Прости мне мои грехи

— Ты сам говорил это! Ты назвал меня убийцей… Но этого не было… Или все таки было… — Она выглядела ужасно, напоминая мне отца, когда тот не совладал с собой. И я прекрасно понимал, что Я довел ее до такого состояния. Конечно, все события в ее жизни не были такими сахарными, какими казались со стороны, и все же последнюю лепту перед ее нервным срывом внес именно я.

И почему-то я в первый раз не радовался ее боли. Наверное, потому что это уже не было похоже на издевательство. Ее личность рушилась на моих глазах. И это было мне слишком знакомо, чтобы я мог получать удовольствие от такого зрелища.

— Прекрати я сказал! — Мои руки взметнулись в воздух в нетерпении схватить ее и отнести домой. Но она избежала этого и толкнула меня так сильно, прямо в грудину, что я упал на траву и даже не заметил, как это произошло.

— Черт возьми, — выругался, чувствуя, как голову режет от удара. Бекка уже вовсю бежала вперед, выбегая за решетку забора.

Я побежал за ней, не жалея сил, но бегала чертовка слишком быстро — она могла бы победить в Олимпийских играх, но, что уж там… Не жалея босых ног, она рвалась вперед, убегая от своего прошлого.

От неизвестности. От самой себя.

— Ребекка! — снова вырвалось у меня, когда она обернулась.

— Не беги за мной! Оставь! — Тут она выбежала на дорогу, по которой туда—сюда беспрерывно ездили десятки машин.

Мое сердце сбилось с привычных ударов, пуль поднялся до максимальной точки и царапал грудь изнутри. Ребекка стояла посреди дороги, сжав свои кулачки, и плакала, пока мимо нее пролетали машины, без перерыва сигналя девушке.

Мое сердце сбилось с привычных ударов, пуль поднялся до максимальной точки и царапал грудь изнутри. Ребекка стояла посреди дороги, сжав свои кулачки, и плакала, пока мимо нее пролетали машины, без перерыва сигналя девушке, в одной моей гребанной рубашке.

— Уйди с дороги! — Мой голос сорвался на крик, но она меня не слышала. Девушка смотрела в одну точку перед собой, и ее губы неустанно шевелились.

— Я этого не делала! Этого не было! Не было! — истошно повторяла она, обнимая локтями свою голову и запутанные волосы.

Сигнал одной из надвигающихся машин увеличился и пронзил мои уши — белый мини—вэн был настолько огромным, что занимал как раз тот участок середины дороги, на котором стояла Ребекка.

Нет, нет, нет. Она же, черт возьми, ничего не соображает.

Она не уйдет.

За считанные доли секунды в моей голове пронеслись тысячи вариантов развития событий.

Но я мог допустить только единственный верный из них. Отключив нахрен весь свой мозг, я с диким кличем пустился на дорогу. Мой бег сопровождался душераздирающим скрипом тормозов и сигналом.

— Бекка, — заорал я ей в ухо, налетая на девушку, сталкивая ее своим телом вперед, на тротуар противоположной части дороги.

В тот момент, когда мы уже лежим на «безопасной» земле, позади нас проносится белый мини—вэн, и мужик из него орет нам, как сумасшедший. Этот звон звучит в моих ушах, как рок.

Но и как облегчение.

Я наполовину закрываю Ребекку своим телом, даже не представляя, как вся эта картина выглядит со стороны.

Ночь. Улочка возле набережной загружена движением даже в это время — а рядом на тротуаре лежит полуголый парень, яростно сжимая за плечи черноволосую девушку в клетчатой рубашке, большей ей на три размера.

На миг, который длится вечность, мы смотрим друг в другу глаза — они все еще сверкают от слез, лицо искаженно гримасой боли и отчаяния, и, держа ее руку на шее, я чувствую как бешено колотится сердце в груди девушки.

Почти в такт с моим. Тяжело дыша, я нависаю над ней всем телом и понимаю, что этот ужасный эпизод позади.

Но вдруг Ребекка сама обхватывает меня за шею, за лицо, цепляется за меня руками, словно хочет вскарабкаться наверх. Девушка неистово прижимается своими губами к моим, и сначала я просто леденею от таких действий…

Время будто бы останавливается. Я никогда не целовался до этого момента, но это не важно.

Важно то, что ее вкус, как наркотик, заполняет мой разум, ее поцелуй манит меня в край абсолютной Нирваны.

Она страстно зажимает мои губы между своими, покусывая, поедая, терзая их. В ответ я вытворяю с ней то же самое, глубоко проникая языком в ее осмелевший рот. Она влажная и горячая, губы мягкие и податливые, и я даже не догадывался о том, что это почти так же приятно, как быть в ней.

Мысли о том, что мой член мог бы сейчас купаться в ее влаге и теплоте, пробуждает мое возбуждение с новой силой, и сам того не замечая, я чувствую, как сжимаю ее горло.

— Какая же ты сука, — шепчу я, едва отрываясь от ее губ, и вновь набрасываюсь на них еще с большей жадностью. — Ты могла нас убить.

Девушка больно кусает мою нижнюю губу и оттягивает ее на себя, с вызовом глядя мне в глаза. Теперь я вижу в них признаки разума и понимания происходящего. Она давит мои губы до крови, как ненасытная кошка.

— Не думала, что ты будешь так переживать, — просто отвечает она и снова целует, запуская свои холодные пальцы мне в волосы. Эта фраза опускает меня на землю, и я отрываюсь от ее сладости, прожигая яростным взглядом ее насквозь.

— Не за тебя, — проворчал я, злясь на самого себя. Я только что показал ей свою слабость. Ответил на дурацкие поцелуи, на эту приманку…— За себя. И за свою рубашку.

— Я плохо помню, что произошло, — пробормотала она. Ее голос перекрывали проезжающие мимо машины, которые постоянно сигналили двум идиотам, которые разлеглись у самой дороги. — Потом я задержала дыхание… И… Боже, как мне хорошо.