До рассвета

В его отсутствие, девушка, наконец, принялась читать найденную медицинскую карту. Глаза бегали по строчкам, а пальцы перелистывали страницы. Блейк забралась на диван, понимая, что изучение его биографии займет время.

В принципе уже с первых строк было понятно, что проблемы Глускина были намного серьезнее, чем она думала. То, как описывал это доктор для отчета… можно было сказать, что он сглаживал углы. Ведь добравшись до причин, Виктория не смогла сдержать слез.

Помешательство Эдварда уходило далеко в детство. Он не родился больным. Таким его сделал родной отец…

Виктория давилась слезами, упорно продолжая поглощать правду. На фоне его детства и юности, ее проблемы теперь казались ей не такими и кошмарными, хоть она и проводила между ними параллель.

У Эдди не было шансов…. Его психику ломали и уродовали с самых малых лет. Изменить и исправить ничего нельзя. И никому не подвластно это. Почему-то сейчас Блейк злилась на его родительницу. Что она за мать такая, раз допускала издевательства над собственным ребенком? Потом вспомнила, как сама оказалась здесь, и вопрос отпал сам собой.

Впервые за все это время, ей стало жаль Глускина. Она не забыла его насилия над ней, всех этих жестоких убийств и прочего. Но теперь, понимала, почему он такой.

Дочитав медкарту до конца, девушка поспешила убрать ее, чтоб он не нашел. Виктория вдруг подумала о том, что тоже стала частью его истории. Может быть, если она поведет себя более благоразумно и постарается понять его мотивы, то сможет остановить это безумие, став его последней жертвой.

Поток ее мыслей нарушил шум и бубнеж. Когда окна на чердаке были открыты, то в нижних помещениях было все слышно.

Блейк подошла максимально к окну, насколько это позволяла цепь. И притаившись, стала вслушиваться. Девушка знала, что над ними жил Деннис. У него было тяжелое заболевание, и в нем умещалось сразу четыре личности. Эти личности часто беседовали между собой, и балерина уже даже могла отличать их друг от друга.

Вот и сейчас он нес бред о Трагере, которого так боялся, о новом его пациенте, которого он выкрал у него. Для каких целей он ему понадобился, было неизвестно, но любопытно. Как поняла Виктория из его бреда, что две личности пожалели несчастного и помогли бежать от сумасшедшего хирурга.

Ими, скорее всего, были братья, так как дед и отец всегда были против подобного. Слишком они страшились Эдди.

Виктория взяла это на вооружение. Глубоко внутри она тешила себя мыслью, что возможно это был Вэйлон. Может быть, если ей удастся вернуть доверие Эдварда, то получится заглянуть на верхний этаж и разузнать подробности.

Блейк от скуки разобрала все медикаменты, прочла инструкции к ним, разложила по нишам. Те же манипуляции проделала с едой, наделала гору сэндвичей, готова была разобрать весь хлам в «доме», лишь бы хоть ненадолго заткнуть внутренний монолог. Но голос не умолкал. Он упорно твердил о том, как они с Глускиным похожи. И что она здесь, потому что заслужила это все. Ее не зря поместили в психиатрическую лечебницу. Доктора догадывались о страшной правде, которую она скрывала. И Виктория очень ясно понимала, что здесь ей самое место. Она такая же, как и Глускин, ничем не лучше. Не ей презирать его….

До приезда в Маунт-Мэссив, Блейк упорно отрицала свой диагноз и сумасшествие в целом. А теперь не была так уверена. Она прочитала слишком много книг по психиатрии, и сейчас вполне была согласна с этим. А еще, понимала поведение Эдди, и даже могла объяснить многие его поступки, включая собственное изнасилование.

Что если все это ее судьба? Может ей суждено жить здесь с ним? Может это наказание за все их грехи, совершенные в больном гневе, в который их в свое время вогнали самые, казалось бы, близкие люди? И вовсе не стоит никуда бежать, а принять это существование как расплату за содеянное? Что если это не смерть… это жизнь… ее новая форма?

-Неужели я так быстро прошла все стадии принятия неизбежного? — задала себе вопрос балерина. — Или нет?

Ее взгляд упал на аккуратно расставленные бутылочки и упаковки с лекарствами. Первый промах Глускина. Об этом он не подумал. Эдвард оставил любимую один на один с целым арсеналом всего, что может проводить ее от пункта А, в неизвестность.

Соблазн велик. Но Виктория не спешит приступать к действиям, и перешагивать порог в неизвестность. Ее тонкие пальцы касаются флакончиков, перебирая их, словно выбирая с чего начать.

Мысль о Вэйлоне якорем удерживала девушку от этого шага. Она помнила, как он рассказывал ей о своей семье, как скучал по ним. Блейк не могла бросить его здесь одного. Что если ему нужна ее помощь, а она просто подведет своего единственного союзника?

-Только ли это тебя удерживает? — осмелилась она спросить у себя самой.

Эдвард Глускин. Виктория прониклась жалостью к нему. Ей было так жаль того маленького мальчика внутри этого огромного маньяка психопата. Может быть, она единственный луч света в его воспаленном воображении. Блейк доводилось читать о подобном, когда жертвы привязывались к своим похитителям. Именно это сейчас происходило с ней. Она начинала ему сочувствовать, жалеть его.

Виктория легла на пол, гремя цепью. Приняла позу трупа, всматриваясь в мерцающую лампу на потолке. Представляла, как он придет, а она лежит здесь, совсем охладевшая, с мутным взглядом. Ее воображение в красках описывало его истеричное поведение, и горе, пожирающее несчастного маньяка. Она буквально видела, как его сильные руки прижимают ее бездыханное тело, как горько он рыдает, зарываясь в ее смольные волосы, как целует посиневшие губы. Из глаз сорвалось пару слезинок. Она не может… вот так бросить его одного здесь, сбежав из этого ада. Не может предать Парка. Что если он рассчитывает на ее помощь?

Врачи убили кучу времени и медикаментов на лечение ее расстройства, стараясь вытравить мысль о самоубийстве из ее головы. Кто бы мог подумать, что для этого нужен другой сумасшедший?

Она рассмеялась сама себе. Балерина окончательно рехнулась, после всего произошедшего с ней. Иногда внутри девушки разгоралась надежда на светлое будущее, на то, что она сможет начать новую жизнь. Эти мысли граничили с четким пониманием, что ей не выбраться отсюда живой никогда. Были ли эти мысли пророческими?

Виктория лежала на полу, играя с тенями. Пальцами она создавала причудливые узоры и видения, утопая в мыслях и готике этого места.

Распахнувшаяся дверь шкафа на секунду остановила сердца, прячущихся внутри. Оба широко округлили глаза и вытянули лица в удивлении. Шок и ужас, что они испытали в этот момент, были несравнимы ни с чем.

Перед ними стоял Крис Уокер. Харви, наконец, увидел его лицо вблизи и испытал настоящий страх, граничащий с омерзением. Вэйлона поглотило отчаяние.

Блейк первым принял на себя весь удар. Псих схватил его за шиворот и выволок из шкафа, затем сильно толкнул в сторону, принимаясь за Вэйлона.

Парк был меньше Блейка в массе, с ним Крису было легче. Он отшвырнул его как котенка. Программист сильно ударился о стену и упал на пол, теряя ориентацию и понемногу сознание. Перед глазами все сильно поплыло, и мужчина понял, что отключается.

-Харви, — еле прохрипел он.

За парня, он переживал куда больше, нежели за собственное положение.

Уокер направился к Блейку, что уже успел подняться на ноги. Парень лихорадочно бегал глазами в поиске орудия самообороны. Ему часто доводилось участвовать в драках, особенно в приюте. Но никогда он не сталкивался с подобного рода вещами. Ничего подходящего вокруг не было, отбиваться рюкзаком было так себе идеей.

Внезапная вспышка света озарила комнату, это заставило парня зажмурить глаза, прикрывая лицо руками.

-Пойди прочь, — прокричал мелодичный девичий голос.

Послышался звон стекла, и недовольное рычание психа. Блейк открыл глаза и тут же метнулся к лежащему на полу Парку.

-Вставай, — натужно обратился он к мужчине, поднимая его с пола.