Охота на невидимок

– Да, старик, денег всегда не хватает. Мы с Шуркой решили к домику на даче веранду пристроить. Рассчитали всё, вроде хватало. А потом началась свистопляска: гравий подорожал, песок пришлось покупать в дальнем карьере, ближний закрыли. Доставка на тысячу дороже. Плюс Семёныч меня с вагонкой продинамил. Хорошо у меня лаги были и рама. Шифер сосед за полцены продал.

Тётя Шура с мамой разговаривали в библиотеке. Точнее монолог вела тётя Шура, мама её слушала, изредка кивая.

– Есть у меня, Маша, рецепт вкуснейших котлет из моркови и капусты. Пальчики оближешь! Для желудка не вредно, можно со сметаной есть, но лучше с соевым соусом. Ты знаешь, как приготовить соус в домашних условиях? Не знаешь? Господи, Маша, да как же вы живёте. Запоминай: берешь килограмм репы…

ёлка, Ларик и Люськи расположились в маленьком холле напротив столовой. Они играли в карты и смеялись; в основном взрывы смеха раздавались, когда Ларик оставался дураком.

Отец поднялся в номер, Иван сидел в углу гостиной, читал электронную книгу, Феликс, одевшись, собирался выйти на улицу.

Решив позвонить Алисе, я прошёл в кабинет управляющей.

Связь была на грани катастрофы, постоянный треск, свист, щелчки, прерываемые быстрыми гудками.

– Такое иногда случается, – виновато сказала Юлия Анатольевна. – Попробуй позвонить завтра.

Не оставалось ничего другого, как вернуться в гостиную и продолжать скучать.

…Вскоре ужин продолжился. На этот раз сытые гости вели себя несколько лениво, часто зевали, нахваливая стряпню Гурама.

Оживление прошлось по столовой, когда Всеволод Всеволодович объявил, что через десять минут на улице начнётся праздничный салют в его честь.

Все поспешили за верхней одеждой. Пани Вержвецкая попыталась отказаться от выхода на улицу, но Дед пообещал затаить на неё обиду, и она, скрепя сердце и, постукивая тростью, поплелась облачаться в свои меха.

Тогда никто не подозревал, что очень скоро веселье омрачится непредвиденными обстоятельствами…

***

Пиротехникой на улице занимался Иван с Егором Матвеевичем. Я пытался им помочь, но меня попросили не мешать.

– Подожди, – крикнул Иван, когда я отошёл на значительное расстояние от заранее расчищенной для салюта площадки. – Сгоняй в гостиницу, я в холе забыл пистолет-зажигалку.

– У меня есть зажигалка, – сказала Егор Матвеевич.

– Твоя не пойдёт, – Иван, с красным от колкого мороза и напряжения лицом, махнул мне рукой, и я рванул в гостиницу.

Зажигалку увидел сразу, принёс её Ивану, снова пытался навязаться в помощники (интересно ведь заниматься подготовкой), и снова был вежливо отшит. Обидно. Знал бы, за зажигалкой бы не бегал.

В ожидании зрелища гости топтались недалеко от крыльца, Ларик с Ёлкой решили поиграть в снежки.

– Берегись! – крикнула Ёлка, слепив снежок. Прицелившись, она замахнулась, и снежок попал прямо в цель – в голову Ларика.

Тот нагнулся и уронил в сугроб очки.

– Ой! – испугалась Ёлка. – Больно, да? Ларик, прости, я не хотела.

– Помоги найти очки. Без них ничего не вижу.

Когда Ёлка подбежала к сугробу и начала приглядываться, Ларик, выпустив изо рта густой пар, схватил её за плечи и повалил в снег. Оба рассмеялись, потом Ёлка вскочила, метнулась по дорожке к торцу здания, Ларик гнался за ней.

Тётя Шура с дядей Сашей стояли на крыльце. И если он, явно голодный и не в настроении, молчал, то она, делая глубокие вдохи, непрестанно верещала о пользе горного воздуха для лёгких.

Пани Вержвецкая, ходя взад-вперёд, недоверчиво поглядывала в сторону расчищенной площадки, наблюдая за действиями Ивана.

– Сева, – крикнула она Деду. – Долго ты ещё собираешься держать нас на морозе?

– Уже скоро, Лидушка, потерпи.

…Салют получился праздничный: в восторге осталась даже привередливая и вечно всем недовольная пани Вержвецкая. В небо взлетали разноцветные кометы; там они крутились, трещали, переливались, словно новогодние гирлянды и разрывались с шипящим свистом. И почти сразу же раздавались новые залпы, и в небо устремлялись ракеты; и снова взрывы и разноцветные волны, переходящие в серебристое мерцание. Небо приобретало самые немыслимые цвета и оттенки: оно окрашивалось в золото, переливалось серебром, краснело, зеленело, становилось синим, на миг делалось оранжевым, плавно перетекавшим в жёлтое. Трещащие искры, шипящие россыпи, мерцающие звёзды – всё это сливалось воедино, создавая незабываемую атмосферу праздника.

После очередного залпа, когда на чёрном полотне сначала образовался сноп красных искр, а потом появились крутящиеся голубоватые жемчужины, произошло непредвиденное.

Раздался устрашающий грохот, сопровождаемый леденящим душу воем. Мы не сразу поняли, что дело тут не в праздничном салюте, и продолжали задирать головы, наблюдая за зрелищем.

Грохот нарастал. Внезапно Иван начал приближаться к крыльцу, за ним едва поспевал Егор Матвеевич. Пани Вержвецкая, не удержавшись на ногах, упала на снег.

– Господи! – кричала Юлия Анатольевна. – Что происходит?

– Похоже на сход снежной лавины.

– Только не это!

– Или обвал.

– Все заходите в гостиницу!

– Стойте! – Иван вскочил на крыльцо, вытянув руки. – Оставайтесь на своих местах. Внутри может быть опасно.

– Мама! – взвизгнула Ёлка, бросившись к входной двери. – Там мама, она спит.

– Ёлка, я с тобой, – Ларик спотыкнулся, растянувшись на ступеньках.

Иван схватил Ёлку, оттолкнул её от двери, сам забежал внутрь.

Пани Вержвецкая крестилась и читала молитву, тётя Шура, дрожа всем телом, прижималась к мужу, Феликс с волнительным трепетом смотрел в темноту – туда, откуда доносился грохот. Уже не такой грозный, но всё ещё устрашающий. Люська стояла с родителями, а Ёлка в голос ревела, порываясь зайти в холл.

– Нельзя, Ёлочка, – увещевал её Ларик. – Всё будет в порядке.

Спустя минут пять, едва Иван вывел на улицу сонную Ксению, а вслед за ними на крыльце появились горничные и повар, Илья Васильевич обратился к управляющей.

– Что вы стоите, у вас есть инструкция или свод правил, объясняющий, как вести себя в подобных ситуациях?

– Н-нет…

– Не может такого быть! В месте, где возможен сход лавин, обвал или оползни, каждый обязан знать, как вести себя в экримальной ситуации. Вы управляющая или кто? Сделайте что-нибудь.

– Не горячись, Илья, – Дед встал между ним и Юлией Анатольевной. – Держи себя в руках.

– А если нас сейчас завалят тонны снега, мне тоже надо будет держать себя в руках?

– Не горячись, – повторил Дед. – Всё стихло. Иван, я прав?

– Вроде стихло. Необходимо посмотреть, что там случилось.

Завязался спор: одни намеривались отправиться на разведку обстановки, другие были категорически против. В итоге Иван, Егор Матвеевич и Юлия Анатольевна – она была непреклонна и никакие просьбы остаться в гостинице, на неё не действовали – вышли за территорию.

Отец хотел пойти с ними, но мать практически повисла у него на плече. Её била дрожь, она была близка к истерике, отцу пришлось заверить, что не отойдёт от неё ни на шаг.

– Полагаю, опасность миновала, – неуверенно произнёс Всеволод Всеволодович, оглядев бледные лица присутствующих. – Мы можем зайти в гостиницу.

– Первым делом надо позвонить в город. Предупредить, – Илья Васильевич побежал в кабинет Юлии Анатольевны.

– Куда ты? – крикнула тётя Шура. – Кому звонить собрался?

– Да хотя бы в полицию.

Но ровно через минуту растерянный Илья Васильевич вернулся в гостиную.

– Телефон не работает.

Дед схватился за сердце. Дрожащей рукой он достал из внутреннего кармана пиджака пузырек с нитроглицерином, положил одну таблетку под язык и откинул голову назад.

Его лицо становилось изжёлта-белым, дыхание участилось, на висках выступил пот. Первая мысль, которая ворвалась в мозг каждого, заставила содрогнуться. Восемьдесят лет старику, возраст почтенный, а учитывая проблемы со здоровьем и сложившуюся неоднозначную ситуацию, ожидать можно чего угодно.