Сапфиры Сиама

– Напротив, я стараюсь тебя успокоить, – сказал маркиз. – Только сегодня утром я думал, что не знаю ни одной другой женщины, с которой я мог бы провести наедине так много времени, ни разу не ощутив приступа скуки.

– Это правда? – спросила Анкана.

– Клянусь! – отвечал маркиз. – Каждый вечер я уходил к себе с мыслью о тебе, обо всем том, о чем мы говорили и спорили. Ты так заставляла меня думать, что я с трудом мог удержаться, чтобы не зайти к тебе в каюту и не продолжить разговор.

Обняв ее, он сказал:

– В будущем поговорить с тобой не будет для меня проблемой, но темой наших разговоров, моя драгоценная, будет любовь.

Он чувствовал, как Анкана трепещет в его объятьях, и это было самое замечательное из всех известных ему ощущений.

Позже, когда Кэлвин Брук проснулся, они зашли в салон рука об руку, чтобы сообщить ему хорошие новости.

– Я не могу представить себе, что могло сделать меня более счастливым! – сказал он. – Я всегда опасался, моя любимая дочь, что человек, за которого ты выйдешь замуж, будет недостоин тебя. Я знаю Осмонда так хорошо, и мы так много времени провели вместе в разных странных местах, где могли погибнуть, что я вообразить не могу лучшего зятя.

– Благодарю вас, Кэлвин, – сказал с улыбкой маркиз.

– Я знаю, вы будете беречь Анкану, – продолжал Кэлвин Брук. – Я всегда находил ее не только восхитительной спутницей, но и черпал в общении с ней вдохновение и поддержку в честолюбивых замыслах.

– Это я уже для себя обнаружил, – сказал маркиз.

– Вы оба меня смущаете, – запротестовала Анкана. – И пожалуйста, папа, не уезжай больше так надолго.

– Я, разумеется, вернусь вовремя, чтобы увидеть моего первого внука или внучку! – сказал Кэлвин Брук.

Краска, появившаяся на лице Анканы, сделала ее в глазах маркиза еще более прелестной.

Когда «Морской конек» пришел в Бангкок, Добсона тут же послали к самым лучшим и дорогим модельерам. Он поручил им доставить туалеты на яхту, чтобы Анкана могла выбрать то, что ей понравится.

Пока она этим занималась, маркиз и ее отец отправились во дворец отдать королю пять сапфиров и доложить ему, что миссия выполнена. Король, как они и ожидали, был в восторге. Однако он серьезно сказал:

– Я думаю, мистер Брук, что было бы большой ошибкой для вас задерживаться в Бангкоке. То же относится и к вам, милорд. – Он глубоко вздохнул. – Враждебные элементы в Камбодже могут доставить большие неприятности, особенно если есть повод для мести.

– Нам это известно, ваше величество, – сказал Кэлвин Брук. – Сегодня вечером я отплываю на пароходе в Калькутту. – Выждав мгновение, он продолжил: – Вам, может быть, интересно узнать, что я путешествую под вымышленным именем, так что желающим отомстить будет трудно меня найти.

– Это разумно, – одобрительно заметил король. – Если есть что-то, чем я могу вам помочь, только скажите.

– Благодарю, ваше величество.

Король взглянул на маркиза, и тот заговорил:

– Я также, ваше величество, собираюсь покинуть Бангкок сегодня вечером, но, прежде чем я это сделаю, я намерен сочетаться браком с Анканой Брук в англиканской епископальной церкви.

– Это отличная новость! – воскликнул король. – Она очаровательная, очень красивая юная леди, и я уверен, милорд, что вы будете очень счастливы.

– Я в этом не сомневаюсь, – отвечал маркиз. – Но ваше величество понимает, что вы единственный, кому об этом известно.

Король выглядел довольным, и маркиз продолжил:

– По той же причине, по какой мистер Брук путешествует инкогнито, я женюсь тайно, под родовым именем, без упоминания титула, и не допущу присутствия на церемонии посторонних людей или представителей прессы.

Король немного подумал.

– У меня есть идея получше! Я считаю, что для вас было бы ошибкой показываться в городе. – Он помолчал и, пристально глядя на маркиза, продолжил: – Мистер Брук, как нам хорошо известно, мастер маскировки. Но вы, милорд, слишком высоки ростом, хороши собой и у вас слишком изысканные манеры, чтобы остаться незамеченным.

Маркиз несколько грустно улыбнулся. Король продолжал:

– Я знаю, что миссионеры, путешествующие по моей стране и другим частям света, могут совершать службы даже в таких местах, где они могли бы показаться странными.

Маркиз внимательно слушал, зная, что король говорит правду. Он вспомнил, хотя это не приходило ему в голову раньше, что миссионеры в Африке всегда возили с собой походный алтарь.

– Я хочу предложить сыграть вашу свадьбу здесь, во дворце.

Маркиз смотрел на него удивленно.

– Случилось так, что сегодня утром к нам прибыл гость, очень уважаемый человек, который путешествовал по северу Сиама и оказал помощь многим моим подданным, пострадавшим от тифа.

Кэлвин Брук, знавший о ком говорит его величество, прошептал:

– Отец Тревор Садерленд.

– Это он, – подтвердил король. – Поистине замечательный человек! Я желал лично поблагодарить его за оказанную медицинскую помощь и пригласил во дворец.

Больше не нужно было слов, и маркиз просто поблагодарил его величество за заботу.

Король пообещал приготовить комнату во Дворце Мирных Наслаждений, которая будет в распоряжении маркиза, как только она ему понадобится.

Когда они вернулись, чтобы сообщить Анкане, что все устроено, они застали ее в радостном возбуждении по поводу новых платьев, которые принесли ей на яхту.

Так как она выглядела очень юной, ей предложили белый и другие светлые тона. Ни у кого не возникло подозрений, что белое платье было ей нужно для какой-то особой цели.

Она вошла в салон в простом белоснежном платье из тончайшего шелка. Волосы ее были уложены в прическу и украшены цветами. Маркиз увидел перед собой уже не молоденькую школьницу, какой она притворялась, но цветущую девушку.

О фате речи не было. Но букет цветов, преподнесенный ей маркизом и сочетавшийся с украшением в волосах, все же сделал из нее невесту.

Король прислал один из своих экипажей, чтобы доставить их во Дворец Мирных Наслаждений.

Там будущих супругов встретил гофмейстер и проводил в комнату, где их ожидал отец Садерленд. Судя по всему, он уже знал от короля, что ему предстоит – в дальнем конце комнаты был установлен алтарь, покрытый вышитой золотом и серебром тканью. В золотых подсвечниках, украшенных драгоценными камнями, горели шесть свечей. По обеим сторонам алтаря стояли огромные вазы с благоухающими цветами. Рамы картин и карнизы дверей и окон были также увешаны цветочными гирляндами.

Алкана подумала, что ни одна невеста не вступала в брак в такой необычной и прекрасной обстановке.

Маркиз и ее отец были во фраках. Если бы кто-то и увидел их, люди бы просто подумали, что они приглашены его величеством ужинать во дворец.

Отец Садерленд провел церемонию с такой искренностью, что каждое слово казалось исполненным особого значения. Опустившись перед ним на колени и крепко держась за руку маркиза, Анкана молилась о том, чтобы Бог благословил их любовь. Она просила Всевышнего сделать ее такой женой, какой желал ее видеть Осмонд. Она стремилась ею стать, даже если его положение в Англии будет ей в тягость. Она любила его так беспредельно, что с готовностью пошла бы для него на все. Анкана была достаточно умна, чтобы понимать – ее ждет совсем другая жизнь, не похожая на то, что было с ней раньше.

Во время своих путешествий с отцом она встречала множество странных, но очень интересных людей, которые сделались их друзьями. Им, несомненно, не будет места в той среде, куда ей предстояло войти в качестве жены маркиза. На мгновение она испугалась, что не оправдает его ожиданий, он разочаруется в ней и может пожалеть о том, что на ней женился.

Но затем она сказала себе, что высшие силы, которые помогли ей найти отца, были по-прежнему с ней. Если они помогли ей пережить опасности, которые привели бы в смятение или погубили других женщин, они и теперь не покинут ее.

– Помоги мне… помоги мне, Господи! – молилась она от всего сердца.