Из темноты

  Легко, конечно, сказать ― "не страшна", но, вспоминая испуганные глаза брата, сердито твердила: "Ничего, справлюсь, потому что сильная, как ты, мамочка..."

  Упругие, щекочущие прикосновения травы к голым ногам неожиданно сменились обжигающе горячими захватами чего-то шершавого и одновременно липкого. Словно кто-то пытался опутать лодыжки скотчем, намазанным жгучим перцем. Или облизать длинным языком... Вот когда меня по-настоящему затрясло, а сердце рухнуло в пятки. Дима вскрикнул:

  "Маш, оно жжётся!"

  Не выдерживая напряжения, я перешла на крик:

  "Это же просто крапива, поболит и пройдёт, ты только не останавливайся. Сейчас повернём и увидим соседские дома, поднажми, Димочка..."

  Рванулась из "захвата" и, ударив ногой назад, почувствовала, как кроссовок прилип к чему-то мягкому и плотному. В ужасе выдохнув: "Мамочка, помоги!" ― без сожаления рассталась с папиным подарком на день рождения, тут же скинув и второй, чтобы было легче бежать.

   Братишка молчал, но его маленькая хрупкая ладошка дрожала. Я чувствовала, что он еле держится, и это стало последней каплей, разбившей плотину моего терпения. Подхватив Диму на руки, крепко прижала его к себе и, не прекращая движения, закричала:

  "Оставь нас, проклятая тварь. Иначе, клянусь, ты пожалеешь, что связалась со мной!"

  И, отвечая на этот вопль, что-то просвистело за нашими спинами и с резким звуком ударилось о землю, словно пыталось достать непокорную добычу гигантским кнутом. Я невольно взвизгнула, когда велосипедное колесо подпрыгивая пролетело над нашими головами, приземлившись где-то в стороне от дороги...

  Крепче прижав к себе всхлипывающего брата, прохрипела вмиг осипшим голосом:

  "Сколько хочешь бесись ― всё равно нас не получишь..."

  Наверное, от страха я совсем потеряла рассудок, раз набросилась с угрозами на то, чего не было... Или, по крайней мере, не было видно. Как в насмешку над моим отчаянием, именно в этот момент мобильный выпал из руки и погас. Но мне было уже всё равно: я знала ― ещё десять шагов, и надо повернуть налево. Здесь лес кончался, давая начало деревенской улице.

  Это были самые тяжёлые шаги в моей короткой жизни, и до сих пор не понимаю, как я смогла их преодолеть. За поворотом, в быстро редеющем сумраке виднелись силуэты деревьев и домов с кое-где уже переливавшимися огоньками окон. Увидев их, я разжала дрожавшие от усталости руки, опуская брата на землю и слушая, как звенит его счастливый голосок:

  "Маша, Маша... мы пришли, у нас получилось..."

  Едва выдохнув: "Да..." ― снова схватила его за руку, потащив вперёд на не гнувшихся от усталости ногах, потому что за моей спиной разочарованно и тоскливо вздохнула тьма, или, просто налетевший прохладный ветер прошуршал в соснах. Что бы это ни было, оно не могло меня остановить...

  Димка выдернул свою ладонь из моей, радостно крича и размахивая руками, помчался так, словно и не было нашего сумасшедшего бега. Я же плелась за ним, не веря глазам: с каждым шагом воздух становится светлее и прозрачнее, бесследно растворяя в себе тёмную дымку. И, когда обессилев, мои ноги замерли около мамы, беспечно болтавшей с соседкой, прекрасный летний вечер окутал всё вокруг золотым солнечным сиянием...

  Димка прижался к маме и замолчал. Она погладила его мокрые взъерошенные волосы и удивлённо посмотрела на меня.

   ― Маша, что у тебя за вид? А где велосипед и новые кроссовки?

  Я не могла говорить: обняв её, прижалась головой к маминым каштановым локонам и ткнула рукой в направлении леса. С тревогой заглянув в глаза, она поцеловала меня в щёку и тихо выдохнула:

  "Ничего-ничего, завтра с утра сама схожу в лес за великом. Давно пора выбросить эту рухлядь, то и дело ломается. Вернёмся в город, куплю новый, обещаю. И кроссовки найдутся, вот посмотришь, не переживай, Машенька. Главное, вы оба в порядке..."

  Мы с Димкой переглянулись, и я, робко тронув её за руку, спросила:

  "Пока нас не было, тут всё было...нормально?"

  Мама засмеялась:

  "Конечно, глупые мои фантазёры, что у нас может случиться? Опять что-то выдумали, раз примчались сюда как взмыленные лошадки. А ну, быстро умываться и ужинать".

  Она ушла в дом, а мы с братом одновременно тяжело вздохнули. Димка смотрел на меня повзрослевшими серьёзными глазами.

  ― Маш, спасибо, что спасла меня... Знаешь, у тебя на ноге красная полоса...

  Я перевела взгляд на покрытую маленькими волдырями лодыжку, за которую меня схватила "тьма", и, облизав пересохшие губы, ухмыльнулась:

  "Подумаешь, до свадьбы заживёт".

  Братишка с грустью приподнял короткий рукав футболки, показывая багровый "след" на коже:

  "И у меня тоже, да? Маша, как думаешь, оно приходило за нами?"

  Я пожала плечами, отводя взгляд.

   ― Вряд ли, просто попались на пути... Забудь об этом, мы с тобой справились, а значит, всё будет хорошо.

  Он вдруг улыбнулся, и весёлые огоньки зажглись в серых, так похожих на мои, глазах:

  "Маш, а мне понравилось, как ты прогнала тьму. Так на неё рявкнула, что она со страху и растаяла. Ты у меня самая храбрая, лучше всех... Шоколадку купишь? И жвачку..."

  Я засмеялась:

  "Ах ты, хитрюга! Пошли ужинать, мама ждёт..."