Страница 6 из 25
– Говоря о ювелирных украшениях: вот, может быть вы куда-нибудь их приладите? – спросила Рита, которая вдруг вспомнила об изумрудах в своём кармане и достала несколько: «Нам их подарил дракон, ожививший Красную, которая владела Браслетами».
Она протянула их царице и положила ей на ладонь.
– Невероятного качества изумруды, – ахнула та, передавая камни мужу – Ты только посмотри на размер и игру!
– Прошу прощения, но я их уже огранил, – развёл руками Джеральд – Если вы когда-нибудь вернётесь в Плоские Просторы и всё ещё будете интересоваться огранкой, вы всегда сможете добыть ещё несколько сырых изумрудов в одной пещере. Но вернёмся к людям! Не сочтите за дерзость, Ваши Величества, но я на какое-то мгновение подумал, что они вас настолько вывели из себя, что это вы опустошили планету. Поверьте, да что там, вы же уже знаете, что на такое они вполне способны.
– Не скрою, был однажды такой момент, когда я с трудом заставил себя сдержаться и не отправить их всех куда угодно, но подальше от поверхности этой планеты, – ответил царь. – И причиной послужил, казалось бы, совершеннейший пустяк, который непосредственно относился к нашим с Арис увлечениям. Одно время нас обоих совершенно захватило строительство сёдел, ну и мы зарегистрировались на форуме, где общались такие же любители и профессионалы в этом деле. В какой-то момент нам захотелось создать свой собственный ресурс в глобальной сети, и я принялся изучать программирование страниц. Поскольку я ничего об этом пока не знал, то решил, что без визуального курса мне не обойтись и собрался прослушать несколько. Тут мне и пришлось считать до десяти и пить холодную воду, чтобы не порешить их всех.
– О, боже! Простой визуальный курс? – спросил Джеральд. – Как же они умудрились так Вас прогневать?
– Вроде бы, на первый взгляд, ничего особенного, – объяснил царь, слегка раздражаясь по старой памяти. – Причиной явился стиль инструктора, который он, совершенно очевидно, избрал для удлинения курса без добавления полезного материала. Он просто хотел побольше заработать, не предоставляя потребителю ничего, представляющего ценность. Когда пишешь код для интерактивного ресурса, то нужно объявлять переменные, в которых временно сохраняются значения разных объектов. Этот так называемый инструктор выбирал для своих переменных слова, которые совпадали с темой урока, но затем он делал нечто, совершенно не поддающееся объяснению: он произносил пространное отступление, в котором объяснял, что с концепцией, выраженной именем переменной, её содержимое не имело никакой связи. Приведу пример: на уроке об услугах и их потребителях он объявляет переменную “услуга”, а потом старательно объясняет, что присваивает он ей значение, которое к услуге никакого отношения не имеет. Потом всё точно так же повторяется для концепции “модели”, затем для “контролёра” и так далее. После этого я прекратил слушать его курс, откинулся на спинку кресла и задумался о том, что вот такие личности в тысячу раз хуже тех, кто с ножом поджидает прохожих в тёмных закоулках, чтобы зарезать, изнасиловать и ограбить.
– Как же эти могут быть хуже? – изумилась Рита. – Я имею в виду, что может быть хуже жестокости и насилия над себе подобными, которые не сделали тебе ничего плохого?
– Видишь ли, внучка, – грустно ответил царь. – Такие, как автор этого курса, относятся к себе подобным точно так же, как и уличный грабитель: как к не заслуживающим никакого уважения и сочувствия источникам лёгкой наживы. Разница лишь в том, что уличный грабитель знает, что он преступник; его жертва тоже знает этом; об его деятельности известно правоохранительным органам, которые его ищут и, хотя бы официально, стремятся наказать; общество его осуждает, а автора курса все, включая его самого и его столь же невинных жертв, считают успешным, уважаемым преподавателем и доверяют ему безнаказанно издеваться над собой и другими.
– Мы его навестили, – заметила царица с некоторым холодком в голосе.
– Удивлению его, полагаю, не было предела? – спросил Джеральд. – Оказался обычным человеком?
– Да, но достучаться до его разума не удалось, – ответил царь. – Он был настолько уверен в своей правоте и называл такой подход “революционным методом”, что продолжать беседу было бесполезно. Дни их цивилизации всё равно были сочтены, и мы с Арис просто удалились. Событие это повлияло на наше настроение крайне негативно, но очередное законченное седло, которое явно было удобным и для лошади, и для меня, его исправило.
– Видя на стенах вашего дворца портреты лошадей, которых вы держали, но ни одного портрета людей, я сразу понял, что в человеческом обществе ничего не изменилось с моих времён, да в нём никогда и ничего не меняется, о чём свидетельствует вся история.
– Лошади нас ни разу не обидели без веской причины, – ответила царица. – Лошадь может тебя лягнуть, если испугается, или сбросить, если у неё болит живот. Ну, укусить может, если она неудачно осёдлана, но если ты о ней позаботился, копыта почистил правильно, аккуратно и как следует подложил попону, выправил ей чёлку из-под уздечки, то ей только в удовольствие нести седока. А с браслетами нам заботиться об их здоровье было совсем несложно. Бывали, конечно, такие, которые чего-то боялись. Постепенно, лаской и убеждением, всегда удавалось сделать из них дружелюбную и спокойную верховую лошадь.
– Яблоко и морковка позволяют добиться от них многого, – согласился Джеральд.
– А потом они ходили за нами следом и не хотели нас отпускать, – продолжила царица. – Но идеализировать их, конечно, тоже не стоит. И среди лошадей встречаются злюки, лодыри и эгоисты. Редко, но бывает, что и лошадь заслуживает удар кулаком в глаз.
– Полагаете, демоны приложили лапу?
– Мы уверены в этом, – ответил царь, переглядываясь с царицей. – Они не только к биологии и психологии людей её приложили, но и к домашним животным и сельскохозяйственным культурам. Во всём есть изъян. У всего есть заложенная при разработке слабость. С каждым растением и животным нужно держать ухо в остро. Возьмите, хотя бы, грибы! Вроде бы должны быть заинтересованы в том, чтобы быть съедены? Не тут-то было! Их токсичности и трудности идентификации съедобных видов позавидовал бы любой маньяк-отравитель. Единственное, чего мы не могли объяснить участием демонов, так это болезнетворные микроорганизмы и некоторые умные токсины. Их разработка демонам не свойственна. Тут приложили руки или лапы кто-то ещё, о ком мы даже не догадываемся. Из письменных и графических источников человеческой истории выяснить уже ничего невозможно, поскольку они прошли строжайшую, тысячелетнюю цензуру, как самих демонов, так и религиозных, политических и финансовых интересов множества поколений и групп, как тайных, так и явных, не говоря уже об обычной безалаберности и разгильдяйстве.
– Тут у людей обычно на сцену выходит сверхъестественное.
– И я их в этом не виню. Замысел гениальный, чего не коснись! Эти мелкие твари вызывают крайнюю степень уважения и восхищения. Их могли создать лишь намеренно, после длительных исследований и тщательно продумав их устройство. Вред во главе, а даже собственное выживание второстепенно. Злой гений их неведомых создателей можно было бы пустить в другое русло, но сделанного уже не возвратить.
– Некоторые здесь придерживались мнения, что без зла, не было бы ведомо, что такое добро, – заметил Джеральд.
– Чушь! – взорвался царь. – Совершеннейшая, сивая, махровая чушь! Слышал я о таком. В их популярной культуре это было распространённым мотивом. Зло однозначно выражает себя в боли и страданиях. Но страдания существуют и без зла! Следовательно, и без зла можно так же успешно понять, что такое добро. Некие силы, мы знаем, какие, старательно убедили людей в том, что зло необходимо. Как удобно!
– Что ты имеешь в виду, дедушка? – спросила Рита.
– Ну, например, вот, скажем, ты – маленький ребёнок, который ещё ничего не знает: ни добра, ни зла. И тут ты ушибаешь лоб о край кровати. Страдания? Конечно! Зло? Ни малейшего. Теперь ты знаешь, что такое страдания, но зла совершено не было. Если тебя ничему дальше не учить и ни в чём не убеждать, то ты прекрасно будешь знать, что такое добро, ничего не зная о зле.