Страница 11 из 52
- Не за что, - отрезает Палей как-то слишком грубо.
- Есть за что,- настаиваю на своём.
Антон криво улыбается. В эту секунду он до боли напоминает отца.
- Не за что,- повторяет Палей с нажимом,- Потому что я не хотел. Я за Балу полез. Это Казим заставил тебя взять и в укрытие валить. Ясно? Так что не расшаркивайся, Лейла. Не передо мной...
Словно в грудную клетку ударил. Воздух выходит махом с лёгких, и я остаюсь сидеть с открытым ртом. Часто моргаю, пытаясь справиться с собой, и смотрю на хмуро ухмыляющегося парня. Не знаю, почему мне так обидно, но внутренности буквально разъедает кислотой . Он и не хотел меня спасать. Это охрана... А я то...Подумала...
- То есть... ты бы... меня... оставил?- голос дрожит натянутой струной.
Антон перестаёт улыбаться. Взгляд становится привычно тяжелым, придавливающим к земле.
- Нет, не оставил, - тихо отвечает. Так, что мне приходится вслушиваться,- Просто не думай, что...Чёрт...
Он энергично трёт лицо обеими руками, шумно выдыхая.
- Блин, Лукумчик, всё так неправильно, что даже смешно...-Антон резко отрывает ладони от лица, и я вижу, что он широко улыбается. От этой улыбки у меня по спине пробегает холодок.
- Просто слишком тяжелая неделя...Просто...Знаешь, если бы мы познакомились...Ну...как обычно, как парень и девушка, то ты бы скорее всего решила, что я милый и лёгкий в общении, веришь? Смеялась бы над моими дебильными шутками. Часто из вежливости, конечно. Ты же вежливая...Да, Лукум? Воспитанная....Мужчина- главный, и всё такое...
- Не верю,- слабо улыбаюсь в ответ.
Перед глазами встаёт картина, как Антон остервенело молотит по лицу того мужика. Милый??? Нет. Точно нет.
Палей тоже улыбается, кажется, поняв, о чем я подумала. А потом добавляет тихо отрешенным голосом:
- Но по - другому уже не будет...Мать убили, а ты заняла её ещё не остывшее место и спишь с моим отцом. Просто сюр какой-то...Ладно...
Антон отмахивается от меня и отрывает спину от стены. Я жую губы, неотрывно следя за ним. В груди тревожно щемит. Он ведь сейчас уйдёт. А я этого почему-то отчаянно не хочу. Но у меня нет слов, чтобы выразить свои мысли правильно.
- Пока, Лейла. Мы теперь долго не увидимся. Это хорошо.
11.
- Спасибо, мы не знакомимся,- строго говорю подошедшему к нашему столику парню и кидаю сердитый взгляд в сторону глупо хихикающей сестры.
Ох уж эта Мадина! Мы будто в разных семьях воспитывались. Я видела, как она сама спровоцировала его подойти, как поглядывала своими кошачьими глазами. Так нельзя! Краснею за неё. Стыдно. Женщина не должна выглядеть доступно. Знаю, что сестра большего себе бы не позволила, чем редкие взгляды украдкой, но это её хождение по грани всегда выводило меня из себя. Отец увидит - скандал будет. Всем достанется. Глупая.
Мадина тяжко вздыхает, провожая извинившегося юношу глазами.
- Замуж хочу,- заявляет тихо.
- Тебе семнадцать,- фыркаю в ответ, цедя свой мохито через трубочку,- И не на улице же мужа искать. Отец решит всё, подожди.
- Да уж, отец,- недовольно кривится Мадя,- Вон тебя отдал за старика почти. Нет, спасибо!
Я давлюсь, и мохито идёт носом. Мадинка, захихикав, хлопает меня по спине, помогая откашляться.
- Он не старик! Что за чушь! - возмущению моему предела нет. И как у неё только язык повернулся! И мужа моего оскорбила, и выбор отца осудила в одном предложении.
- Лейла, он в два раза старше! В два! - разводит руками сестра,- Хорошо, я согласна, сейчас не старик и очень даже ничего. Но, а через десять лет, пятнадцать? Тебе тридцать пять, а ему шестьдесят?! Не хочу я так, уж прости! Лучше б за сына отдали...
Я давлюсь второй раз. К лицу приливает кровь. Лёгкие превращаются в пустыню, наполненную раскалённым кислородом.
- Ты что такое говоришь! Нельзя! - хриплю на сестру.
- Так уж и нельзя...- передразнивает меня Мадя, но замолкает наконец, поджимая капризные красиво очерченные губы.
На глазах выступили слёзы от того, что сильно подавилась. Отвожу повлажневший взгляд от Мадинки, чтобы не заметила смятения на моём лице. Как она так может? Я даже мысленно себе подобное не позволяю, а она вслух...В памяти всплывают лица обоих Палеев. Нет, отец мудро поступил...Глупости Мадина говорит... Вадим- мужчина, защита. А Антон- мальчишка ещё совсем. Какая ему семья? Только почему-то его образ спустя месяц после отъезда из нашего города я помню лучше, хотя с Вадимом мы периодически созваниваемся, а о младшем Палее я и не слышала больше. Но его лицо в мыслях просто более чёткое что ли...И взгляд этот шальной, тяжелый. Он даже снится мне иногда. Только взгляд. Такой, каким Антон смотрел на меня в палате. И по коже тут же непослушные мурашки бегут...
- Да, мам,- вздрагиваю, выплывая из своих размышлений, когда Мадина отвечает на звонок,- Да, хорошо. Сейчас будем.
Сестра сбрасывает вызов и переводит на меня тревожные глаза.
- Лейла, случилось кажется что- то. Мама сказала срочно возвращаться, а голос у самой глухой такой...
- А что не спросила? - хмурюсь я, поднимая руку вверх, чтобы подозвать официанта.
- Так она сказала: " быстрей давайте, дома всё скажу".
- Ясно...
В левой половине груди начинает неприятно колоть. Что могло произойти такого? Убеждаю себя, что волноваться не о чем, но выходит плохо. Мадина тоже нервничает - это видно. Движения суетливые, много лишних. У неё всегда так, когда переживает. Будто и без того неуёмная энергия вскипает в ней и выплескивается из тела маленькими толчками.
От ресторана на берегу, в котором мы с сестрой обедали, до нашей виллы было всего минут десять прогулочным шагом. Мы с Мадиной преодолели это расстояние за пять. Забежав в дом и на ходу кинув сумочки в прихожей, первым делом принялись искать маму. Нашли её на балконе второго этажа. Сердце ухнуло вниз, стоило только увидеть её. Мама, вся какая-то серая и осунувшаяся, сидела в неестественной позе со слишком прямой спиной и смотрела куда-то вдаль. К нам даже не повернулась.
- Маам? – тянет Мадина, медленно подходя к ней.
- Вот и наступил этот день, дочки,- произносит мать таким тоном, будто продолжает уже начатый разговор. На нас так и не смотрит,- Знала я. Всегда знала, что тем кончится. Знала, что судьба моя такая. Но разве ж подготовишься к такому? Не готова я...
Она громко судорожно всхлипывает. Плечи крупно вздрагивают. Мы переглядываемся с Мадиной. Да что случилось то?
- Не готовааа яяяя...- начинает подвывать мать. Плечи ходуном ходят.
-Мамочка, мам! - подлетаю я к ней, обнимаю крепко, жадно втягивая родной запах,- Что произошло?
Она хлопает по моей руке у неё на плече.
- Папа умер, Лейлочка. Аид звонил...
Меня парализует. Как умер? Как? Впиваюсь пальцами в мамино плечо до синяков, дыхание перехватывает.
- Умер? – потрясенно выдыхает за моей спиной Мадиной.
-Авария. Он, дядя Ахмед, Карим, все насмерть...В пропасть улетели. Говорят, тормоза, а там...
Мать опять судорожно вздыхает. Тянет руку к Мадине, чтобы всем вместе обняться. Гладит нас по склоненным к её коленям головам.
- Вот у нас и старших мужчин не осталось, девочки мои. Обезглавили...Не верю я в такие " тормоза"...Сильными надо быть...Что будет с нами, только Богу известно теперь.
12.
" Плохие дяди съедят тебя после того, как сгноят твоего отца"- заезженной пластинкой звучит голос младшего Палея в голове.
Дьявол. Снова меняю позу, утыкаясь носом в иллюминатор. Никогда ещё полёт не казался мне таким долгим и таким коротким одновременно. Долгим, потому что я слишком нервничаю, чтобы усидеть на одном месте. Коротким, потому что страшно ступать на родную землю, а время посадки неумолимо приближается.
Не успели мы отойти от первого шока из-за новости о смерти отца, как мне позвонил Вадим. Сухо выразил соболезнования и сказал, что на нас уже куплены билеты обратно. Надо собираться и бежать в аэропорт, если мы не хотим пропустить похороны. Устроил их мой муж сам. Мама в это время прошипела, что и причину похорон он тоже сам устроил. Но я велела ей замолчать. Мы этого не знаем. И не можем говорить такое без уверенности. Страшное обвинение. Особенно для меня. Как с этим жить дальше? Мозг взрывался от одной лишь мысли. Тело скручивало вполне реальной физической болью. Никогда я раньше не была настолько ранена происходящим и растеряна. В памяти всплывали обрывки фраз, взгляды, события...Мой муж- чудовище? Как мне жить с ним, если это правда? Или он теперь просто избавится от меня? Об этом предупреждал Антон? Мамочка, как страшно...