Страница 12 из 28
Личность горожанина, покушавшегося 13 июля на жизнь флотского канонира, была установлена, но наказать виновного не удалось, так как он скрылся. Суд, составленный из местных шейхов, постановил: за невозможностью применить к преступнику право талиона снести в течение двух дней дом, где проживает его семья. Клебер, стремясь не обострять отношений между горожанами и оккупационными войсками, заставил раненого канонира «попросить» о смягчении этого наказания и об отмене сноса дома. Впрочем, сообщая 19 июля Бонапарту о своем жесте доброй воли, Клебер не скрывал скептицизма:
«Я тем не менее не стал бы ждать большого успеха от подобного акта милосердия. Эти люди воспринимают любое проявление мною к ним доброты как признак слабости. А с другой стороны, едва лишь я выказываю в отношении их хотя бы немного даже не строгости, но твердости, они уже у моих ног. Они согнутся еще ниже, генерал, когда узнают, что вы вступили в Каир. До тех же пор, пока они все время колеблются между страхом и надеждой, я не слишком полагаюсь на их клятвы»[75].
Внешний «фронт» для французского гарнизона в Александрии проходил одновременно и по суше, и по морю. С суши городу постоянно угрожали воинственные племена бедуинов, порою приближавшиеся к самым окраинам. Так, уже на другой день после ухода основных сил Бонапарта к Каиру они атаковали в окрестностях Александрии французский обоз и убили несколько солдат[76]. С моря же французам приходилось постоянно ждать нападения английского флота. Для отражения обеих угроз Клебер приказал построить укрепления на прилегающих к городу высотах.
Однако людей для проведения земляных работ не хватало, поскольку на относительно небольшой – чуть более 1000 чел. – гарнизон возлагалась также караульная служба в городе и поддержание контроля над провинцией посредством мобильных колонн. Пришлось привлечь местных рабочих. Их Клеберу доставил шариф[77] аль-Кораим, ранее присягнувший французам и поставленный Бонапартом во главе гражданской администрации Александрии[78]. Платить землекопам согласно совету Кораима стали по самым высоким расценкам, чтобы тем самым снискать симпатии египтян. В результате находившиеся в распоряжении Клебера скромные финансовые ресурсы начали быстро таять.
Деньги требовались и для формирования нового подразделения – Мальтийского легиона, куда вошли приехавшие в Египет вместе с французами бывшие рыцари и подданные Мальтийского ордена[79]. Кроме того, надо было платить жалованье солдатам и финансировать постройку лазарета из-за угрозы чумы, свирепствовавшей в других провинциях Османской империи[80]. В конечном счете не прошло и месяца после захвата Александрии, как Клебер столкнулся с острым дефицитом финансов. Отныне эта тема практически не сходила со страниц его официальной переписки.
На какое-то время Клеберу удалось смягчить финансовую проблему, обложив мусульманскую часть населения Александрии чрезвычайной контрибуцией в 100 тыс. ливров. В принципе подобный шаг представлял собою отступление от инструкции Бонапарта, однако Клебер, относившийся к местным элитам, как мы видели, с большим недоверием и без малейшей симпатии, воспользовался в сугубо прагматических целях подвернувшимся ему благоприятным предлогом. Таковым оказался арест шарифа Кораима по обвинению в измене. В первые недели своего пребывания в Александрии Клебер постоянно упоминал шарифа в донесениях Бонапарту как своего главного сподвижника в управлении городом. Но при этом имя Кораима всякий раз оказывалось связано с различного рода неудачами. Арабские курьеры, отправленные шарифом с донесениями Клебера главнокомандующему, вернулись, так и не найдя Бонапарта. Арестовать человека, ранившего канонира, шариф вовремя не сумел и позволил ему скрыться. Двинувшаяся к Даманхуру мобильная колонна встретила организованное сопротивление со стороны объединенных сил местных жителей и бедуинов, явно оповещенных заранее об операции и успевших подготовиться к приходу французов. Более того, слух о том, что колонна попала в засаду и якобы полностью истреблена, был запущен в Александрии еще за день до стычки. Эти и другие факты побудили Клебера заподозрить шарифа в двойной игре. Да и александрийский патриарх предупредил французского командующего об измене в его ближайшем окружении[81].
В результате 19 июля Клебер приказал арестовать Кораима и отправить его на военный корабль, а затем – в Каир, чтобы Бонапарт сам решил его судьбу. Забегая вперед, отмечу, что судьба эта оказалась незавидной. Дальнейшее расследование подтвердило, что шариф поддерживал связь с Мурад-беем, одним из двух мамлюкских правителей Египта (вторым был Ибрагим-бей), и организовал в городе антифранцузский заговор, за что в конечном счете и поплатился жизнью. Клебер же, нейтрализовав главного и наиболее авторитетного защитника мусульман в Александрии, воспользовался благоприятной ситуацией для пополнения армейской казны и обложил их упомянутой контрибуцией[82].
Впрочем, даже поступление такой суммы могло лишь ненадолго ослабить, но отнюдь не устранить нехватку средств. 1 августа Клебер жаловался в письме к Мену:
«У вас положение трудное, но ему еще очень далеко до моего. Вы обретаетесь среди изобилия провизии, которую надо лишь реквизировать, я же нахожусь среди песков. Всё надо везти сюда извне, для чего нужна обстановка доверия и возможность получить выгоду, а потому за всё тут приходится платить наличными. Главнокомандующий потребовал тратить 78 000 ливров в месяц на флот, артиллерию и инженерные войска, не считая продовольственных припасов для того же самого флота и сухопутных частей, не считая также жалованья для солдат, которые уже в течение четырех месяцев не получали ни су, и на всё это мне оставили в кассе 60 000 ливров. <…> Из всех способов управления нет ничего хуже такого, когда вам приказывают производить расходы, не указывая четко и определенно, каким образом изыскивать для них средства»[83].
Между тем ситуация еще больше осложнилась после того, как 1 августа 1798 г. английская эскадра адмирала Г. Нельсона стремительно атаковала и в многочасовом бою разгромила французский флот, стоявший на якорях у Абукира. Поскольку нападение оказалось неожиданным, несколько тысяч французских моряков так и не успели вернуться на свои корабли с берега, а после сражения им оказалось уже некуда возвращаться. Еще несколько тысяч моряков, взятых в плен во время сражения, вернули англичане: им было нечем их кормить. Вся эта дезорганизованная масса заполнила Александрию, губительно влияя на состояние воинской дисциплины и создавая дополнительную нагрузку на армейскую казну. Чтобы навести порядок и найти всем этим людям полезное применение, Клебер приступил к объединению их в морской легион[84]. На это тоже потребовались дополнительные средства.
Однако хуже всего было то, что отсутствовала какая-либо связь с главнокомандующим. Мену время от времени передавал Клеберу отрывочные известия о действиях основных сил армии, приходившие в Розетту по Нилу. До Александрии же не доходило ничего. Некоторые из отправленных Клебером депеш попали, как он узнал, в руки бедуинов, остальные, возможно, и достигли адресата, но ответа ни на одну из них не пришло. В очередном послании Бонапарту, от 11 августа, Клебер сетовал:
«Я испытываю, гражданин генерал, за ваше здоровье и само ваше существование большое беспокойство. И оно разделяется многими. Как могло такое случиться, что за 35 дней я не получил от вас ни слова? Половина моих писем, без сомнения, потерялась, но хотя бы часть-то из них вы получили. Заклинаю вас, подайте мне хоть какие-то признаки жизни, а если возможно, приезжайте сюда сами. Уверен, ваше присутствие здесь крайне необходимо. В армии ходят разные слухи, с которыми я пытаюсь бороться, но которые не могут не производить на людей впечатления»[85].
75
Ibid. P. 141–142.
76
Ibid. P. 108, 113.
77
Шариф (шериф) – потомок пророка Мухаммеда.
78
Ж. Б. Клебер – Н. Бонапарту, 9 июля 1798 г. – Ibid. P. 109–110.
79
Ж. Б. Клебер – Ж. Мену, 14 июля 1798 г. – Ibid. P. 126–127.
80
Ж. Б. Клебер – Н. Бонапарту, 12 июля 1798 г. – Ibid. P. 117.
81
Ж. Б. Клебер – Н. Бонапарту, 17 июля 1798 г. – Ibid. P. 133.
82
Документы по «делу Кораима» см.: Ibid. P. 122–123, 143–149.
83
Ibid. P. 170–171.
84
Ж. Б. Клебер – Н. Бонапарту, 10, 20 и 22 августа 1798 г. – Ibid. P. 193, 234, 246–247.
85
Ibid. P. 195.