Страница 16 из 30
– Как? – вздрогнула девушка.
– Дочь моя, Тецкатлипока велел мне принести тебя в жертву своей супруге Шилонен. Об этом сообщили мне жрецы, а потом и сам бог дал мне совершенно ясный знак. Однако в этот же день юноша-тлашкалец попросил меня отдать тебя ему в жены. И я тогда подумал, что другие боги намекают на возможное твое спасение. А то, что именно этот юноша принес тебе горькое известие, тоже божий знак.
Девушка застыла, внимая отцу, ни один мускул не дрогнул на ее лице, не выражавшем ее отношения к сказанному.
А меж тем тлатоани продолжал, приободренный ее молчанием:
– Если ты выйдешь замуж за тлашкальца, ты будешь спасена! Подумай, Иста, добрые боги пытаются уберечь тебя, самую красивую девушку мешиков.
– Нет! – громко крикнула Иста, так что тлатоани невольно вздрогнул, и зарыдала: – Нет! Нет!
– Подумай, дочь моя, боги борются за тебя. Сам Попо своей гибелью избавляет от гибели тебя, свою возлюбленную. Ты станешь женой, потом матерью. А Тецкатлипока выберет другую красивую девственницу для своей Шилонен.
Девушка притихла. Она уже знала, как поступить. Она прикинулась покорной отцу, успокоила его, что согласна, обняла и расцеловала его на прощание и, кроткая, оставила его покои.
Иста вышла на улицу, где ее ожидал тлашкалец, неотступно следовавший за ней словно тень.
Она вскинула на него ясный, полный решимости взгляд:
– Я не достанусь тебе, подлый тлашкалец. Напрасно ты рассказал мне о смерти моего любимого. Без него мне нет жизни. Но это неважно. Отец согласился со жрецами. Я буду принесена в жертву богине маиса. Для меня это избавление! Прощай!
И она побежала к жрецам. Жрец повел ее за пределы города в священную пещеру, где девушку будут готовить к ее предназначению. Тлашкалец, прячась, следовал за ними. Страж у входа в пещеру заприметил крадущуюся тень. Чужакам не дозволялось приближаться к священной обители. Страж пустил дротик. Тлашкалец вскрикнул. Дротик вонзился в шею, кровь захлестала из горла, и со страшным хрипом юноша повалился наземь. Девушка презрительно отвернулась, не удостоив его смерть своим вниманием.
Отрешенный от всего, одряхлевший в одночасье, тлатоани вжался в каменный трон, когда на площадь, заполненную шумно галдевшими людьми, вступил отряд воинов в запыленных плащах и с горделиво раскачивавшимися при каждом чеканном шаге перьями на головах. Позади волоклись изможденные пленники со связанными руками и ногами. Впереди отряда гордо и радостно шествовал Попокатепетль. Увидев своего лучшего воина в добром здравии, тлатоани закрыл лицо плащом и сдавленно завыл.
Попокатепетля переполняла не столько радость возвращения с победой, сколько близившаяся встреча с возлюбленной. Ее образ он носил с собой во всех битвах. Ее образ оберегал его от смерти и уберег от поражения.
Подойдя к тлатоани, весь отряд преклонил колена. Поднявшись, Попокатепетль воскликнул:
– Повелитель, миштеки повержены и не будут тревожить наши земли долгое время. Мы принесли тебе победу и привели множество пленников. Одни помогут нам в трудах, другие будут принесены в жертву богам в благодарность за их помощь в победе и в залог будущих триумфов.
Тлатоани произнес предусмотренные церемониалом приветствия.
– А теперь, повелитель, сдержи свое слово и отдай мне в жены дочь свою, как обещал, – гордо проговорил Попокатепетль.
Тлатоани тяжело поднялся, опираясь на посох, и долго и трудно спускался, пока не оказался лицом к лицу со своим любимым воином. Сердце его переполняли противоречивые чувства. Он искренне радовался победе и возвращению Попо живым и невредимым. Он любил его как сына. Но боль отца, потерявшего дочь, сковала его сердце.
– Я не смогу выполнить обещание, сын мой, – хрипло проговорил тлатоани. – Тлашкальцы принесли весть о твоей гибели. И убитая горем Истаксиуатль, предназначенная в жертву богине маиса, покорилась судьбе.
Попокатепетль молча развернулся и уже собрался уйти, как старый вождь посохом остановил его и прошептал:
– Погоди, Попо. Дай обнять тебя.
Молодой воин шагнул к тлатоани, тот обнял его и прошептал ему что-то на ухо.
Черная ночь упала на город. Яркие факелы и мутный дым курильниц освещали ритуальный центр. Но улицы города погрузились во мрак. За городом темнота казалась осязаемой и поглощала все вокруг.
Попокатепетль не осмелился зажечь факел, чтобы не привлекать внимания. Привыкший ориентироваться при любых обстоятельствах, он медленно и осторожно пробирался к священной пещере. Из земли миштеков он привез отравленные колючки, которыми поразил стоявшего у входа в пещеру стража.
– Иста, Иста, – тихонько позвал он. – Это я Попо, я жив. Тлашкалец лгал.
Из пещеры выглянула девушка, осторожно всматриваясь в темноту. Да, это он, ее возлюбленный, стоял перед ней. Она узнала бы его из тысячи.
– Попо! – воскликнула девушка.
– Тихо, небесная моя! Иста, бежим отсюда, пока нас не настигла погоня.
Девушка ни минуты не колебалась. На мгновение замерла в объятиях воина. И они стали выбираться из пещеры, отдаляясь от города. Медленно двигались они по незнакомой местности. Вдруг послышались окрик и приказ остановиться. Понадеявшись на темноту ночи, пригнувшись к земле, почти ползком они продолжали уходить.
Тонкий, похожий на тихий свист, звенящий звук прорезал тишину и стрелой вонзился в спину девушки. Истаксиуатль вскрикнула и начала оседать на каменистую почву. Сильные руки молодого воина подхватили возлюбленную. Подстегиваемый опасностью и торопимый боязнью за жизнь любимой, он побежал, чудом перескакивая во тьме через неведомые препятствия. Он бежал очень долго, пока не почуял, что опасность миновала. Он вскарабкался на небольшой холм и бережно положил любимую на камни, вынув смертоносную стрелу из ее тела.
– Люблю тебя, – выдохнула девушка последние в своей жизни слова, и душа ее устремилась к богам.
Убитый горем, воин зажег факел и долго всматривался в дорогие черты. Он нежно поцеловал девушку в закрытые глаза, поправил на ней белую тунику и опустился на одно колено, продолжая держать факел и не сводя глаз с возлюбленной. При свете факела лицо ее казалось живым, словно девушка уснула. Попокатепетль поклялся оберегать ее сон вечно. Языки пламени устремлялись ввысь, превращаясь в черный дым, искрами разнося по земле весть о невыносимом горе.
Черная ночь принесла на землю мешиков снежную бурю. Старый вождь, не сомкнувший глаз всю ночь и чуть задремавший под утро, очнулся от завывания вьюги, когда уже забрезжил свет на востоке. Он с трудом вышел на улицу. Лето обычно несет обильные дожди. Но снег? Снег вообще бывает только в горах. С гудением носились в бешеном танце обезумевшие хлопья снега. Когда совсем рассвело, буря внезапно утихла. Снег растаял. Небо сияло вымытой ясной чистотой. Тлатоани охнул, застыл в изумлении, вперив взгляд в пространство перед собой. Привычная холмистая линия горизонта оказалась разрушена. Две огромные снежные горы величественно царили вдалеке. Одна – поменьше, с широкой вершиной – своими очертаниями напоминала спящую девушку. Чуть поодаль острая вершина гордого великана изрыгала черный дым, уносившийся ввысь.
– Истаксиуатль! Спящая девушка! Попокатепетль! Дымящийся холм! – вскричал тлатоани и, плача, воздел руки к небу. – Спасибо, боги! Вы увековечили любовь моих возлюбленных детей! Теперь я могу спокойно уйти к ним!
И старый индеец рухнул замертво.
Марина словно стряхивала с себя хлопья снега и вглядывалась в очертания вулканов. Внезапно упали сумерки. Темная громада гор начала отступать. Будто держась за руки, Истаксиуатль и Попокатепетль все удалялись и удалялись, пока темнота не поглотила их окончательно.
– Сеньорита, – кто-то тронул Марину за плечо, – мы закрываемся. Смотровая площадка работает до десяти вечера.