Завод войны

Блайт подумал и решил, что Бронд попал в точку, но это не притушило возбуждения и не умалило удовлетворения его стяжательской сущности.

— Кораблю нужно новое имя, — заметил капитан.

— И оно у тебя уже наготове, — догадалась Грир.

— Естественно, — подтвердил Блайт. — Я назову звездолет «Черная роза».

— Банальненько, — фыркнула Грир.

Шли недели корабельного времени, а капитан Блайт и его экипаж все знакомились с новыми системами и осваивали сильно изменившееся внутреннее пространство. Блайт часто ловил себя на том, что его тянет к сидевшему в нише древнему скафандру, и когда ему хотелось поговорить с Пенни Роялом, который исчез после того появления в моторном отсеке, капитан отчего–то обращался к скафандру. Пенни Роял ни разу не ответил, но это не рассеяло растущей уверенности Блайта в том, что черный ИИ каким–то образом в скафандре присутствует. Потом Левен наконец объявил, что они выходят из У-пространства. Ради такого события трое людей собрались в рубке. Экран некоторое время оставался нейтрально–серым, но, когда они аккуратно и плавно, без ощутимых эффектов, вынырнули наружу, окрасился яркими цветами.

Настроение Блайта при виде зеленовато–желтой планеты, окруженной разноцветным скоплением газа, резко улучшилось. Именно такое величественное зрелище, с темно–зелеными и небесно–голубыми завихрениями, алыми, похожими на вены нитями и мясистыми облаками, было ему по душе. Пенни Роял перенес их в места, о которых капитан и не мечтал. Нет, он бы мечтал, конечно, — если бы хотя бы знал, где сейчас находится.

— Прадоры называют этот участок Самый Смак, — сообщил Левен.

Упоминание прадоров на миг смутило Блайта, но бодрости духа не лишило. Впрочем, следующим словам Левена это удалось:

— Мы в Королевстве.

«О черт».

Да ладно, что тут такого? Он на борту одного из самых быстрых кораблей в мире, оружие которого способно справиться с чем угодно. Так что короткая прогулка по окраине прадорского Королевства — не проблема. Левен меж тем открыл окошко в углу экрана, сфокусировавшись на желтой планете. Косяки массивных звездолетов, похожих на удлиненные золотые капли, шли по дуге, разворачиваясь и устремляясь к ним.

— А это корабли Королевского Конвоя, — добавил Левен.

Блайт хотел сказать, что понял, но из горла его вырвался только невнятный хрип.

Спир

Мы спускались. Преданные моим кораблем, отбиваясь от атаки, мы шли к ближайшей планете на полной скорости термоядерного двигателя. Из штуки, скрытой в луне, снова ударил луч. Силовое поле «Копья» остановило его, но внутри грохнул еще один взрыв — очередной проектор, не справившись с отдачей, расплавился и разлетелся на куски. Проверив схемы, я увидел, что мы можем выдержать еще два подобных удара, прежде чем полностью лишимся проекторов — а потом нас поджарят. Я взглянул на Рисс, которая все еще пыталась освободиться из рубки — несомненно, чтобы добраться до нашего вероломного корабельного разума и выдернуть у него несуществующее сердце.

— Рисс, — попросил я, — не открывай дверь.

— Мелкий ублюдок!

Змея–дрон раскурочила часть стены, и голова ее находилась сейчас глубоко внутри.

— Рисс, если ты откроешь дверь, то убьешь меня.

Она вытащила голову и посмотрела на меня. Потом, несомненно, проверила диагностику и отчеты о повреждениях — чем я занимался постоянно — и осознала, что коридор снаружи полон раскаленного добела газа. И перестала терзать стену.

— Все равно мы мертвы, — сказала змея–дрон.

Ловушка Цворна не предполагала вызов подкрепления, как мы считали, поскольку они и так уже были здесь, но я не мог полностью согласиться с Рисс в оценке наших шансов и секундой позже получил подтверждение моих подозрений. «Копье» загудело и завибрировало — Флейт запустил рельсотроны, послав в сторону спутника кучу ракет. Лазерная и прочая защиты нашего противника наверняка остановят их все до единой, но мы хотя бы выиграем время. Потом выстрелила наша биобаллистическая пушка, но ее залп был встречен силовым полем у самой луны.

— С каким дьяволом мы сражаемся? — спросил я.

— Прадорский КВ-дредноут, — подал голос Флейт.

— И ты привел нас прямо на линию огня, — выплюнула Рисс.

Сейчас Флейт говорил внятно, но время для взаимных обвинений и объяснений было явно неподходящим. Кроме того, даже если бы в коридоре снаружи не бушевало пламя, Рисс не стоило рваться к разуму вторинца. Сейчас Флейт оставался нашей единственной надеждой на выживание.

— Запускай интерфейсный маневр, — сказал я. — Только придется заткнуть нашего противника хотя бы на минуту.

Пытаться войти в У-пространство так близко от гравитационного колодца было опасно, поскольку существовала вероятность при обратном выходе в реал оказаться вывернутым наизнанку вместе с кораблем. А под встречным огнем эта вероятность лишь увеличивалась. Изабель Сатоми каким–то образом удалось в подобной ситуации маневрировать, спускаясь на Масаду, но в тот момент она была частью эшетерского боевого разума — сущностью, способной творить с У-пространством практически что угодно. Мы нуждались в перерыве, передышке и, кажется, могли ее получить.

Когда я собирался захватить Пенни Рояла на его блуждавшем планетоиде, я велел Флейту создать средства извлечения ИИ из берлоги — желательно в виде горящих фрагментов. Флейт использовал килотонное ПЗУ, похищенное у Изабель Сатоми, в качестве детонатора для расщепляющегося плутония‑239, полученного прямо на борту корабля из урана‑238, извлеченного из просеянной астероидной пыли, и все это поместил в удерживаемую силовым полем оболочку из дейтерия, тяжелого водорода. Результатом явилась атомная мультимегатонная бомба.

Мне не хотелось ее использовать.

— У нас есть способ заткнуть его, — сказал Флейт, тоже имея в виду наше супероружие.

— Знаю.

Я все еще колебался, но отметил, что Флейт опять считается со мной, а не действует самостоятельно.

Мне не хотелось использовать бомбу, поскольку я хранил ее как туз в рукаве, единственное оружие, которым можно было хотя бы попытаться убить черный ИИ. Однако, услышав, как взорвался очередной проектор, я решил, что выжить в этой переделке — тоже хорошая идея.

— Давай бомбу, Флейт.

Что ж, бомбу, похоже, он держал наготове. Я услышал и почувствовал, как изменился гул наших рельсотронов — один из них уменьшал расход энергии, переключаясь на низкоскоростную стрельбу. Обычная скорость выхода инертных снарядов тут не годилась, ускорение лишь разнесло бы силовые узлы в клочья. Красный круг на экране отметил курс направлявшейся к луне бомбы. Время сейчас решало все. Цворн, если именно он сидит в этом КВ-дредноуте, вскоре поймет, что за угроза исходит от медленно приближающегося к ним объекта. И, вероятно, не среагирует немедля, поскольку даже гигатонному ПЗУ необходимо подойти очень близко, чтобы причинить хоть какой–то ущерб. Флейт должен рассчитать, когда послать детонирующий сигнал — и если повезет, это случится за секунду до того, как Цворн откроет по бомбе огонь.

Лазерный луч из истребителя ударил снова — не по бомбе, по нам. Наш последний проектор с треском развалился, и Цворн, несомненно, осведомленный об оснастке старых кораблей вроде «Копья», торжествовал. Он не станет стрелять в нас прямо сейчас — он даст нам время сполна прочувствовать неминуемость уничтожения.

«Копье» тряслось, на экране маячила огромная планета напротив военизированной луны. Я ощутил некоторое удовлетворение, видя, как красный круг приблизился к чему–то, поднимавшемуся от букета орудийных стволов. Цворн пренебрег бомбой и просто выпустил ракету–перехватчик, не прибегнув к лучевому оружию. Что ж, он давал нам время.

Два круга пересеклись, и в последний момент перед моими глазами сверкнула голубая вспышка лазера. Но мне только показалось.

Взрыв.

Яркий свет полыхнул внутри первого круга, свет, на миг прикрытый черным пятном — это внешние камеры поляризовались, чтобы не сгореть, а экран отказался демонстрировать то, что могло бы ослепить меня. Шар взрыва стремительно разрастался в сторону луны и дальше, поглотив спутник в тот момент, когда прятавшийся внутри корабль воздвиг силовую стену. Минуту спустя шар начал деформироваться, проседая у полюсов, над которыми заплясали искры ионизации, вроде огней святого Эльма, и продолжая расширяться по экватору. Наш уровень энергии рос, реактор добросовестно пополнял истощившиеся запасы. Я почувствовал, как заработал У-двигатель, и резкий рывок из реальности породил в моем черепе нескончаемый крик. Рубка, где я сидел, превратилась лишь в оболочку чего–то, что мой мозг просто не способен был вместить, и я догадался, что защита нашего У-движка серьезно пострадала. Потом экран посерел — и мы прыгнули.