Страница 6 из 8
Я не помню, чтобы мать как-то разговаривала со мной и морально готовила к тому, что ей придется уехать на неделю, а затем снова на неделю, и снова, и снова, – и так будет продолжаться три месяца. Помню только удушающую истерику и абсолютное непонимание, почему мне нельзя уехать вместе с ней. Вечером, после ее отъезда, я обнаружила в кастрюле, укутанной полотенцем, теплую еду: мать всегда так оставляла ее, чтобы та не остывала, и внутри меня было ощущение, что обо мне позаботились…
Утром я проснулась в холодном деревенском доме. До ухода в школу нужно было растопить печь, почистить хлев, накормить козу и прочую живность. Хавронья ела только теплую еду и пила подогретую воду, так что на все манипуляции требовалось не так уж мало времени. Завидев меня, сонный Малыш выползал из будки и закидывал мне на грудь передние лапы, показывая, что за ночь соскучился, что голоден и ждет, пока очередь дойдет и до него.
Закончив дела, я шла на уроки. А, вернувшись, опять всех кормила и убирала. Потом делала домашнее задание, на которое уходило минимум времени, и шла гулять. Вечером мне нужно было возвращаться в пустой и темный дом. Веселый Малыш оставался ночевать в будке у дома. Я снова топила печку и, очевидно, делала что-то не так, потому что тепло было только возле открытой топки. Промучившись и окончательно выбившись из сил, я включала электрический камин, вставляла в магнитофон кассету с песнями Тани Булановой, нажимала «плей», прижималась к обогревателю, чтобы хоть как-то согреться, и выла, то вытирая, то глотая слезы.
Мать приехала в пятницу, поздно вечером, почти ночью, и привезла красное продолговатое яблоко. Я опять плакала и просила больше меня не оставлять. Обещала, что буду спать в общежитии рядом с ее кроватью, на коврике, и не буду мешать. Но мои причитания ее, конечно, не остановили, и она снова уехала.
Правда, чуть позже мать договорилась с мамой одной моей подружки, чтобы я пожила в их доме до ее возвращения. За нашим же домом и хозяйством с тех пор оставалась присматривать какая-то соседская бабулька.
ПСИХОЛОГ
Какие сдвиги в психике провоцирует сильная обида и утрата доверия к родителю, нехватка/потеря родителя? Все ли эти ситуации чреваты развитием неврозов и ПА и способно ли примирение с родителем во взрослой жизни излечить от приступов родом из детства?
Возникновение панических атак и неврозов провоцирует глубинный страх разрушения, исчезновения, смерти. Можно предположить, что потеря родителя буквально или вследствие утраты доверия может стать глубинным конфликтом, который будет звучать как: «Я без мамы/папы не смогу, не проживу! пропаду! умру!». Смерть тут может представляться как отмирание части души (важной родительской части).
К примеру, младенец, проснувшийся ночью в своей кроватке, криком требует внимания и тепла матери, но мать не подходит к нему, выжидает, что ребенок успокоится сам. А ребенку некомфортно, и он искренне не понимает, где мать, почему она не приходит на помощь, когда темно и страшно. Мы не знаем, что в этот момент происходит в душе ребенка, возможно, он познает первый опыт паники, думает, что мать никогда больше не придет… Если так происходит несколько раз, то уже в младенческом возрасте может сформироваться этот паттерн панического страха.
Мы никогда доподлинно не узнаем, что еще в жизни ребенка должно произойти, чтобы в будущем человек начал испытывать повторяющиеся панические атаки, но точно можем предположить, что нарушение здоровой привязанности влечет бессознательный страх потери матери.
Родители часто сами совершают ошибки, бросая детям фразы: «Ты без меня пропадешь!», «Будешь плохо себя вести, я уйду», «Вот умру, будешь знать, как без меня плохо», «Доведешь ты меня до смерти». Возможно, они так говорят, не зная последствий таких высказываний. Но от этого, как говорится, не легче…
В этот момент ребенок, можно сказать, берет вину на себя, часто действительно верит в то, что так и случится. И эта «вина» аукается в будущем неврозами, страхами, паническими атаками.
В дальнейшем, разбираясь со своими паническими атаками и неврозами, важно стать для самого себя осознанным взрослым, проработать все травмы с самим собой, научиться опираться на себя, что бы ни случилось. Тогда, возможно, вопрос с физическим родителем не потребуется как-то решать. Захотите ли вы поговорить об этом со своей мамой или все ваши обиды останутся в стенах кабинета психолога – выбор за вами. Четких инструкций здесь нет.
2.3 Не бабочка: назад в кокон
Все происходило стремительно. Вот я порхаю на высоченных каблуках, красивая и жизнерадостная, курю, смеюсь и танцую, и вдруг раз – какой-то злой фокусник переключает тумблер моего самочувствия из верхнего положения «жизнь прекрасна» в нижнее «умираю».
Мужчина, с которым я долгое время связывала много надежд, не собирался жить со мной в горе и в радости, зато с чудодейственным седативным мы поженились быстро и надолго. Небольшие пластинки с белыми сладковатыми кружочками прописались во всех моих сумочках.
MY увлекался дайвингом, а я – все больше им и его интересами. Я обожала море, но в тот период волны пугали: отсутствие тверди под ногами не дарило спокойствия. Так что о романтике речи не шло.
Однако истинная провинциалка во мне предпочитала по возвращении в свой снежный край в прямом смысле слова затмевать всех цветом загара. Для его приобретения яхты и дайверские катера подходили как нельзя лучше. Так что каждый раз перед тем, как сменить шезлонг у бассейна, где я инстаграмно лежала, на болтающуюся каюту, приходилось убеждать себя, что на носу яхты достигнуть цели, то есть шоколадного загара, получится гораздо быстрее. К тому же, так я весь день смогу провести рядом с MY. Только эти аргументы и помогали решиться на передислокацию.
Мои панические атаки предпочитали именно такие места, как качающийся кораблик – ровно настолько, насколько не любила их я.
Ярко запомнился один заплыв. Я в каюте, в купальнике, с темной от загара кожей, еле дышу. Рядом две миски с теплой водой. В них мои руки, которые я пытаюсь расслабить, чтобы снять судороги. MY принес седативное, чем сильно удивил: я и не думала, что он раскрыл мой маленький секрет в виде узкой полоски фольги, которая всегда была со мной.
Тем временем морская романтика бушевала вовсю. Яхта клевала белоснежным носом среди бирюзовых волн. Загорелые и веселые люди наслаждались обжигающим зноем и пьянящим блеском экваториального солнца. А мое состояние было таким, как будто я нахожусь не в эпизоде, достойном обложки глянцевого журнала, а на одном из кругов «Божественной комедии».
ПСИХОЛОГ
Почему атаки возникают даже там, где, казалось бы, ничто не предвещает стрессов, где все спокойно, умиротворенно, безопасно? Может ли это быть связано с негативным детским опытом и каким именно?
Известно, что во время войн и стихийных бедствий количество неврозов и панических атак заметно снижается. Это, во-первых, объясняется тем, что во время реальной опасности – в условиях угрозы жизни и непроходящего стресса – адреналин регулярно расходуется; а во-вторых, людям в таких ситуациях некогда заниматься своим внутренним миром – им слишком тяжело физически: все силы уходят на борьбу за выживание.
Депрессии, неврозы и панические атаки настигают человека, когда реальной опасности для жизни нет. Тогда психика, грубо говоря, может заняться своим развитием. Паническая атака как психосоматический симптом – это ресурс человека на личностное развитие. Когда не надо воевать и выживать физически, психика желает расти. Поэтому первые симптомы ПА нередко случаются как раз в спокойное мирное время.