Темный мир Титанидия

Лейла быстро шла к базе, изредка оглядываясь на пыхтящего следом Агарда.

– Ой, что это? – учёный смешно подпрыгнул, маленький синий кабанчик с кошачьим хвостиком, словно торпеда, врезался ему в ногу, отскочил, и понёсся в траву.

– А…, не бойся, – хмыкнула Лейла, – это лепроиды. Странные животные, только боги поймут, на кого они похожи, уродцы какие-то, – она пожала плечами.

– А мне показалось, что он душка, – Агард теперь внимательно смотрел под ноги. Тащить два саквояжа было достаточно тяжело, – хотя я его особо не рассмотрел.

– Рассмотришь ещё, их тут полно.

Вокруг вдруг стало что-то меняться. Лейла ускорила шаг, с тревогой посматривая по сторонам. Минут через пять женщина побежала вперёд.

– Агард, бежим, скорее, мы прибыли позже, чем надо.

– Лейла, да что случилось? – прокричал бегущий следом за ней мужчина.

Через несколько минут он уже начал задыхаться, саквояжи стали неимоверно тяжёлые и мешались, стуча по ногам. Он решился их оставить, если всё будет хорошо, потом вернётся и подберёт их. Бежать стало легче. Однако, бег не был его сильной стороной. А природа вокруг начиналась разительно меняться. Нежные серебристые цвета сменялись тёмно-зелёными, почти чёрными. Вокруг всё потемнело, воздух, словно загустел, бежать стало невыносимо трудно. Редко встречающиеся, мелкие цветочки все закрывались или поникали головками к земле, вокруг разливалась тревожная тишина.

– Дохлый гоблин, Агард. С тобой мы никуда не успеем, только на тот свет, – крикнула Лейла, останавливаясь и поджидая задыхающегося мужчину, – ты, как бабушкин сундук, тебя и бросить жалко и тащить тяжело.

Агард, наконец, добежал до неё и согнулся пополам, не в силах отдышаться.

– Через десять минут мы должны добежать, – со злостью рявкнула на него женщина, – не успеем, окочуримся.

– Да объясни, наконец, что происходит? – вспылил Агард, ещё не пришедший в себя.

– Это всё гематит! Некогда болтать! Бежим, – и она попыталась вновь рвануть вперёд, однако Агард успел схватить и дёрнуть её на себя, женщина чуть не упала.

– Ты что!? Идиот!? – зарычала она. – Некогда стоять, надо бежать, время идёт!

– Объясни, что происходит? Быстро! – в голосе мужчины послышались стальные нотки, на Лейлу это подействовало отрезвляюще.

– Гематит начнёт примерно в полдень излучать какую-то гадость, кто под неё попадает, в основном погибает, кто выживает, становится, как правило, магом тьмы. Практически все умирают, выживают лишь единицы, чаще их дети.

Агард внимательно её выслушал, и, развернувшись, пошёл назад туда, откуда они только что прибежали.

– Агард, ты ненормальный? Ты куда?

– Назад, к моим саквояжам.

– К каким саквояжам?

– Лейла, ты, что не видишь, мы не успеем добежать до твоей базы, даже если полетим. В саквояжах у меня должно быть лекарство – это наш единственный шанс. Всё твоя спешка и скрытность, дорогая. Если бы ты раньше обо всём мне рассказала, сейчас мы бы не носились, как ополоумевшие опоссумы из угла в угол. Я, кажется, понял о чём ты, а теперь надо только молиться богам, чтобы я взял то, с чем работал последние дни, – и Агард стремительно пошёл назад, оставив Лейле право выбора.

Она с минуту смотрела то ему в спину, то в сторону капитального укрытия, а потом, тяжело вздохнув, понимая, что мужчина прав, пошла следом за ним. Теперь они шли рядом, а шаги Лейлы становились всё тише и тише, вскоре она прилично отстала.

– Лейла, ты чего? – Агард не сразу понял, витая в своих мыслях, что со спутницей, что-то не так и успел увидеть, что Лейла, как подкошенная заваливается набок. Он бросился к ней, и, подбегая, увидел, как хлещут через край её силовые поля, впитывая в себя всё увеличившееся излучение гематита и меняя цвет, перекрашиваясь из цветных в чёрные потоки. Сначала по потокам проявлялись кляксы и полосы, но с каждой минутой чернота заливала всё внутри. Подняв лёгкую, как пушинка, женщину, он устремился к своим запасам, посматривая на бледнеющую с каждой секундой Лейлу, и с ужасом думая, что может и не успеть. Наконец, он добрался до цели своего пути, и аккуратно положив её на землю, метнулся к саквояжам и стал лихорадочно перебирать склянки с разным содержимым. Перетряхивая флакончики, он вскоре нашёл то, что искал. Трясущимися руками он накапал десять капель, подумав, добавил ещё две и влил в рот женщине, предварительно разжав крепко сжатые губы. Затем отсчитал ещё десять капель и выпил сам. Убрав склянку, всё закрыл и начал осматривать местность вокруг. Заметив невдалеке кустарник, дающий хоть какую-то тень, он перетащил туда Лейлу. На него накатывала слабость, противная дрожь сотрясала тело. Кое-как перетащив саквояжи, он, наконец, прилёг и сам. Только сейчас он понял, что жутко устал и сил ни на что не осталось. Казалось, что жизнь и силы утекают в землю, в груди как будто разрастался огромный, чёрный камень, переливаясь всеми оттенками серебра, ослепляя нереальным светом. Агард медленно уплывал за грань, теряя сознание. Его душа, отделившись от тела, зависла в планетном эфире. Агард ощущал себя вполне живым, необычайная лёгкость наполняла всю его сущность, исчезли тревоги, боль и разочарования.

– Ну, здравствуй, чужестранец, – внезапно раздался голос за его спиной.

Он развернулся на голос и увидел женщину, очень красивую, какой-то нереальной красотой. Высокая и воздушная, вся словно соткана из светлых лучей, с длинной шеей, как у знаменитых танцовщиц древней Виткандии. Копна вьющихся серебристо-серых волос мягкими волнами спускалась ниже талии, огромные жгуче чёрные глаза, чёрные брови вразлёт, алебастрово-белая сияющая кожа, тонкий классический нос и чётко очерченные полные губы. Светло-серебристое платье из мягкой, струящейся ткани облегало безупречную фигуру с высокой грудью. Лицо и тело без изъяна, а вот на шее чёрная тонкая полоса, воспалённая по краям, как удавка, обхватила свою жертву. Агард уставился на ошейник, уродующий внешность, как учёный и врач, пытаясь определить, что это, и попробовать поставить диагноз.

– Не пытайся, – голос, словно возник в его голове, хотя губы были неподвижны, – не поймёшь, – она мягко перетекла, приближаясь к нему.

– Менталист, – с восторгом подумал мужчина.

– А ты забавный, не бьёшься в истерике. Что не боишься смерти?

– Не боюсь, – пожал плечами Агард, – а чего бояться? Я учёный и отношусь философски к проблемам бытия, чтобы было начало, должен быть конец.

– Ты мне нравишься, Агард. Я – Октавия, Хранительница Титанидии. И я, пожалуй, верну тебя назад, мне здесь сейчас нужен здравомыслящий помощник, а ты достаточно честен, умён и честолюбив. Твой народ вторгся сюда уже очень давно. Дело в том, что Титанидия путешествующий мир, когда-то дочь бога Гемма, была сослана сюда в наказание со своим возлюбленным разгневанным отцом. Когда погиб её любимый и ребенок, она сорвала мир с орбиты, бросила его странствовать по Вселенной, чтобы её больше не нашли. С тех пор он появляется везде, где захочет. Мне не ведомо, почему он проявился рядом с вашим миром, но миры стали соединяться при помощи порталов. А ваш народ начал растаскивать то, что ему не принадлежит. Когда-то очень давно сюда случайно попадали единичные маги – портальщики, потом какой-то маг умудрился из пещеры равновесия утащить один из ключевых камней, и тогда рухнула вся экосистема этого мира. Исчез океан, он в течение короткого времени, словно окаменел, превратившись в гематитовое поле. Пропала полноводная река, питающая мелкие речушки, перестали бить многочисленные ключи, и вся вода ушла под землю. Титанидия превратилась в абсолютно безводный мир, усыпанный гематитом. Воду можно было увидеть только в глубоких расщелинах. Дожди прекратились. Зато появилось излучение гематита, и это была попытка сохранить хоть что-то живое в мире. В тех местах, где раньше была вода, выросли прекрасные гематитовые розы. Излучение напитывало силами и энергией всё живое в этом мире, пыталось защитить этот мир, оберегая его от засухи и убивая чужаков. Но ваши маги оказались настойчивы, их не устраивали уже несколько камней, они стали вывозить каменные розы и разбивать плато океана, начали убивать уникальных животных – лепроидов, мало того, что их губит сама умирающая экосистема, так ещё и твои соотечественники присоединились. А эти звери составляют генофонд животных многих миров, населяющих Вселенную. Они хранят память поколений о когда-то живших и ныне живущих существах и рождаются похожими на разных зверьков. Лепроиды растут милыми, когда их ничего не пугает и жизнь спокойна, это безобидные животные, а вот если они бояться, то вырастают монстры, которые будут вбирать в себя самые ужасные родовые признаки своих предков. А гематит, когда в вашем мире достигнет критической массы, начнёт сам убивать, мстя за свой мир, и не будет больше лечить, как сейчас. Вы начали разрушать этот мир, а у меня на шее появилась удавка. Умрёт мой мир, умру с ним и я, – она замолчала, о чём-то задумавшись, затем продолжила. – Я понаблюдала за тобой, тебя не интересует гематит, ты заинтересовался миром не с целью наживы, и я прошу помочь мне и Титанидии. А как? Я думаю, мы решим. Ты согласен? Готов ли жить здесь, пока Титанидия не воскреснет?