Ночь нежна

21

Вечером Розмэри опять была занята – праздновали чей-то день рождения. В вестибюле Дик повстречал Коллиса Клэя, но ему хотелось пообедать без собеседников, и он тут же выдумал, будто его ждут в отеле «Эксцельсиор».

Но он не отказался зайти с Коллисом в бар, и после выпитого коктейля его смутное недовольство собой отлилось в четкую и определенную форму: пора возвращаться в клинику, прекратить прогул, который больше ничем нельзя извинить. То, что повлекло его сюда, было не столько влюбленностью, сколько романтическим воспоминанием. Одна у него любовь – Николь; пусть нередко ему и тяжело с ней, а все-таки она его единственная настоящая.

Проводить время с Розмэри значило потворствовать своим слабостям; проводить его с Коллисом значило умножать ничто на ничто.

У входа в «Эксцельсиор» он столкнулся с Бэби Уоррен. Она широко раскрыла свои большие красивые глаза, – точь-в-точь те камушки, которыми любят играть дети.

– Я думала, вы в Америке, Дик! А Николь тоже приехала?

– Я вернулся в Европу через Неаполь.

Траурная повязка на его рукаве заставила ее спохватиться:

– Глубоко сочувствую вашему горю.

Деваться было некуда, обедать они пошли вместе.

– Рассказывайте, что у вас слышно, – потребовала она.

Дик по– своему изложил ей события последних месяцев. Бэби нахмурилась; ей нужно было взвалить на кого-то ответственность за надломленную жизнь сестры.

– Вы не думаете, что доктор Домлер с самого начала не правильно ее лечил?

– Методы лечения тут довольно трафаретные – хотя индивидуальный подход к пациенту, разумеется, имеет значение.

– Дик, я, конечно, не специалист и не берусь давать вам советы, но, может быть, ей полезно было бы переменить обстановку – вырваться из больничной атмосферы, жить так, как живут все люди?

– Вы же сами настаивали на этой клинике. Говорили, что тогда только перестанете беспокоиться о Николь…

– Ну, потому что мне не нравилась та отшельничья жизнь, которую вы вели на Ривьере, – забились куда-то в горы, далеко от людей. Я вовсе не предлагаю вам вернуться туда. Почему бы вам, например, не поехать в Лондон? Англичане – самые уравновешенные люди на свете.

– Напрасно вы так думаете, – возразил он.

– Не думаю, а знаю. Я достаточно хорошо изучила их. Сняли бы себе на весну в Лондоне дом – у меня даже есть на примете прелестный домик на Талбот-сквер, который сдается со всей обстановкой. Вот поселились бы в нем и жили среди здоровых, уравновешенных англичан.

Она бы еще долго пересказывала ему обветшалый пропагандистский репертуар 1914 года, но он со смехом прервал ее:

– Я недавно читал один роман Майкла Арлена, и если это…

Она уничтожила Майкла Арлена одним взмахом салатной ложки.

– Он пишет только про каких-то дегенератов. А я имею в виду достойных, респектабельных англичан.

Но в воображении Дика место так легко отвергнутых ею друзей заняли те безликие иностранцы, какими кишмя кишат небольшие отели Европы.

– Не мое, конечно, дело, – снова начала Бэби, готовясь к очередному наскоку, – но оставить ее одну в такой атмосфере…

– Я поехал в Америку хоронить отца.

– Да, да, я понимаю. Я уже высказала вам свое сочувствие. – Она потеребила подвеску хрустального ожерелья. – Но у нас теперь столько денег. И нужно прежде всего употребить их на то, чтобы вылечить Николь.

– Во-первых, я как-то плохо представляю себе, что я буду делать в Лондоне.

– А почему? Мне кажется, вы там могли бы работать не хуже, чем в любом другом месте.

Он откинулся назад и внимательно на нее посмотрел. Если ей и приходила когда-нибудь в голову скверная правда о причине заболевания Николь, она решительно отмела эту правду, затолкала ее подальше в пыльный чулан, точно купленную по ошибке картину не ставшего знаменитым художника.

Разговор был продолжен в «Ульпии», заставленном винными бочками погребке, под звон и стон гитары, на которой молодой музыкант мастерски исполнял «Suona fanfara mia»68 . Коллис Клэй тоже был там и подсел к их столику.

– Может быть, я неподходящий муж для Николь, – сказал Дик. – Но она все равно вышла бы за кого-нибудь вроде меня, за человека, в котором рассчитывала найти опору.

– Вы считаете, что с другим мужем она была бы счастливее? – вслух подумала Бэби. – Что ж, можно попробовать.

Только когда Дик закачался от смеха, она поняла всю нелепость своего замечания.

– Поймите меня правильно, – поспешила она сказать, – Вы не должны думать, что мы не благодарны вам за все, что вы сделали. И мы знаем, вам часто приходилось нелегко…

– Ради бога, Бэби! – воскликнул Дик. – Если б я не любил Николь, другое дело.

– Но ведь вы ее любите? – с беспокойством спросила она.

Коллис явно собирался вступить в разговор, и Дик решил переменить тему.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – сказал он. – О вас, например. Почему вы не выходите замуж? Мы слышали, будто вы помолвлены с лордом Пэли, двоюродным братом…

– Ах, нет. – В ней вдруг появились робость и уклончивость. – Это было в прошлом году.

– Но почему все-таки вы не выходите замуж? – не отставал Дик.

– Сама не знаю. Один человек, которого я любила, погиб на войне. Другой от меня отказался.

– Расскажите подробнее, Бэби. Я слишком мало знаю о вас – о ваших взглядах, вашей личной жизни. Вы никогда мне об этом не рассказываете. Мы беседуем только о Николь.

– Они были англичане, и тот и другой. По-моему, нет на свете более безупречных людей, чем настоящие англичане. Я, по крайней мере, не встречала. Так вот, этот человек, – впрочем, это длинная история. Длинные истории скучно слушать, правда?

– И как еще! – сказал Коллис.

– Отчего же, – по-моему, все зависит от рассказчика.

– Это уж ваша специальность. Вы умеете поддерживать общее веселье одной фразой или даже одним словом, вставленным время от времени. Тут нужен особый талант.

– Нет, просто сноровка, – улыбнулся Дик. В третий раз за вечер он не соглашался с ее мнением.

– Да, я придаю большое значение форме. Люблю, чтобы все было как следует и с размахом. Вы человек другого склада, но вы должны признать, что это говорит о моей основательности.