Инфер 3

– Помолчи, женщина, – ровно произнес опустившийся рядом со мной мечник.

– Есть, сержант, – весело оскалилась наемница.

– Никакой наркоты, пока я не разрешу. – качнул я головой, и в моем голосе предостерегающе звякнул металл. – Хватит.

– Да я еще и не начинала…

– Когда вернемся на базу – заглянем в заблокированные лаборатории и вскроем там все, – добавил я, глядя, как балансирующая на тонкой ветви обезьяна весело крутит в руках полупрозрачную змею с аварийно мигающей начинкой внутри.

Миг… и дергающая в спазмах змея-киборг упала в воду. Через мгновение туда же шлепнулась обездвиженная ядом обезьяна. Следом к месту падения подоспели заинтересованные крокодилы, и по воде поплыла кровь.

– Я…

– Да, Каппа? Раз уж сегодня все решили поговорить…

– Два дня. Мне будет нужно два дня.

– Зачем?

– Чикурин. Я хочу заглянуть в деревню Чикурин, – почти равнодушно произнес мечник. – Конечно, когда будем свободны…

Я принял решение быстро:

– Хорошо. Два дня. Но один не пойдешь. Если я не решу скататься с тобой – прихватишь пяток бойцов и машину.

– Спасибо, командир.

Отмахнувшись, я уже устало глянул на Ссаку:

– Что там с чертовыми гиппо?

Та, обрадованная тем, что ей напомнили, тут же начала излагать:

– Тут аборигены рады души излить. Так вот… в себе эти дивинусы или безумны – один черт аборигены их боятся до усрачки. Но они всегда стараются держаться поблизости от одного из таких зверей. Им это выгодно – ведь в случае чего дивинус может прийти на помощь. Так однажды один из спятивших гиппо прорвался сквозь частокол и попер вверх. Но его атаковал выскочивший из воды второй гиппопотам и буквально утащил обратно в воду. Божественный зверь против божественного. Они своей дракой тут разнесли целый причал. В общем страшно с ними рядом быть, но выгодно. Так что расписание плавучей крепости сильно завязано на распорядок жизни тех или иных полубогов звериных. Так прямо сейчас мы находимся в полукилометре от небольшой заводи на том берегу, рядом с которой живет старый матерый кабан. Он настолько старый, что у него уже шерсть зеленая, а клыки как бивни у слона. Но он еще силен… Но я отвлеклась. В общем именно поэтому они знают здешних речных дивинусов наперечет, командир. Ведь они понимают, что рано или поздно кто-то из них пойдет вразнос. А еще они знают, что задолго до момента «схода с рельсов» появляются тревожные признаки.

– Интересно…

– Сами признаки понятны – зверь то замрет и простоит так часа два или три как сломавшийся дрон. Или же бессмысленно закружит. Может начать валить здоровые деревья или ворочать камни. Главный признак приближающегося срыва – рев. Что-то вроде больного бреда – ну когда раненый в живот впадает в забытье и начинает непрестанно бормотать и дергаться, бормотать и дергаться. А ты стоишь над ним и гадаешь – дотянете вы его до ближайшей аптечки или лучше прямо сейчас кончить… Благодаря этому взревыванию и как бы плачу, их легко обнаружить. И раз услышал – беги! Потому что в любой момент уже может произойти срыв.

– И он начнет нападать…

– Да. На всех. Но на людей особенно.

– Почему?

– Ну… они не раз видели, как уже спятивший дивинус проходит мимо замерших от испуга зверей и ничего им не делает. Но они ни разу не видели, чтобы сумасшедший божественный зверь проигнорировал человека. Он обязательно нападет. И он сохраняет память.

– В смысле?

– Ну… они не раз уже пробовали спрятаться в своей плавучей крепости, отгородиться запахом дыма – костры жгли специальные, мокрые и вонючие – и пройти по реке мимо. Но если дивинус видел крепость – он тут же шел в атаку. И точно так же, как им рассказывали береговые, звери всегда крушат любые встреченные постройки. А если они раньше видели, где находится селение – они прут туда как по ниточке.

– Хм… Ты говорила что-то про недотрах?

– Гиппо семейные, командир. Пантеры вроде как одиночки большей частью. А вот кабаны, гиппо и многие другие – они стадами живут. Это даже я знаю. И ты. Да все знают.

– И что?

– Остальные звери от дивинусов шарахаются чуток – по наблюдениям здешних. Будто чуют что-то чужое… А это уже на психику бьет, согласись? Когда ты к стаду поближе – а они от тебя прочь как от прокаженного. Так, может, не у всех дивинусов, но вот у гиппо – часто.

– Дальше.

– Самцы дивинусы не занимают позицию лидера стада. При этом они, само собой, не позволяют себя бить другим самцам. Если кто полезет – его отделают так, что крокодилам даже жевать эту отбивную не придется. Но при этом дивинус постоянно держится как бы в стороне – будто его программа какая-то заставляет.

– Он бежит от роли альфы?

– Да. Самок трахает другой самец.

– А дивинус?

– Чаще всего как бы ему тоже достается от радостей жизни… но если вдруг раздастся звонок от босса…

– Не понял… стоп… приказ системы?

– Ага, – осклабилась наемница. – Речники не раз видели. Залезет дивинус на пухлую молодую самочку, только пару раз дернется – и тут вдруг как соскочит с нее и бегом по берегу боевым аллюром. На пожар там – буквально, если молния шибанула в сухой период – или спасать кого…

– То есть секс начал – и не закончил? И это все?

– Почти. Он когда бежит – он обиженно и разъяренно ревет. Дико ревет. Головой мотает. А порой даже упирается, застывает, пытается повернуться к самке, что стоит вся такая раскоряченная в непонятках и смотрит на него как на обделавшегося. Но все равно приказ побеждает, и он уходит.

– Зверь – это зверь, – произнес Каппа. – Он живет естеством.

– А естество ломает срочный приказ, – кивнул я. – Раз такой косяк со стороны системы, два… все это дерьмо накапливается, плюс несвойственный обычному зверю образ жизни… И однажды зверь сходит с ума.

– Вывод – трахаться надо вволю, чтобы чикой не съехать к хренам, – подытожила Ссака и о чем-то глубоко задумалась, глядя на опять вышедшего отлить смуглого парня.

– Все?

– Все!

– А теперь поговорим о драконе, перед тем как пойти и порвать ему жопу. Дракон… Парень не врал, – настала моя очередь бросить взгляд на сидящего метрах в пятнадцати от нас у перилл на той стороне террасы Сорроса, что неотрывно глядел на берег и мерно стучал кулаком о доски пола. – Он запомнил удивительно много для того, кто увидел, как его подруге откусили голову… И он, похоже, углядел главное – у дракона есть быстрый, тихий и глазастый друг…

На берег нас высадилось трое.

Я. Каппа. И Ссака. Все трое в экзах. Все трое подошли к берегу на вместительном плоту – под водой всегда возникают дополнительные траты энергии. Пара прыжков решила бы дело, но, если придется возвращаться на поврежденных и лишившихся герметизации экзах, я бы предпочел иметь под рукой крепкое плавсредство.

Как только мы оказались на берегу, то Каппа и наемница сразу же разбежались, оставив меня одного вытаскивать плот на топкий вязкий берег. Справившись, я мгновенно утек за деревья, сходу забившись под переплетение упавших и уже гниющих, но все еще живых стволов. Нагребя на себя кишащей насекомыми черной мокрой земли, я затих, в крохотную щель между парой ветвей глядя на мутное речное зеркало. Ссака и Каппа заняли примерно такие же позиции.

Мы ждали.

Ненавижу, когда меня пытаются использовать втемную или внаглую.

Тут был второй случай.

И инициатором выступил вдруг очнувшийся от алкогольной дремы еще молодой, но уже разваливающийся вождь, что после очередного отлива мочи вдруг развернулся и, забыв спрятать вялый отросток, толкнул почти невнятную речь о том, что хватит, мол, сука, терпеть этого гребаного дракона, что успел сожрать так много наших за прошедшие годы.

Понявшие куда дело клонится советники попытались ему осторожно напомнить, что если на территорию дракона не соваться, то и проблем от него не бывает. Но вождь уперся и громогласно заявил, что терпеть драконье злобство сил уже нет и надо эту тварь кончать!

Советники попытались еще раз… и тут вождь сделал главную ошибку, после которой назад хода уже не был – он проблеял, что так ему повелела Мать. И все разом заткнулись, глядя на тупого вождя в бессильной ярости. Лишь Мигель качнулся было к пьяному дебилу, пытаясь что-то шепнуть – скажи, мол, что Мать повелела чужакам это сделать, а нам помогать водкой и жратвой, но вождь оттолкнул от себя старика и повторил – «Мы дадим бой дракону!»