Проклятый

Недовольный шепот сообщал мне о том, что люди были не удовлетворены. Они не хотели, чтобы я вел себя так, как и прежде. Как будто до сих пор был наследником.

Я им не был.

Я и есть наследник.

Я окинул всех, кого мог, таким взглядом, который не оставлял им никаких сомнений в этом.

— Ты не смеешь вести себя так, червяк. Ты — не Бастиан, — проревел палач, и толпа повторила его речь за ним. В следующую секунду я почувствовал, как он пнул меня к колесам машины, и я вновь упал, держа руки за своей спиной — у меня не было другого выбора. Мои запястья оставались закованы в железные цепи весом в несколько тон.

— Я уничтожу тебя, — выплевываю я, проклиная его и всех их своим обещанием. — Я вернусь. И я заставлю вас всех расплатиться за то, что вы сделали со мной... С моей семьей... С Мэри... — Мой голос сорвался, когда я вспомнил ее ласковый смех. — С Бастианом.

Палач отвесил мне резкую пощечину, которая могла бы снести мне голову.

— Ты не смеешь произносить имя Короля.

Я зарычал, немедленно вставая с колен. Я не мог... Я должен оставаться сильным. Я должен донести до всех правду.

В которой сам толком не мог разобраться.

Бастиан умер сегодня.

— Король — здесь я, — уже тише, будто себе под нос, прошептал я, и это были последние слова, которые сорвались с моих губ. К палачу подоспели люди в форме — офицеры Адинбурга. Острая игла разрезала мою кожу, как нож расплавленное масло. Наркотическое вещество опьянило меня, забирая всю физическую боль без остатка.

Моя спина не болела.

Погибала душа, которая оплакивала восемнадцать лет моей жизни.

Счастливой жизни.

Падая на пол железной клетки, я слышал, как закрывается дверца машины, и понимал только одно: