Кукольное преступление

– Знакомься, Глеб, – усмехнувшись, сказала Люська. – Это Бажена.

Девчонка шмыгнула носом и посмотрела на меня исподлобья.

– А это Глеб – мой брат.

Бажена буркнула тихое «Привет».

– Теперь она смирная, но пять минут назад орала, как резанная. Слышал бы ты, куда и как она меня посылала. Таких слов даже я не знаю. – Люська поставила перед Баженой тарелку овощного салата. – Ешь!

Схватив вилку, девчонка начала жадно глотать салат.

– Руки бы помыла сначала.

– Они у меня чистые, – сказала Бажена с набитым ртом, обтерев грязные ладони о малиновую футболку.

– Короче, рассказываю, как и где познакомилась с этой штучкой. Прикинь, иду себе, никого не трогаю, вдруг вижу, эта малолетка у бабки из сумки кошелёк стащила. Еле догнала.

– А домой обязательно было её приводить? – я снова посмотрел на Бажену, заметив в её взгляде искорки испуга.

– Глеб, ей десять лет и она бродяжничает.

– Ничего не бродяжничаю, – ответила Бажена. – Сказала же тебе, у меня дом есть.

– Но живёшь ты на улице.

– И что? На улице прикольней. Дома мать пьёт, избить может. Когда сильно напивается, я сваливаю.

– И долго ты так живешь?

– Два года.

Я присвистнул.

– Вот-вот, – кивала Люська. – В школу не ходит, писать-читать не умеет…

– Умею! Умею я читать, – оскорбившись, Бажена схватила с подоконника журнал и, ткнув пальцем в крупные буквы, сказала: – Это «Н», это «Е», «Д», снова «Е», потом идёт «Л», а последняя «Я». Получилось «Недля».

– Неделя, – поправила её Люська.

– Ну да, неделя, – Бажена доела салат и уставилась на Люську голодными глазами.

– Суп будешь?

– Какой?

– Гороховый.

– Фу! Горох… нет. А вообще буду. Налей две тарелки.

– Что ты собираешься с ней делать, Люсь?

– Не знаю, – ответила сестра. – Жалко её. Глеб, посмотри, совсем ребёнок, а уже на улице живёт.

– У меня дом есть, – напомнила Бажена.

– Слышали уже.

Когда Бажена начала есть суп, Люську вдруг осенило.

– Слушай, а чем же ты питаешься на улице?

– У меня деньги есть.

– Которые воруешь?

– И что? – пожала плечами Бажена.

– За это посадить могут, – ляпнул я.

– А я несовершеннолетняя, понял?

Люська хмыкнула.

– Съел, Глеб, она несовершеннолетняя.

– А ещё, – продолжала Бажена, – в больших магазинах можно бесплатно жрачку брать.

– Как это?

– Ты чего, не знаешь? Заходишь в магазин, идёшь в торговый зал и тыришь продукты. Сырки там всякие, булки, конфеты. Знаешь, как я наесться могу. От пуза! Ни одна камера слежения меня не засечёт. Хочешь, я тебя научу сырки глазированные тырить? Смотри, сначала заныкиваешь их в карман, отходишь подальше, делаешь вид, что у тебя заболел копчик…

– Помолчи, – Люська показала Бажене кулак.

– Отведи её домой и возвращайся, – сказал я сестре. – Я кое-что нарыл в инете.

– Домой не пойду, – замотала головой Бажена. – Я была там три дня назад, мать поколотила меня и сотку забрала. Ворюга!

– А сама, откуда сотку взяла?

– У старика из кармана вытащила.

– Неужели тебе нравится такая жизнь?

– Прикольно, – последовал ответ.

Люська позвала меня в коридор, и едва мы подошли к входной двери, выпалила:

– Глеб, я хочу, чтобы Бажена осталась у нас. Ей надо помочь, пусть поживёт, мне кажется, я смогу её перевоспитать.

– Не смеши меня, её уже засосала улица, Бажену не перевоспитаешь.

– Я хочу попробовать.

– Не переоценивай себя.

– Глеб, пожалуйста, – Люська скорчила такую жалостливую гримасу, что я пожал плечами.

– Как хочешь, но учти, ты привела в дом воровку. И если вдруг…

– Не каркай!

– Всё будет на твоей совести, – сказал я, вернувшись к себе.

Вскоре из кухни послышался довольный голос Бажены:

– И чё, я смогу спать на настоящей кровати? И телевизор можно смотреть? И вечером будем жрать ужин?

Я снова уткнулся в ноутбук, просидел за столом до глубокой ночи, слыша краем уха голоса Алиски, Димона, Люськины вопли и ещё чей-то тоненький голосок… Ах, да, теперь у нас живёт Бажена.

Вскоре голоса стихли, я посмотрел на часы. Три ночи. Жесть! Голова гудит, глаза слипаются, и даже скакавшие всего несколько минут назад шальные мысли, стали вялыми и малоподвижными.

Рухнув в кровать, я проспал ровно десять часов.

…Из комнаты вышел сонный и злой, такая у меня особенность, после сна ко мне лучше не подходить. Но сегодня меня распирало, не терпелось поделиться тем, что удалось нарыть в инете.

В коридоре я столкнулся с незнакомой девчонкой. От неожиданности замер, нахмурил лоб.

– Ты кто?

Девчонка хихикнула.

– Я Бажена, ну… вчерашняя. Помнишь? Ты меня не узнал?

– Бажена?!

– Именно, – из кухни выскочила Люська. – Глеб, зацени её новый прикидик. Как она тебе, адидас, правда?

– Я её не узнал.

– Теперь хоть на человека стала похожа.

Бажена изменилась до неузнаваемости. Ещё вечером Люська заставила её целый час отмокать в ванной, потом лично помыла ей голову шампунем, привезенным Дианой из Финляндии, а утром они отправились в магазин, где Бажена сменила свои рваные джинсы, малиновую футболку и старые кроссовки на цветастый сарафан и сандалии.

Её пышные рыжие волосы «горели» огнём, слегка завиваясь; на щеках появились ямочки (скорее всего, они были и вчера, просто я не обратил на них внимания), а царапину на лбу и синяк на подбородке Люська мастерски замазала или запудрила косметикой Дианы.

Не успел я позавтракать, пришёл Димон.

– Съездил, всё узнал, – сказал он, достав из холодильника бутылку кваса.

– Куда мотался?

– Люся попросила сгонять к матери Бажены, – Димон выглянул в коридор и понизил голос до шёпота. – Она думала, девчонка соврала. Нет, правду говорила. Мать алкоголичка, Бажена, считай, два года живёт сама по себе, соседи подтвердили. Иногда прибегает домой, но чаще шатается по улицам. Хочешь откровенно, Глебыч, зря вы её приютили. Не доверяю я ей, смотрит на тебя, как кукла, а на самом деле девчонка себе на уме.

– Ты это Люське скажи. Кстати, о куклах, сейчас придёт Алиска, и я вас кое-чем ошарашу.

– Кого и чем собрался ошарашивать? – спросила Люська, вбежав на кухню. – Давай, начни с меня.

– Потерпи.

– Люсь, – прошептал Димон. – Я Глебычу говорил, что Бажена…

Бажена появилась в дверном проёме и, опустив глаза в пол, несмело пропищала:

– Люся, можно телевизор посмотреть?

– Конечно, Бажен. Не спрашивай, включай и смотри.

– Спасибо тебе, ты такая добрая.

Люська зарделась.

– Вот поэтому она вокруг неё и прыгает, – сказал я, когда Бажена ушла. – Люся, ты такая добрая, – я постарался сымитировать голос Бажены. – А Люся и рада, верит каждому её лживому слову.

– Почему лживому, Глеб?

– Да потому, – ответил за меня Димон. – Люсь, она же притворяется, неужели не видишь, строит из себя пай-девочку, а на самом деле…

– А на самом деле?

– Ты сама вчера сказала, как она тебя посылала, – напомнил я. – А сегодня боится глаза поднять, пищит что-то под нос. Где логика, или думаешь, она за одну ночь превратилась из малолетней воровки в фею?

– Замолчите оба! Бажене десять лет, вы готовы её в тюрьму запихнуть. Всё, закрыли тему! Чего там у тебя, Глеб, рассказывай.

В два часа пришла Алиска, мы прошли в мою комнату и я заговорил:

– Некоторые ненужные подробности опущу, чтобы вас не путать. Постараюсь говорить по сути.

– Уж постарайся, – издевалась Люська.

– Еще одно слово и выйдешь из комнаты.

– Люсь, тихо, – шикнула Алиса.

Люська цыкнула языком и умолкла.

– Короче, в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году немецкий мастер Карл-Людвиг Рейнхардт изготовил куклу Берту. Подарил он её своей старшей сестре, которую звали… – я усмехнулся. – Угадайте как? Берта!

– Оригинально, – хмыкнула Люська.

– У Рейнхардта было четыре сестры: Берта, Зельда, Магда и Хильдегард.

– Это уже интересно, – Димон подался вперёд, а Люська от волнения начала хрустеть шоколадной вафлей.