Страница 69 из 74
Пройдя вдоль островов Москито, Блад нашел уютную и спокойную стоянку для своего корабля в маленькой бухточке одного из бесчисленных островков в лагуне Чирикуи. В этой бухточке, хорошо укрытой от глаз, он и решил бросить на некоторое время якорь и с помощью дружественных индейцев с Москито, служивших ему разведчиками, понаблюдать за действиями Истерлинга, расположившегося отсюда милях в двадцати. Индейцы сообщили ему, что Истерлинг стал на якорь к западу от устья реки Чагрес, высадил на берег триста пятьдесят своих матросов и направился с ними в глубь перешейка. Зная примерно численность всех команд Истерлинга, Блад прикинул, что для охраны кораблей оставлено не больше сотни матросов. Тем временем капитан Блад решил немного отдохнуть. Растянувшись на камышовой кушетке, поставленной на корме под сооруженным на скорую руку балдахином (ибо зной становился нестерпим), он погружался в чтение стихов Горация или прозы Светония <Светоний – римский историк I века н.э.>, находя в них достаточно увлекательную пищу для своей фантазии. Когда же у него возникало желание поупражнять помимо мозга еще и мышцы, он плавал в прозрачной, изумрудно-зеленой воде лагуны или, выбравшись на окаймленный пальмами песчаный берег этого необитаемого островка, помогал своим матросам ловить черепах и валить деревья для костров, на которых они жарили сочное черепашье мясо. Порой от его индейских лазутчиков к нему поступали новые вести: у Истерлинга произошла схватка С отрядом испанцев, до которых, по-видимому, дошли слухи о высадке пиратов. Затем Бладу сообщили, что Истерлинг повернул и возвращается обратно на берег. Дня через два поступило известие о новой стычке между Истерлингом и испанцами, во время которой пираты понесли большой урон, хотя им и Удалось отбить нападение. Наконец пришла весть о третьем сражении; на этот раз – от одного из непосредственных участников его, и притом с некоторыми, очень ценными для капитана Блада подробностями.
Это известие принес матрос из команды Пайка – старый морской волк, по имени Кэнли, бывший лесоруб, еще в молодости бросивший свое ремесло и ушедший в море. Во время сражения пуля раздробила ему бедро, и Истерлинг, отходя к берегу, оставил его, раненого, на верную смерть. Испанцы его не заметили, и ему удалось уползти в кусты, где его и подобрали наблюдавшие за исходом схватки индейцы. Они оказали раненому помощь и очень заботливо ухаживали за ним, стараясь сохранить ему жизнь, чтобы он мог рассказать все, что ему известно, капитану Бладу. На своем ломаном испанском языке они убеждали его, что ему не следует ничего бояться, так как они доставят его к Дону Педро Сангре.
Индейцы осторожно подняли раненого на борт "Арабеллы", где Питер Блад применил все свое искусство хирурга, чтобы обработать страшную гноящуюся рану. После этого в офицерской каюте, превращенной на время в лазарет, Кэнли с горечью поведал Бладу о своих злоключениях.
Сокровище Моргана существовало на самом деле. И ценность его даже превзошла все россказни Истерлинга. А сейчас пираты тащили этот клад к берегу, где их ждали корабли. Но добыт он был дорогой ценой, и особенно дорого пришлось заплатить за него людям капитана Пайка – вот почему Кэнли рассказывал об этом с такой горечью. На пути туда и обратно им приходилось неоднократно выдерживать стычки с испанцами, а один раз на них напали еще и индейцы. Число их редело от лихорадки и других болезней во время этого ужасного похода через тропики, где москиты прямо-таки съедали их живьем. По подсчетам Кэнли выходило, что после последней стычки, в которой он был ранен, из трехсот пятидесяти человек, высадившихся на берег, в живых осталось не больше двухсот. И, что самое обидное, из команды капитана Пайка выжило всего двадцать человек. А ведь Пайк по приказу Истерлинга высадил на берег сто тридцать человек – много больше, чем каждый из капитанов двух других кораблей, – и оставил на борту "Велиэнта" каких-нибудь два десятка матросов, в то время как с других кораблей сошло на берег лишь по пятьдесят человек команды.
Истерлинг на протяжении всего пути заставлял Пайка с его людьми идти в авангарде, поэтому при каждом нападении им приходилось принимать на себя главный удар. Ясно, что Пайк возмущался и протестовал. И чем дальше заходило дело, тем решительнее он возмущался и протестовал, но Истерлинг при поддержке своего сподвижника Роджера Галлоуэя, командира "Гермеса", так прижал Пайка, что заставил его в конце концов подчиниться. И люди Пайка тоже не могли ничего поделать, так как их было мало и становилось все меньше, и остальные, подавляя их численным превосходством, диктовали им свою волю. Если даже все, кто еще остался в живых, благополучно доберутся до берега, в команде Пайка будет теперь не больше сорока матросов, а на тех двух кораблях вместе – человек около трехсот.
– Вот, капитан, видали, как обошелся с нами этот Истерлинг? – угрюмо заключил свой рассказ Кэнли. – Обвел нас вокруг пальца. А нынче он с этим Галлоуэем – оба мерзавцы, каких свет не видывал, – такую забрали силу, что Кросби Пайк и пикнуть против них не смеет. Видать, в черный день поднял наш "Велиэнт" якорь, чтобы уйти от вас, капитан, к этому подонку Истерлингу, чтоб ему пропасть со своим сокровищем!
– Да, – задумчиво промолвил капитан Блад. – Боюсь, что для капитана Пайка это сокровище действительно пропало.
Он упруго поднялся со стула, стоявшего возле койки раненого, – высокий, стройный, полный сил и грации, в коротких черных штанах до колен, туго обтягивающих бедра, в шитом серебром камзоле с пышными белыми рукавами из льняного батиста. Свой черный с серебром кафтан он скинул, прежде чем приступить к обязанностям хирурга. Жестом отослав негра в белом халате, державшего чашку с водой, корпию и пинцет, и оставшись наедине с Кэнли, он принялся расхаживать по каюте из угла в угол. Тонкие пальцы его задумчиво перебирали черные локоны парика, в светло-синих глазах появился холодный отблеск стали.
– Думается мне, что Истерлинг проглотит Пайка, как мелкую рыбешку, и не подавится.
– В самую точку, капитан. Этого сокровища, чума на него, не видать нам как своих ушей – ни мне, ни другим ребятам с "Велиэнта", ни самому капитану Пайку. Хорошо еще, если они выберутся из этой передряги живыми. Вот я как считаю, капитан.