Из Тьмы

Нет, не того человека перековавшийся в разбойника солдат просил о снисхождении, совсем не того.

«Хм, мне же хотелось проверить действие нового трюка на основе КИ?»

— Посмотри мне в глаза, — вкрадчиво произношу, я, давя своим присутствием с помощью вывернутой наизнанку техники сокрытия намерения. Теперь втянуть в себя немного силы тейгу. Я сосредоточился, подготавливая воздействие. — Замри! — поймав взгляд расширившихся зрачков, вместе со словесным приказом отправил подобие подчиняющего импульса, который недавно научился использовать на марионетках. Вроде сработало. — А теперь… УМРИ! — в слово/приказ было вложено максимум умноженного резонансом с тейгу чувства властности, переплетающегося с ненавистью, жаждой разрушения, боли и смерти.

Бандит дико завопил, вцепился в глазницы, так что брызнула глазная жидкость с кровью и, согнувшись в коленопреклонённой позе, умер.

— Интересно, — задумчиво протянул, почесав подбородок.

Второй приказ нарушил первый, который явно оказался слабоват. Значит, как и ожидалось, не подкреплённое КИ воздействие кратно слабее. Что радовало — подопытный успешно испустил дух, показав относительную успешность идеи. Можно сказать, что эффект, хе-хе, налицо. Жаль, что навык основанный на подавляющем превосходстве в качестве и количестве пропускаемой через тело духовной силы не заставит почесаться и слабенького Воина или даже среднего Адепта. В лучшем случае ненадолго ошеломит. Да и концентрация нужна почти предельная, в настоящем бою пока такой горе-менталист будет сосредотачиваться, его десять раз пустят на фарш.

«Неэффективный навык. Но эффектный, пригодиться для запугивания», — заключил я и в несколько лучшем настроении направился к сражающимся наёмникам, где к и так начинающим побеждать дезертирам подтягивалась подмога.

На этот раз не став играться, без лишних слов и движений стал уменьшать количество, не успевших понять, что происходит разбойников. Уровень навыков бывших солдат откровенно удручал. Складывалось впечатление, что вместо боевой подготовки, они всю службу занимались покраской травы, перекатыванием квадратного и переноской круглого. Да и сами солдатики, в сравнении с высокими и плечистыми наёмниками, выглядели словно агрессивные подростки. Явные жертвы детского недоедания.

Четверо обороняющихся успешно сдерживали десяток и даже прикончили троих противников. Двоих подстрелил обладатель винтовки, а одному только что перечеркнули саблей лицо и шею. Впрочем, бегущая подмога должна была смести героических охранников.

«Да уж, с таким контингентом, понятно почему «доблестная и непобедимая» сольёт армии мятежников», — хмыкнул я, двигаясь навстречу, словно плывущим сквозь патоку силам вражеского подкрепления.

Справедливости ради стоило признать, что в армейской среде хватало достойных бойцов даже среди нижних чинов. Они чистили жилые территории от монстров, охраняли границы или гоняли обосновавшиеся на Диких Землях племена дикарей и потомственных разбойников. Но это элитные части, куда набирали отборных солдат, некоторые из которых пробуждали в себе способности и впоследствии становились офицерами.

В среднем же, служили недокормленные крестьяне, у которых не хватило денег откупиться от призыва. Впрочем, на стороне мятежников воевали такие же задохлики, только с ещё худшей выучкой и вооружением. Хотя эти дезертиры выглядели бедновато и в среднем имели одну паршивенькую однозарядную винтовку на троих, больше орудуя холодняком. Видимо успели поистрепаться.

Даже немного грустно от вида бывших защитников страны. Не от хорошей жизни вчерашние солдаты были не выше метра шестьдесят пять, не от хорошей жизни они попали к рекрутёрам, и уж точно не от хорошей жизни дезертировали. Нет, перековавшихся в разбойников солдатиков мне ничуть не жаль, они сами выбрали этот путь, но общая ситуация злила.

Убив последнего врага, я посмотрел на смешно зажмурившегося в ожидании последнего удара молодого охранника с простоватой деревенской физиономией. Дезертир сбил парня с ног и готовился пришпилить к земле, но удача в моём лице оказалась на стороне охраны.

— Эй, просыпайся! — благодушно произношу я. — Смерть отменяется. В аду сказали — мест нет! — незамысловатый юмор вызвал дружное ржание. Разминувшиеся со смертью охранники облегчённо гоготали и подтрунивали над открывшим глаза и неуверенно улыбающимся парнем.

Яцуфуса перестала давить на разум и вместо уже привычной ненависти транслировала ощущение довольства. Тейгу явно нравились многочисленные смерти. Тот ещё артефакт с двойным дном. Яцу давала удивительные способности и недоступную большинству смертных мощь, только стоило учитывать, что она исподволь старалась направить эту мощь туда, куда желала сама. Вот и получалось, что на первый взгляд носитель использовал силу древнего артефакта по своему усмотрению, а реально выходило, что это тейгу старался использовать хозяина, чтобы управлять своей силой. Мило. А ведь у моего меча нет разума и собственной воли, лишь нечто похожее на эмоциональный оттиск.

«Интересно, это все тейгу такие или только нам с сестрой повезло?» — Несмотря на худшую, чем сейчас чувствительность, мне неплохо запомнились эманации злого присутствия, что исходили от артефакта сестры, которым тогда ещё владел наставник и приёмный отец первого состава Семёрки. Пусть «привкус» силы Мурасаме отличался от могильного холода Яцу, но их злонамеренная суть была схожей.

«Вряд ли, наверное», — неуверенно заключил, прокрутив в памяти известную информацию о тейгу и событиях будущего. Это наши с сестрой катаны скорее всего выполнены одним мастером по схожим лекалам. А так, сомнительно, что бластер (или как назвать эту, способную сносить скалы и теоретически горы, энерго-пушку?) Надженды нашёптывал ей «Нужно бо-ольше фрагов!» или огнемёт Борса шептал «Жги напалмом, мужик!».

Хотя кто знает? Если в качестве ядра использовалась сущность могущественной твари и связь между тейгу и владельцем строилась на схожих принципах, то так ли важен внешний вид артефакта?

Это бы объяснило, почему все носители тейгу показаны в аниме и манге, в большей или меньшей степени психами. В смысле ещё большими психами, чем большинство сильных одарённых. Способности воина духа и сами по себе влияли на разум. Не только пресловутое: «если у тебя в руках молоток, то всё в мире становиться похожим на гвозди», но и склонность к различным маниям, вроде закидонов Кей Ли или бзиков Бэйба, да и моих тоже. Адекватный Натал был лишь исключением из правил.

В общем, нужно разбираться. Но пока не получится добыть ещё парочку из сорока восьми проверить всё равно не выйдет.

— Мы пойдем вперёд, — наёмник с проседью в светло-русых волосах, очевидно лидер четвёрки, махнул рукой в сторону головы каравана, откуда продолжали слышаться звуки боя, — Вы с нами, госпожа?

— Нет. Посмотрю, что творится в хвосте, впереди и без меня разберутся, — прозвучал мой ответ, отразившийся на лице собеседника смесью разочарования и облегчения.

Заодно мне хотелось проверить благополучие бедовой блондинки и её товарищей. Эрис конечно говорила, что их дилижанс является крепким орешком, укреплённым броневыми пластинами Земляного Дракона, в которых вязли пули. Но мало ли?

И словно вторя моим мыслям, среди выстрелов нападающих и охраны раздался знакомый хлопок подаренного мной пистолета, следом ещё три, и за ними такой же знакомый визг.

Накаркал!

* * *

Красивая молодая блондинка с полуулыбкой глядела в окно. Её щёки горели лёгким румянцем, а внутри было легко-легко, казалось ещё немного и она взлетит. Эрис прикоснулась ладонью к губам и глупо хихикнула.

«Хватит!» — девушка огляделась, к счастью никто из пассажиров их дилижанса на неё не смотрел. Нужно успокоиться. Если дядя Хант увидит её в таком состоянии, то сразу обо всём догадается. Он и так часто ворчал на своеобразные шутки Куроме, а уж если старик узнает о взаимном интересе Эрис и парня… Хантер не то чтобы был сильно озабочен нравственностью двоюродной племянницы, но переживал за её безопасность. Старик пусть и относился к воительнице с благодарностью, но всё равно оставался настороженным. Миниатюрная улыбчивая брюнетка, заботливый красавчик Натал и их спутники, были в глазах мнительного старика не только «компанией распущенной столичной молодёжи», но и «прошедшими жестокую подготовку храма боя головорезами».