Страница 37 из 101
Шеф опять не ответил, глазами сверкнул и только.
Вторя Глебу, глазами сверкнули еще четверо – Гера и иже с ним. Все как один мощные, бритые и крайне недружелюбные. Охрана, емое! Откуда взялись, когда их вызвать успели – черт знает.
Нервяк, витавший над нашим столиком, даже официанту передался – убирая посуду и выкладывая на край столешницы папочку со счетом, парень дрожал аки заячий хвост и заикался в придачу.
По пути к лифту и на парковке тоже одни неадекваты встречались – шарахались от нашей компании, как от чумы. Один даже перекрестился.
Ну а когда в машину сели, мне тоже перекреститься захотелось, потому что… в общем, капец всетаки пришел. А как еще расценивать ситуацию: Гера за рулем, рядом с ним такой же бритоголовый «шкаф», еще двое в другом авто, а я на коленях у Глеба, причем в таком захвате, что даже мяукнуть невозможно?
– Крис, я уже говорил, что ты допрыгалась? – прошептал зеленоглазый.
Напоминать о том, что в тот момент я была не Крис, а лягушечкой, не стала. Выдохнула только:
– Глеб…
– Значит, говорил…
Три поста охраны и наблюдательный пункт консьержа я миновала, болтаясь на плече Глеба. В лифте тоже в положении, не свойственном прямоходящей особи ехала. И в квартиру попала не почеловечески – попой вперед, лицом назад.
Когда меня всетаки поставили на ноги, попыталась оправдаться, но…
– Молчать! – выдохнул… уже красноглазый.
Платье, которое казалось истинным образчиком пуританства, упало к ногам после первого прикосновения демона. Корсет сдался еще быстрей. Трусики шеф не тронул, а вот чулки снимал очень медленно, с какимто особым, нездоровым кайфом.
Когда от чулок остались одни воспоминания, Глеб прорычал нечто ругательное и тесно прижался бедрами. Тело среагировало мгновенно, но я закусила губу и не издала ни звука. Там, в низу живота, уже растекалась нестерпимо горячая лава.
– Душ, – прохрипел генеральный директор ООО «С.К.Р.», потом взял за руку и потащил наверх.
На лестнице я споткнулась раз сто, порожек душевой кабины тоже не сразу преодолела – просто колени внезапно ослабли, да и вообще. Зато интерес Глеба ослабевать и не думал, истинный масштаб этой катастрофы я, разумеется, уже знала, но когда красноглазый сбросил одежду, все равно впечатлилась.
Глеб шагнул в душ, и мои ноги всетаки подогнулись. К счастью, подхватить меня успели. Затем вжали в стену, позволяя ощутить твердость намерений и еще раз оценить величину грядущих неприятностей. Действительно допрыгалась, только совесть почемуто не мучает, даже наоборот.
– Глеб…
В ответ тишина и нежное касание губами к шее. Еще один поцелуй, третий, четвертый… Внезапное, очень чувственное прикосновение к груди и поток теплой воды сверху. Гдето на грани сознания маячит мысль: ревность и демон сладострастия – понятия из разных вселенных, но… он же ревнует, верно?
Трусики с меня стягивали в процессе долгого, очень глубокого поцелуя. Мои пальцы в этот миг скользили по бедрам Глеба, ну и… не только по бедрам. Проверяли степень грозящей опасности и эту, как ее… твердость намерений. Данные подтвердились.
– Глеб…
В плане разговоров меня попрежнему игнорили, зато в плане прикосновений было все. Гель для душа, нежно омывающий кожу, невероятно умелые пальцы, губы, лишенные всякого стыда, и даже раздвоенный язык.
К моменту, когда поток воды иссяк, на ногах я уже не держалась, в голове было пусто, как в вакууме, по венам отнюдь не кровь бежала – по ним струился огонь. Шеф проявил сострадание – взял обессилевшую самозванку на руки, аккуратно донес до кровати. Я предвкушающе застонала, обвила могучую шею, потянулась к его губам, но вместо поцелуя схлопотала вопрос:
– Золотце мое, ты раскаиваешься?
Солгать в такой ситуации? Нет, невозможно.
– Ни капельки.
– Я так и думал, – выдохнул Глеб и резко отстранился.
Возмутиться или разочароваться не успела – шеф действовал стремительно! Минута, и я не просто лежу на кровати, а пребываю в позе звезды. Руки привязаны к столбикам моими же чулками, а вот ноги… ноги Глеб фиксирует. Лично, своими коленями. А вокруг романтический полумрак и какаято совершенно неестественная тишина.
– Я тоже умею мстить, – сообщил красноглазый хрипло и продемонстрировал… перышко.
Это было ужасно щекотно и безумно волнующе. Перо скользило по коже, губы Глеба в точности повторяли каждое движение, а пальцы… они ласкали грудь и только грудь. Причем касания были невероятно нежными, напоминали полет бабочки. Я стонала, извивалась и горячо шептала слова покаяния. Не помогло!
На смену перышку пришел кусочек льда. Сперва он скользил от шеи до самой жаркой точки и обратно, потом выписывал вензеля вокруг сосков, а таять… таять его оставили на животе. Пальцы Глеба в этот момент порхали в месте, для полетов не предназначенном, а его колени фиксировали мои бедра настолько жестко, что даже шелохнуться не могла. Слова покаяния стали куда громче, но инкуб мольбам не внял!
Он сидел и нагло наслаждался моими мучениями – а это истинная пытка, когда лежишь и не можешь ничего! Даже ноги свести! Когда чувствуешь прикосновения, но сама потрогать не способна. Когда испытываешь жажду, утолить которую нельзя. Никак!
Глеб распалял намеренно, целенаправленно и очень цинично. Касался совсем не так, как хотелось – гораздо нежней и медленней. Изредка давил на потаенную точку, срывая блаженный стон, и тут же отстранялся, заставляя взвыть от разочарования. Водил, дразнил, входил и застывал на пороге, чтобы через миг ретироваться, будто ничего и не было. На мольбы, обещания и угрозы не реагировал. От проклятий отмахивался.