-то знаки, обмакивая их в резко пахнущий травами и пряностями состав. Потом, приложив мою ладонь к ладоням принца Эвила, переплели их алыми гирляндами с белоснежными цветами.

Для меня все эти действия не значили ровным счётом ничего, но по-своему даже мне, непосвящённой, ритуал казался красивым. Я вообще-то не очень сентиментальна и в загсах на свадьбах никогда не плакала и даже не хотелось. В святость марша Мендельсона и торжественной поступи никогда не верилось. По мне, так все эти свадьбы такой же атавизм, как хвост – пережиток отжившего прошлого. Кому жить вместе, так и без этих танцев с бубном обойдутся, а уж коль не ужиться, никакие песнопения, свечи и ароматные лепестки от беды не уберегут.

Но когда ты принцесса в чужом мире былые убеждения и даже принципы уходят на второй план. Отказаться от участия в этом дорогом спектакле шанса не было. Тысячи глаз на площади уставились на меня, в том числе и обжигающий взгляд жених с моего лица не сводил. Так что терплю дальше без возражений. Проблемы мне не нужны.

А тоскливый слёзо-давильный голос всё тянул что-то вроде «о-ла я-холла», чтобы бы там это не значило.

Когда песня стихла и воцарилась тишина, мой жених (или теперь уже муж?) улыбнулся мне, оскалив в наглой, откровенной улыбке, ровные белые зубы, проворковав:

– Анжелика, принцесса Оруэла, наследница вашего отца и будущая королева Девятицарствия, сокровище моё, примите от меня в дар корону, достойную моей королевы.

Он полуобернулся и из толпы к нам шагнуло два человека. Стражники скрестили перед ними копья, но, повинуясь знаку, данному отцом Анжелики, тут же освободили проход. В руках неизвестного была дорогая шкатулка, а на ней необычно красивая диадема и снежного серебра, сверкающих росой алмазов и неизвестных, несуществующий на земле, чёрных, словно горящих огнём изнутри, драгоценных камней.

Взяв диадему обеими руками, принц, прозванный Порочным, осторожно воздвиг мне эту красоту небесную наголову, предварительно сняв ту, что на меня нацепили слуги батюшки.

Осторожно коснувшись моего подбородка, принц нежно, горячо заглянул мне в глаза и проговорил голосом соблазнительным, обещающим все наслаждения мира:

– Редко встречаешь глаза, подобные двум звёздам; подобные двум глубоким омутам, где отражается сияние утренних небес и бездонное бурное синее море. Невозможно не проникнуться восхищением таким творением Всевышнего Бога и не чувствовать к нему благодарность за столь совершенное творение.

Это было толсто, да. В смысле такая лесть слишком искусственная, чтобы в неё поверить. Или мы, женщины, в своём потребительском и комфортабельном 21 веке успели забыть какого это, слышать от мужчины связную и красивую речь? Нет, я конечно не верила не единому сказанному слову, но звучало-то красиво. И к месту.

Хотя, может быть, это тоже часть ритуала и на свадьбах тут всегда такое толкают, а я-то уши развесила. Надеюсь, хоть от меня комплементов не ждут. Ладно, на всякий случай изображу скромность и оторопь. Мол, от волнения всё забыла. Если нужно, стоящие рядом подскажут ведь, что делать дальше?

Но всё молчали.

Склонившись, принц коснулся губами моих губ, мягко, нежно – в первый момент. А в следующий поцелуй стал жёстким и горячим настолько, что я задохнулась и, наверное, пошатнулась бы, когда он отодвинулся, не держи он меня сам так крепко.

Речетативом зазвучал над нами голос священнослужителя:

– Отдаёте ли вы, король Зигмунд III, повелитель Оруэла, эту женщину по воле Бога Всевышнего и Всемогущего, по Древнему Священному Закону, по решению Верховного Совета и в присутствие свидетелей, в жёны принцу Эвилу, сыну Анахтарона Санистору, законному принцу Священной Династии, как было решено между вами?

– Отдаю, – обречённо прозвучал голос короля Зигмунда с верхних трибун.

– Принц Эвил, сын Анахтарона, из Священной Династии Санисторов, берёшь ли ты в жёны принцессу Анжелику Ванхелию, дочь короля Зигмунда, правящего Оруэлом третьим в своей династии; принцессу, наследующему своему королю-отцу и приносящей в качестве своего приданного возможность претендовать на корону данного королевства, как было договорено между вами?