Страница 142 из 144
Глава 12
«Наверное, в нас живет демон разрушения, всегда хочется переворошить огонь. Это лишь ускоряет конец.»
К. Макколоу «Поющие в терновнике»
«Хочу быть твоей»…
Когда я последний раз слышал что-то столь же пафосное? Кажется, лет двадцать назад, а может, и никогда вовсе. Все мои женщины до Настьки выражали свои чувства как-то приземленно что ли, да и выдай одна из них нечто подобное, я бы наверняка поржал. Однако в исполнении моей девочки даже самая заезженная хрень звучит так, что меня до дрожи пробирает, как законченного меломана, чудом попавшего на концерт в Альберт-холл.[1] И смеяться уже совсем не хочется, разве что только над самим собой, умудрившимся в сороковник влюбиться в малолетку, которая вместо «трахни меня» говорит «хочу быть твоей».
Перекатываю на языке эту высокопарную дичь, и дурею, словно пацан, которому подогнали заветную, железную дорогу PIKO производства ГДР, а не хренову тучу проблем. По-хорошему надо было, конечно, отступить, не мучить, но у меня сил не хватало. Да и где их было взять, если я вдруг понял, что она - та самая, за которую и убить, и сдохнуть не жалко?
Зойка права, я поехавший, великовозрастный придурок. На кой, спрашивается, мне весь этот головняк? А с ней не то, что головняк, с ней полный п*здец на мою голову. Но смотрю на неё, и понимаю, что пох*й.
Выкручусь: отвоюю, выгрызу, вырву. Плевать мне, что ей всего восемнадцать, что она подруга моей дочери и падчерица этой продажной шкуры - на всё плевать! Прежде всего, она - моя, а потом уже всё остальное.
Если вдуматься, во всем этом даже есть некий сакральный смысл, ибо самые важные вещи в моей жизни давались мне огромным, нечеловеческим трудом. Только так я начинал их ценить, и, наверное, нет ничего удивительного в том, что по-настоящему желанная, прости господи, «женщина» не упадет мне с небес, а придется в очередной раз наизнанку вывернуться, жилы порвать и ни раз пожалеть, что ввязался в этот гемор.
Я уже жалею, но остановиться не могу. Да и как тут остановишься, когда вот она – ожившей фантазией. Сколько раз я представлял, как трахаю ее? Наверное, даже по малолетки я столько ни на одну бабу не дрочил. А тут просто чердак сносило: я ее и драл, как сучку, и любил нежно и трепетно, и вылизывал с ног до головы, да чего я только с ней ни делал в своих поехавших мыслях… Однако реальность оказывается до смешного нелепой.
Я замираю, как баран, вдыхаю ее нежный запах, обволакивающий, словно кашемировый свитер крупной вязки, скольжу жадным, голодным взглядом между распахнутыми полами халата, и любуюсь, как чокнутый фанатик, дорвавшийся до мечты, в который раз убеждаясь, что ох*ительней моей Настьки просто не бывает. Вся она, будто для меня созданная: под мои ручищи и габариты, даже ее скромная, но нереально красивая, упругая «двоечка» с дразняще-торчащими сосками.
От созерцания во рту пересыхает, ведет, словно пьяного, прошивает насквозь от лютого голода. Я ее сожру, вылижу всю, и сожру!
Сдавливаю рукой ее, порозовевшие от возбуждения щеки, впиваюсь в приоткрытый, зацелованный рот и без церемоний проталкиваю в его влажную глубину язык. Она судорожно втягивает воздух. У неё вкус мятного чая вперемежку с алкоголем. Слизываю его и едва не рычу от удовольствия.
Вкусно. Охрененно вкусно.
Прикусываю припухшие, соблазнительные губы, созданные, чтобы сосать мой член и тут же обвожу их языком. Моя девочка на мгновение теряется, но уже в следующее касается его своим и, втянув в рот, начинает сосать. Так офигенно сосать, что у меня в паху простреливает и пульсирует от потребности быть в ней. Трусь членом об ее промежность в такт движений языка. На моих хлопковых штанах остаются мокрые пятна от каждого соприкосновения с ее истекающей соками, голодной малышкой, во рту же оседают стыдливые стоны.
Отрываюсь от ее губ, иначе просто стяну штаны и трахну без прелюдий, скольжу языком по щеке, ушку, шее. У Сластёнки бегут мурашки, которые я тут же ловлю кончиком языка, вызывая еще большую россыпь. Моя девочка задыхается, пытается ответить на мои ласки, но я перехватываю ее руки, и заведя ей за спину, продолжаю вылизывать ее шею, оставляя щетиной красные следы на нежной коже.
-Серёжа, - всхлипывает она, осторожно пытаясь высвободиться из моего захвата, но я чуть сильнее сдавливаю ее запястья.
-Расслабься, Настюш, - прикусываю чуть выше изящной ключицы, оставляя маленький след, - сегодня ты просто получаешь удовольствие и кончаешь для меня.
-А ты? – простодушно выдыхает она, вызывая у меня щемящую нежность.
- А я своё возьму позже. Затрахаю еще тебя, не волнуйся, - обещаю с похабной улыбкой, спуская с хрупких плеч халат. Он так красиво скользит по ее фарфоровой, будто подсвеченной коже. Словно завороженный смотрю на зовущие, нежно -розовые соски и хриплым шепотом добавляю. – Прекращай грузиться, маленькая, просто кайфуй. Тебе понравится.
Она вздыхает прерывисто, но расслабляется. Откидывается слегка назад и, прикрыв глаза, обхватывает меня своими космическими ножками, открывая себя для меня, позволяя ласкать её и делать с ней все, что мне вздумается.
Несколько секунд любуюсь моей на все согласной девочкой. Она так красива в своём неприкрытом желании быть оттраханной, что рот наполняется слюной. Хочу попробовать на вкус, как она меня хочет, слизать до последней капли её соки в мою честь.
Наклоняюсь и, обхватив обеими руками её грудь, провожу языком по розовым, тугим вершинам, оставляя на них мокрый след, отчего они соблазнительно начинают блестеть, дразняще шепча: «съешь меня». Оголодавшей зверюгой набрасываюсь на них. Медленно, со вкусом вылизываю каждую, втягиваю в рот, играючи перекатываю на языке и посасываю, кайфуя от самого процесса и того, как моя малышка смущенно всхлипывает, сама не замечая, что трется об мой член с каждой секундой все быстрее и быстрее, выпрашивая, умоляя, чтобы трахнул.