Блудные братья

— Да? И вы им такое позволили?!

— Они не спрашивали…

— Я занялся бы ей лично, — сказал Понтефракт. — Но это уже поколеблет честь члена Магистрата. А указанному члену хочется лишь доброй встряски без неприятных последствий для дела и дома. Это помогло бы ему хоть ненадолго отвлечься от забот о проклятых эхайнах… Вы посмотрели ту видеозапись, что подсунул вам мэтр Агбайаби?

Кратов кивнул. У пива был необычный привкус, словно в него добавили добрую щепоть морской соли. Вряд ли этот напиток можно было пить бесконечно… Он поднял прозрачную высокую кружку и поглядел сквозь нее на плясавший в настольной лампе язычок огня. В пиве плавали какие-то мелкие хлопья.

Молодая женщина, что сидела вполоборота возле стойки бара, была действительно хороша. Пожалуй, даже чересчур хороша для такого заведения. Что-то в ее красоте было неестественное, неживое. Как будто лицо со старинной картины вдруг обрело плоть и обзавелось телом. Восковая нежность кожи… уверенно проведенная линия прямого носа… блестящие малиновые губы… фантастические, невозможные сиреневые глаза — и никаких следов косметики. Чуть намокшие платиновые волосы падали на плечи и струились по черной накидке. Длинные, ломкие пальцы рассеянно постукивали по шарообразному бокалу. Эсфирь с картины Шассерио…

— Ну как? — донесся до Кратова голос собеседника.

— Она действительно прекрасна, — промолвил он задумчиво.

— Запись? — переспросил Понтефракт озадаченно.

— Нет, девушка…

— Снежная Королева, — сказал Понтефракт с непонятной интонацией.

— Что вы имеете в виду? — удивился Кратов. — Я бывал на планете с таким именем. Меня там слегка подпалило фогратором.

— Здесь все будет наоборот. Здесь вас заморозят.

— Заморозят? Что ж, я готов… — Кратов отхлебнул пива — Запись, конечно, страшная. Но — в достаточной мере вы меня не напугали. Я все еще убежден, что не бывает народов-разбойников и народов-убийц.

— Может быть, мы еще не все знаем о законах общественного развития, — грустно вздохнул Понтефракт. — Может быть, мы вообще ни черта не знаем… Кто, например, мог вообразить себе язык, в котором нет грамматических правил?

— Вы правы, — сказал Кратов. — Это не язык, а издевательство над ксенолингвистикой!

— Я пытался его изучать, — признался Понтефракт. — И бросил к кошачьей матери. Как можно усвоить язык, где нет ни корней, ни суффиксов, ни окончаний?! Слова «сказал» и «сказала» звучат по-разному! — Стоит ли удивляться, что у эхайнов с их химерическим языком враждебный нам менталитет! Они и должны мыслить иначе, у них другая архитектура мыслительного аппарата.

— Некоторые кавказские языки ничуть не проще, — пренебрежительно сказал Кратов.

— Где это?

— На Земле.

— Ну, может быть, — недоверчиво сказал Понтефракт. — Чего там только не встретишь… Но мы ведь не должны заниматься земными делами? — спросил он с надеждой.

— Надеюсь, на Земле справятся без нас. Не знаю, как там дело обстоит с механизмами мышления, но согласитесь, что люди и эхайны очень похожи! Доктор Блукхооп прав — мы словно близнецы…

— Это еще одна ваша иллюзия. Эхайна невозможно спутать с человеком. При всей внешней схожести эхайнский типаж сразу бросится в глаза. Другая лепка лица, другое крепление мимических мышц… Что я вам говорю, ксенологу-профессионалу! Вы спутали бы человека, скажем, с виавом или иовуаарп?

— Никогда! — слегка покривил душой Кратов.

— Во имя кошки, вы лжете, — Понтефракт погрозил извлеченной из кармана очередной сигарой. — С последними даже у вас были бы трудности… Но к эхайнам это не относится. В их лицах… как бы точнее выразиться… есть что-то звериное. То есть, если бы они, как и мы, состояли в родстве с обезьянами, я бы сказал: они к обезьянам гораздо ближе.

— Ну, они наверняка состоят в родстве с какими-либо эхайнскими обезьянами…

— На Эхайнуоле нет приматов! — торжественно заявил Понтефракт. — Рептилии есть. Птицы, разнообразные млекопиты есть, а приматов — нет! О чем это говорит?

— Всего лишь о том, что эхайны — обычные мигранты и прибыли на Эхайнуолу из другого мира.

— И крайне любопытно было бы этот мир отыскать, не так ли?

— Особенно любопытно было бы обнаружить там сохранившиеся культурные памятники. А то и здравствующую цивилизацию протоэхайнов.

— И попробовать с ними договориться? — Понтефракт откровенно веселился.

— Я что-то говорю не так? — осторожно спросил Кратов.

— Еще бы! — хихикнул Понтефракт. — Иллюзия за номером восемьдесят два — что эхайны имеют глубокую предысторию… Ни черта-то они не имеют. Двести лет назад у них вообще не было космического флота. На Эхайнуоле, как и на Земле, бушевали междоусобицы — с существенной поправкой на эхайнский темперамент. Так что Эхайнуола — это колыбель их дурацкого злобного разума…

— Тогда, может быть, не Эхайнуола? А, допустим, Эхлиамар, цитадель Светлой Руки?

— Разумеется, в наших представлениях об истории и культуре Эхайнора есть зияющие пробелы, — кивнул Понтефракт. — Но мы старательно их заполняем. На Эхлиамаре тоже нет приматов.

— Должны же они были от кого-то произойти! — воскликнул Кратов.

— Не должны были, — печально сказал Понтефракт. — Но все же произошли, на нашу голову… И, вне всякого сомнения, было бы небезынтересно устранить эту лакуну. — Он зачем-то наклонился к кратовскому уху и прошептал: — У меня впечатление, что кое-кто из наших общих знакомых знает об этом больше, чем прикидывается.

— Например, Блукхооп, — сказал Кратов. — Эти беспрестанные намеки…

— Ну, да бог с ним, — промолвил Понтефракт. — Вернемся к нашим баранам… то бишь, к эхайнам. К записи «Суда справедливости и силы».

— Запись была плохого качества, — сказал Кратов. — Перекрывалась не только помехами, но и каким-то неразборчивым текстом. Еще этот непонятный значок в левом верхнем углу, словно воздушный шарик, проткнутый двумя стрелками и притом не лопающийся… Что это за странный символ?

— Да кто же его знает!

— Я к тому, что несмотря ни на что, эхайнские женщины показались мне привлекательными.

— У вас широкий доверительный диапазон, друг мой. — Понтефракт покосился на прекрасную незнакомку. — Вы могли бы увлечься кем угодно… К тому же, и у шимпанзе встречаются прелестные мордашки! — Он свирепо воткнул сигару в угол рта и с грохотом опустил пустую кружку на стол. — Не вздумайте симпатизировать эхайнам! Не вздумайте! Это даже не иллюзия, это роковое заблуждение! Не позволяйте дремать вашему чувству опасности! Если, оборони вас кошка, вы столкнетесь с эхайнами во плоти — не дайте ситуации уйти из-под вашего контроля из-за того, что их женщины хороши собой, а дети милы! Все женщины хороши, все дети милы, даже демоницы и демонята! Ни на миг не упускайте инициативы, коллега! Иначе эти демоны перехватят ее — и сделают с  вами что захотят.

Он жестом подозвал хмурую официантку:

— Еще пива. И снежной королеве у стойки лучший коктейль… за счет Магистрата.

— Вы так боитесь эхайнов, Бруно? — спросил Кратов.

— Боюсь, — согласился Понтефракт. Лицо его раскраснелось, в бороде застряли крошки сигарного пепла. — Если они захотят напасть на Эльдорадо… я не знаю, что из этого выйдет. Мы можем не успеть собраться с силой и духом — особенно с духом! — чтобы достойно ответить. Мы же люди… — Он зажмурился и помотал головой. — Нет, не боюсь. Я их ненавижу. Вот мы здесь сидим с вами и говорим только об эхайнах. Когда вокруг столько достойных, прекрасных тем… А вы еще удивлены тем, что мне хочется приключений!

— Я не удивлен, — кротко сказал Кратов. — И я тоже не хочу больше говорить об эхайнах. Но вы еще не рассказали мне об Эрике Носове.

— А это практически одна и та же тема, — заявил Понтефракт. — И даже на одну букву в тематическом каталоге. Эхайны и Эрик. Эрик и эхайны… Вот давеча Эрик перечислял некоторые инциденты, связанные с эхайнами, где люди выступали пострадавшей стороной. Между тем, в узких кругах широко известны и эпизоды с прямо противоположным раскладом!