Страница 22 из 62
Приблизительно расставляла скульптуры, где, и какая будет стоять. Психовала и снова меняла все местами. А ведь это даже не выставочный зал, а так, примерный набросок всего.
Перепачканная глиной и красками рубашка липла к телу, а брюки болтались на худенькой талии. Мешающие концы штанов она замотала вверх, оголяя щиколотки. Босыми ногами Бри ступала по паркету, забив пальцы ног об углы рам, ругая весь свет. Внешний вид был совсем не соответствующий женщине ее статуса. Сейчас она выглядела скорее как работяга с улицы. Но девушку это нисколько не беспокоило, она была полностью погружена в творческий процесс, не следя за внешностью. Куда важнее было рассчитать освещение, расположение картин, их уровень, грамотно расставить скульптуры. Сабрина не могла допустить ошибки, не хотела ударить в грязь лицом перед господином Сикертом.
Перетягивая очередной горельеф, девушка не заметила, как зацепила полутораметровую скульптуру и та, покачнувшись, полетела на пол, разлетевшись на куски, поднимая пыль.
Гробовая тишина, наступившая вслед за грохотом, оглушала куда больше. Сабрина в ужасе смотрела на остатки своего творения, думая о том, как подставляла сама себя все это время. Вспоминая, как в гневе перебила кучу всего в доме отца, девушка отчаянно прикрывала глаза. Сейчас было бы куда больше из чего выбрать. Но из-за собственных выходок она потеряла добрую долю экспонатов.
Эсме была права, когда просила ее успокоиться и призывала к благоразумию. Прислушайся она к ней тогда, сейчас бы не переживала из-за разлетевшегося на множество частей титана.
Сабрина сидела на полу среди пыли и осколков, перекладывая из руки в руку часть, что была головой изваяния. Ей было невероятно тоскливо от собственных неудач. Мама была бы в ужасе, узнай она о событиях в жизни дочери.
Это для всех остальных она была успешной, счастливой, замужней женщиной. Девушка отлично играла свою роль, так тщательно скрывая реалии жизни.
Все разваливалось, как и проклятая скульптура. Только ей выпал шанс на удачу, она непременно все испортит.
Эсме и Крис были заняты своим новым домом и беременностью, отец работой, а мать была мертва. Собственно на этом и кончался список поддержки Бри. Нет, были, конечно, еще и Бейтс, но учитывая обстоятельства, она не обратится за помощью никогда.
Горькие слезы копились в уголке глаза, но плакать это непозволительная роскошь для нее. Покойная Пенелопа Андабаир не позволяла дочери давать волю чувствам, уж тем более сидя на полу в таком виде. Один только ее взгляд быстро бы привел девушку в чувства. Будь она жива, уже пристыдила бы дочь за чудовищный внешний вид. Да, в плане образования и воспитания детей, она была строгой, но поддерживала их всегда, а любила, так вообще, до беспамятства.
Миссис Андабаир никогда бы не допустила подобного поведения Сабрины. Ни о каких истериках и, уж тем более, о битье имущества и речи быть не могло. По сравнению с матерью, она была самодур. Но мать была мертва. А с ней и доля воспитания и сдержанности. Отец и Крис так и не сумели совладать с нравом Сабрины. Все их попытки пресечь ее вспыльчивость обращались крахом, как и остатки ее творения, которое было буквально рассыпано вокруг. Чувствуя накатывающую печаль и ком в горле, Бри отложила содержимое рук, смахнув пару слезинок. Не сегодня. Слишком много дел впереди, некогда раскисать.
Очень вовремя девушка взяла себя в руки, так как в следующий момент на пороге появился ее супруг, пришедший на громкий звук.
-Все в порядке? — задал он традиционный вопрос.
-Да, — равнодушно ответила девушка.
Цыган сделал пару шагов вперед, осматривая масштабы трагедии.
-Нет, — тут же произнесла она. — Все чертовски хреново и летит к чертям.
-Ты что-то разбила?
-А… — на пару секунд зависла тишина. — А не видно? — съязвила Бри.
-Давай, вставай, — подал он руку жене. — Я помогу все убрать.
Сабрина с недоверием глянула на мужчину, но помощь приняла. Невысокая она, была на голову с лишним ниже. Козырек возвышался над ней. Игнорируя личное пространство, он продолжал держать ее пальцы в своей ладони.
Бри очнулась первой. Убрав руку, девушка напомнила обоим, зачем они здесь.
-Я остатки головы, ты торс, — дала указание она.
Цыган легко улыбнулся указанию жены и принялся за работу. Вместе они управились гораздо быстрее. Джон то и дело поглядывал на Сабрину, радуясь тому малому времени, что она позволила ему пребывать на территории ее мастерской. Девушка не впускала сюда никого, и ,уже тем более, не позволяла прикасаться к каким-либо предметам.
-А это нельзя как-то заново собрать? — пытался поддержать разговор цыган, задавая вопросы касаемо деятельности супруги.
-Нет, — по-доброму усмехнулась она. — Она уже обожжена и обратно ее не склеить. Когда лепишь из влажной глины, можно делать что хочешь, хоть отрывать, хоть развалить и заново все воссоздать, а после высыхания и обжига уже ничего нельзя сделать.
Ее мелодичный голос завораживал своим рассказом. И ничего не смыслящий в этом Джон внимательно слушал любимую, будто был студентом. Козырек добросовестно ознакомился с книгами, что Ада любезно ему предоставила, но там речь шла совсем о другом. Что он успел узнать, так это была история искусств, знаменитые работы и прочее. Так что небольшая лекция от Сабрины была для него чем-то новым и увлекательным.
-… работа над моделью заканчивается, с нее снимают гипсовую форму, то есть пластический отпечаток, повторяющий модель в обратном, вогнутом виде. Форму делают из нескольких плотно соединяющихся частей; разъяв их, можно выбрать глиняную массу. При этой операции первоначальная глиняная модель погибает, но, залив во вновь собранную форму гипс, скульптор получает абсолютно точное ее повторение. Затвердевая, гипс становится плотным и достаточно прочным, в хороших условиях он может сохраняться долго. Поэтому художники порой довольствуются гипсовыми отливками, иногда тонируя их, то есть подсвечивая их поверхность.
И вот козырек уже сидит на высоком стуле, представляя в воображение все ею вышесказанное. А неуклюжий скульптор ловит себя на мысли, что уже много лет ни с кем не обсуждала свою работу. Члены семьи и друзья всегда восхищались ее талантом, но никто и никогда не интересовался, как все это происходит. Никому и в голову не приходило, какую сложную работу она проделывает. Исключением был Кристофер, и всего пару раз, когда ей нужна была натура.
-Спасибо за помощь, — фраза жены вернула Джона на землю, напомнив, что он всего лишь гость в ее обители.
Распознав в ее интонации призыв покинуть мастерскую, Шелби встал и неспешно направился к выходу. Бри провожала его взглядом. Что-то в этом было не похожее на них обоих.
-Я могу еще чем-то помочь? — рискнул козырек у выхода из помещения.
Мужчине совсем не хотелось покидать эту странную и какую-то сюрреалистичную комнату. Ему хотелось остаться и побыть с Бри рядом. Он столько раз искал повод для разговора с ней.
-Нет, — мягко и ожидаемо ответила девушка.
Легкая улыбка грусти мелькнула на его губах и растворилась в печальном взгляде. Сутулый и поникший Джон потянулся к двери.
-Вообще-то, можешь, — неуверенно и еле слышно произнесла Сабрина.
Ее хаотичный взгляд бегал по предметам для творения.
Лицо козырька осветила нескрываемая улыбка. Расправив плечи, Шелби был готов на подвиги. На подвиги, на испытания, любые нагрузки, все, что ей понадобится, лишь бы побыть рядом.
-Конечно, я к твоим услугам, — цыганское добродушие разливалось по ее территории.
-Отлично, — сдержано улыбнулась она. — Раздевайся.
Дергаясь от щекотливой кисти, которая плавно скользила по коже, козырек то и дело посмеивался. Во-первых, было щекотно, во-вторых, сама ситуация забавляла. Видел бы его Артур, уже напридумывал бы гору шуток.
— Когда ты сказала раздеться, я не это себе представлял, — разряжал обстановку Джон.
-Ну, еще бы, — поддерживала шутку жена.