Страница 2 из 9
Творческое осмысление и освоение научного наследия дореволюционных историков Французской революции советские исследователи начали достаточно поздно – в 1950-е гг. Первопроходцем в этом деле был Борис Георгиевич Вебер (1902–1984). Поступив в 1926 г. в аспирантуру Института истории Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН)[5], Б. Г. Вебер вместе с Б. Ф. Поршневым, А. З. Манфредом и рядом других в дальнейшем известных историков учился там у Н. М. Лукина и В. П. Волгина, мэтров марксистско-ленинской историографии, руководивших тогда в СССР исследованиями по истории стран Запада. В 1930-е гг. Б. Г. Вебер занимался широким кругом разноплановых сюжетов по истории колониализма и международных отношений. Принял участие он и в упомянутом выше коллективном труде о Французской революции как автор разделов о революционных событиях в Брабанте 1788–1789 гг. и внешнеполитической ситуации 1789 г. В 1950 г. Б. Г. Вебер пришел на работу в Институт истории АН СССР. Там он и стал специализироваться на изучении проблем историографии и, в частности, научного наследия «русской школы»[6].
В 1953 г. Б. Г. Вебер опубликовал биографическую. заметку о Н. И. Карееве в «Большой советской энциклопедии»[7], а уже в 1955 г. выпустил свою первую исследовательскую статью о вкладе «русской школы» в изучение Французской революции[8]. Эта работа, бесспорно, несла на себе ярко выраженную печать времени, изобиловала идеологическими штампами и терминологией в духе вульгарного социологизма (чего стоит один только вывод о том, что идейная эволюция «русской школы» отражала «превращение русского помещичье-буржуазного либерализма в либерализм буржуазно-помещичий»?[9]) и сегодня выглядит безнадежно устаревшей, но тем не менее ей надо отдать должное как первой, пусть еще очень осторожной (а к иному времена не располагали), попытке показать, что не только собранный представителями «русской школы» обильный фактический материал, но и предложенная ими его интерпретация обладает, по крайней мере в некоторых своих аспектах, несомненной научной ценностью. Впрочем, такая «амнистия» была отнюдь не всеобщей, а касалась только Кареева. За Герье же Б. Г. Вебер признавал лишь одну заслугу – то, что он положил начало изучению в России истории Французской революции. К собственно же научным идеям основоположника «русской школы» автор статьи относился весьма критически как к идеологически чуждым.
В последующие годы Б. Г. Вебер продолжил исследования по данной тематике, включив в круг своих научных интересов также творчество И. В. Лучицкого и М. М. Ковалевского[10]. Итогом его многолетней работы над этими сюжетами стал целый ряд исследовательских и энциклопедических статей, главы в учебнике по историографии, докторская диссертация (1970)[11] и фундаментальная монография под непритязательным названием «Историографические проблемы»[12]. Во многом благодаря усилиям именно Б. Г. Вебера вклад И. В. Лучицкого, М. М. Ковалевского и Н. И, Кареева в историографию Французской революции получил признание в советской науке, а их труды вошли в обязательный для специалистов по этой теме круг чтения.
Однако Вебер так и не смог преодолеть свое неприятие Герье, обусловленное сугубо идеологическими мотивами. Несогласие Герье с теми из современников, кто считал революцию в России предопределенной самими законами истории, Вебер оценивал как проявление «реакционности» в политическом отношении и «идейной скудости» в научном: «Герье первым из русских либералов приступил к конкретной разработке на французском материале характерного для тогдашнего русского либерализма противопоставления нереволюционного якобы пути России революционному пути Франции. <…> Этим в основном и определяется место Герье в развитии русской либеральной историографии, Герье, прошедшего длинный путь от последних реминисценций либерально-реформистского “просветительства” <…> до откровенного черносотенства»[13].
Сформулированные в XIX столетии методологические установки Герье, которые сегодня, в XXI в., вполне соответствуют духу нашего времени, тогда, в середине века ХХ, вызывали у сторонника марксистского монизма настоящее отторжение: «Герье заявлял уже во всеуслышанье, что история – не точная наука, никогда не будет ею, что она относится к области субъективного и поэтому поиски объективной закономерности в истории беспредметны. Это не значит, что Герье с самого же начала строго придерживался этого разрушительного для истории как науки подхода [курсив мой. – А. Ч.]. <…> Тем не менее тенденция эта проявлялась у Герье уже в ранний период его работы над связанными с революцией темами, а в дальнейшем все более и более усиливалась»[14].
Одним словом, «амнистии», по мнению Б. Г. Вебера, Герье не заслужил.
Начало академической «реабилитации» Герье и вовлечению его творческого наследия в научный оборот было положено гораздо позднее – работами исследовательницы из Чебоксарского государственного университета Татьяны Николаевны Ивановой. В 1984 г. она защитила кандидатскую диссертацию об отце «русской школы», а в дальнейшем успешно продолжила свои исследования по данной тематике, доведя их до уровня докторской[15].
В перестроечный и особенно постсоветский период история «русской школы» стала одним из любимых сюжетов для отечественных специалистов по историографии[16]. Особо отмечу профессора Василия Павловича Золотарева, не только лично внесшего большой вклад в исследование жизни и творчества Н. И. Кареева[17], но и создавшего у себя в Сыктывкарском государственном университете целую историографическую школу по изучению наследия этого историка и его учеников[18].
Не обделен в наши дни вниманием историографов и В. И. Герье[19]. Однако современные отечественные исследователи рассматривают и его творчество, и творчество его учеников пока в основном как феномен российской историографии. Оценка же достижений «русской школы» в соотношении с процессами, происходившими в современной ей мировой науке, еще только начинается.
Вот почему, когда известный французский историк-русист и мой добрый друг Владимир Берелович в 2008 г. пригласил меня принять участие в парижском коллоквиуме «Европа в России: культурные и научные связи от Петра I до Серебряного века», я и выбрал для выступления тему об отношении В. И. Герье к новейшим тенденциям во французской историографии его времени. Позднее на основе доклада был написан предлагаемый ниже вниманию читателей очерк, вышедший сначала в России[20], а затем, в несколько расширенной версии, и во Франции[21].
«Русская школа»: выбор пути
В 1911 г. читатели популярного российского журнала «Вестник Европы» нашли на страницах его апрельского номера обзор новейших отечественных исследований о Французской революции XVIII в., принадлежавший перу профессора Петербургского университета Николая Ивановича Кареева. Автор обзора, маститый историк, глубоко уважаемый не только на родине, но и за рубежом, уже в своих первых строках уверенно констатировал:
5
Об этой кузнице советских научных кадров подробнее см.: Калистратова Т. И. Институт истории ФОН МГУ-РАНИОН. Н. Новгород, 1992.
6
Краткую биографию Б. Г. Вебера см.: Дунаевский В. А. Борис Георгиевич Вебер (1902–1984) // История и историки. Историографический ежегодник. 1982–1983. М., 1987. С. 284–288.
7
Вебер Б. Г. Н. И. Кареев // Большая советская энциклопедия. 2-е изд. М., 1953. Т 20. С. 165–166.
8
Вебер Б. Г. Первое русское исследование Французской буржуазной революции XVIII в. // Из истории социально-политических идей: сб. статей к 75-летию акад. В. П. Волгина. М., 1955. С. 643–663.
9
Там же. С. 645.
10
Вебер Б. Г. Изучение новой истории // Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1960. Т 2. С. 393–483; Он же. Изучение истории нового времени // Там же. М., 1963. Т 3. С. 449–487.
11
Библиографию работ Б. Г. Вебера см.: История и историки. Историографический ежегодник. 1982–1983. С. 289–292.
12
Вебер Б. Г. Историографические проблемы. М., 1974.
13
Он же. Образование русской либеральной традиции в историографии Великой французской революции // Французский ежегодник. 1960. М., 1961. С. 498–499.
14
Там же. С. 500–501.
15
Иванова Т. Н. Герье и начало изучения Великой Французской революции в России: автореф. дис… канд. ист. наук. Л., 1984; Она же. Владимир Иванович Герье: портрет российского педагога и организатора образования. Чебоксары, 2009; Она же. Научное наследие В. И. Герье и формирование науки всеобщей истории в России (30-е гг. XIX – начало XX века). Чебоксары, 2010; Она же. Владимир Иванович Герье и формирование науки всеобщей истории в России (30-е гг. XIX – начало ХХ века): автореф. дис… докт. ист. наук. Казань, 2011.
16
См., например: Мягков Г. П. «Русская историческая школа»: методологические и идейно-политические позиции. Казань, 1988; Он же. Научное сообщество в исторической науке: опыт «русской исторической школы». Казань, 2000; Погодин С. Н. Русская школа историков. Кареев. Лучицкий. Ковалевский. СПб., 1997.
17
Золотарев В. П. Историческая концепция Н. И. Кареева: содержание и эволюция. Л., 1988.
18
Клестова С. Л. Историческая концепция В. А. Бутенко: автореф. дис… канд. ист. наук. Сыктывкар, 2000; Лыскова И. Е. Научно-педагогическая деятельность Н. И. Кареева: автореф. дис… канд. ист. наук. Сыктывкар, 2001; Зезегова О. И. Исторические взгляды В. В. Бирюковича (1893–1954): автореф. дис… канд. ист. наук. Сыктывкар, 2004; Афанасьева О. С. Исторические взгляды А. М. Ону (1865–1935): автореф. дис… канд. ист. наук. Сыктывкар, 2010; Павлова Т. А. Парижские секции времен Великой французской революции конца XVIII века в освещении Н. И. Кареева: автореф. дис… канд. ист. наук. Сыктывкар, 2011.
19
См., например: Кирсанова Е. С. Консервативный либерал в русской историографии: жизнь и историческое мировоззрение В. И. Герье. Северск, 2003; Цыганков Д. А. В. И. Герье и Московский университет его эпохи. М., 2008; Он же. Профессор В. И. Герье и его ученики. М., 2010.
20
Чудинов А. В. «Русская школа» историографии Французской революции XVIII в.: выбор пути // Французский ежегодник. 2009: Левые во Франции. М., 2009. С. 330–347.
21
Tchoudinov A. L/cole historique russe et la Revolution française: Vladimir Ger<e et Nikolaj Kareev " propos d’Hippolyte Taine et d’Alphonse Aulard // Revue d’études slaves. 2014. Vol. 85/1. P. 57–66.