Святая и грешник

«Если я собираюсь ему помогать, то надо делать это умно и ненавязчиво. Мужчины очень не любят, когда верховодят женщины, а раз граф собирается все дела в усадьбе вести самостоятельно, то ему, конечно, придется не по вкусу постороннее вмешательство – ни мое, ни чье-нибудь еще».

Хорошо, когда можно логически и спокойно все обдумать на досуге, как, например, сейчас, но ведь ее свободное время скоро закончится и настанет час расплаты за своевольный побег из Линдчестера, и этот роковой час уже нависает над ее головой, как Дамоклов меч, а в пятницу, когда вернутся дядя и тетя, меч упадет!

«Но ведь еще остается целых два дня», – напомнил ей внутренний голос, – и Пандора ощутила радостное волнение: «Надо только будет как следует использовать каждую минуту пребывания в усадьбе», – и она быстро взбежала наверх, где увидела Мэри, а та пребывала в эйфорическом состоянии от внезапно привалившего счастья.

– О мисс! Все у нас так переменилось, как только приехала миссис Мэдоуфилд!

– Я тоже так думаю, – улыбнулась Пандора.

– Ушла миссис Дженкинс, и с ней те две горничные, которых она сама наняла, и работы, конечно, прибавилось, но мы, которые остались, пальцы в кровь сотрем, честное слово, мисс, но наведем полный порядок, будет все как надо!

Когда Пандора уже переодевалась, пришла и сама миссис Мэдоуфилд:

– Теперь у нас все так, как вы хотели, мисс Пандора?

– Да, благодарю, миссис Мэдоуфилд, и это просто замечательно, что вы снова здесь!

Миссис Мэдоуфилд благодарно улыбнулась. Выглядела она так же внушительно, как прежде: черное платье, черный шелковый передник, а у пояса – серебряное кольцо со связкой ключей. Миссис Мэдоуфилд отослала Мэри, дав ей какое-то поручение, и заговорила откровенно:

– Еще никогда и нигде не видала я такого беспорядка, мисс Пандора, когда сюда возвратилась. Честное слово, не знаю, что бы сказала на это ваша матушка! Все белье в беспорядке, чистое с грязным, в комнатах с весны не было генеральной уборки, много что сломано или испорчено, а кое-что и вовсе исчезло!

– Я уверена, миссис Мэдоуфилд, что вы скоро во всем наведете должный порядок!

– Надеюсь, мисс! И надеюсь также, что Его Лордство не станет больше предоставлять парадные спальни этим… – Она осеклась, но Пандора, конечно, поняла, кого имеет в виду экономка.

– Миссис Мэдоуфилд, сейчас мы во всем должны помочь Его Лордству: пройдет немало времени, прежде чем Чарт снова станет таким, каким его знали мы с вами! И конечно, Его Лордство сам хочет во всем разобраться, но ведь он мужчина, и не надо слишком усердно им руководить и наставлять его!

– Да, мисс Пандора, поняла. Надо вам сказать, вы так же умны и осмотрительны, как ваша покойная матушка! Как часто она твердила, вспоминая о вашем дедушке: «Пусть Его Лордство полагает, что это он сам придумал, как все сделать получше, миссис Мэдоуфилд». И я старалась исполнять все в точности, как она говорила.

– То же самое придется делать вам и теперь, миссис Мэдоуфилд!

Экономка огляделась, словно желая удостовериться, что, во всяком случае, здесь, в комнате Пандоры, полный порядок, а потом торжественно заявила:

– Вы, мисс Пандора, здешняя, это факт! Я сестре своей много раз говорила, что вам не надо жить в Линдчестере и что ваш дом здесь, в усадьбе!

– Да, это именно так: Чартхолл, деревня Чарт и вы сами, миссис Мэдоуфилд, все вместе и есть мои пенаты, – и Пандора поцеловала экономку в щеку.

А потом она спустилась вниз и увидела, что почти все общество уже в сборе. Граф, правда, хмуро посматривал то и дело на часы, но вот в гостиную вошла Китти в роскошном, еще более откровенном, чем прежний, туалете, а на шее и в волосах у нее сверкали изумруды. Подойдя к графу, она, словно собственница, взяла его под руку.

– Ты опаздываешь! – заметил он довольно резко.

– Ты не так должен говорить! Ты должен был сказать, что я заслуживаю столь долгого ожидания!

От Китти почти одурманивающе пахло духами, и это так контрастировало с нежным ароматом свежих цветов и традиционным для Чартхолла запахом лаванды и мебельного воска!

Все проследовали в том же порядке, что накануне, в столовую, и Пандора снова оказалась рядом с очень надоевшим ей сэром Гилбертом, но если вчера она еще опасалась его, то сегодня чувствовала себя гораздо увереннее и решила, что больше не позволит ему надоедать ей пошлыми комплиментами. Гостей в Чартхолле было уже меньше, и стол был не так роскошно сервирован, зато на нем стояли прекрасные цветы, очевидно, присланные садовниками в знак того, что они тоже радуются наступившим переменам. А кроме того, было похоже, что Майкл Фэрроу снова наймет на работу отца Мэри, и Пандора очень этому радовалась и даже предположила: а вдруг Майкл уже успел это сделать и цветы присланы его отцом в знак благодарности?

– Вы сегодня хороши, как этот букет, – начал сэр Гилберт, проследив за взглядом Пандоры.

– Мне кажется, что люди скорее похожи на животных, чем на цветы, – отрезала Пандора.

– Если это так, то вы, значит, маленький неуловимый фавн, как тот, которого я недавно видел в парке. Это очень милое существо, но, конечно, требующее, чтобы его приручили!

Пандора притворилась, что не расслышала слов сэра Гилберта, однако уже поняла: обед будет настоящим испытанием для ее настроения и нервов. Она не ошиблась. Сэр Гилберт был твердо намерен так или иначе поймать ее в свои любовные сети, и все, что бы она ни сказала, даже самые обыденные ее замечания он каким-то непостижимым образом пытался перетолковать в любезность с ее стороны. Пандора уже понимала, что это очень изощренный и опасный волокита, и старалась дать ему понять, как он надоедлив и смешон. Она даже пыталась уязвить его самолюбие насмешливо-резкими репликами, которые обычного мужчину заставили бы прекратить осаду, но не таков был сэр Гилберт! Он с упорством продолжал донимать Пандору двусмысленными и пошлыми комплиментами, и она с облегчением вздохнула, когда обед подошел к концу.

– А теперь, Пандора, вы, наверное, пригласите всех дам проследовать в салон? – предложил граф, и Пандора встала из-за стола, но тут вскочила Китти:

– Нет, мы не собираемся оставлять тебя наедине с портвейном, пока ты не упьешься и не угодишь под стол! Или ты пойдешь с нами, или мы останемся с тобой!

– Ну, хватит, Китти! Будь посговорчивее! – вмешался Фредди. – Нам стаканчик портвейна не повредит, а вот тебе, после его вчерашнего воздействия, лучше бы, конечно, удалиться!

– Но я пью только шампанское, – взбунтовалась Китти, – и что бы ты ни говорил, я Норвина от себя не отпущу и никому не советую здесь командовать, особенно тем, кто на это не имеет никакого права, – и Китти враждебно покосилась на Пандору.

– Ладно, тогда я сейчас попрошу Бэрроуза принести в салон бренди! – предложил граф. – Китти права, нам сегодня лучше обойтись без портвейна.

– Да, вчера он испортил мне весь вечер, – воскликнул Фредди, – надеюсь, что смогу наверстать упущенное завтра!

– И смею сказать, тебе это хорошо удается, – вставил Клайв, – ведь ты у нас «трехбутылочный», а может, и «пятибутылочный» чемпион!

– Ну, погреба Норвина мой натиск выдержат, – хвастливо поддакнул Фредди.

И все присутствующие гуськом направились в салон, где, к удивлению Пандоры, были уже расставлены карточные столы.

– Так мы еще и в карты сыграем? Вот чудесно! – воскликнула Хетти.

– Надеюсь, Клайв сумеет возместить твой вчерашний проигрыш, – злорадно заметила Китти, – ведь ему это уже стоило целого состояния!

– Но я потом кусочек отыграла! – огрызнулась Хетти.

Тут Пандора с облегчением услышала, как сэр Гилберт ввязался в спор с Фредди насчет того, кто пойдет с туза, а так как у нее не было ни желания, ни денег, чтобы играть в карты, а главное, она не хотела ни у кого одалживаться, то проскользнула через длинное, до пола, окно на террасу.

Вечер был теплый, тихий, без малейшего дуновения ветерка, а небо окрасилось в прозрачный розовый цвет, который появляется непосредственно перед закатом. Спускаясь по ступенькам в парк, Пандора подумала, что нигде в мире нет места такого же прекрасного, как Чарт. Озеро, словно серебряное зеркало, отражало золотистые кувшинки и белые водяные лилии, будто плывущие по волнам на своих плоских зеленых листьях. В воздухе стоял усиливающийся к ночи запах листвы, роз и жимолости: ей даже показалось, что еще никогда они так не благоухали. Пандора медленно прошла к озеру и постояла там, прислушиваясь к кваканью лягушек и стрекотанию сверчков. Над головой захлопала крыльями первая летучая мышь, и все эти звуки отдались не только в ушах, но в ее сердце, и она почувствовала себя неотъемлемой частью всего окружающего.