Синхрогинез

Солнечный свет просачивался сквозь кружево штор и прыгал зайчиками на полке. Я сидела напротив. За столом. Светился экран монитора, а пальцы хаотично скакали по буквам. В комнату кто-то вошел. Тяжелая рука отца легла на плечо.

— Ты снова за свое? Чего тебе неймется? Сдалась тебе эта латынь.

— Интересно же, пап. Посмотри. В этом переводе точно что-то не так.

— Конечно. Он же из интернета. Один придумал и понеслось.

Отец взял со стола книгу и повертел ее в руке. На обложке цветастыми буквами выведено название на непонятном ему языке.

— Почитала бы лучше сказку.

— Ну, пап! Я их читала уже раз сто.

— Значит, будет сто первый.

Улыбка отца затмевала солнце.

— Опять та же картина. Ноутбук и зомби, — вмешалась в разговор мать.

Она замерла в дверном проеме, прищурив взгляд и сложив на груди руки.

— Надо отключить интернет.

— Но, мам!

— Лучше бы погуляла на улице. Посмотри, как хорошо за окном.

— Она хочет пообщаться с мертвецами, — решил пошутить отец.

— Очень смешно, — буркнула мама. — Лучше бы о живых вспомнила. Обед стынет на столе.

— Сейчас приду. Еще минуточку.

Я переставила ноги по направлению двери, но взгляд не мог оторваться от, с виду, обычной фразы: «Ви Вери Вениверсум Вивус Вичи». Смущал перевод. Нашла его в энциклопедии. Во всемирной сети, но слова заели в голове, как проигрывающая пластинка. Солнце вдруг потускнело. Пропал отец и мать. Я лежала на кровати и выводила в блокноте символы. Целая стая птичек-галочек взмыла над шарадой слов. И тут меня осенило. Щелкнула крышка ноутбука. Засветилась клавиатура, и понесся поток очередной мысли. Экран казался затуманенным, словно включили душ прямо у меня в комнате. Буквы сливались. За окном мелькал огонек. Как парящий фонарь среди мрачных сумерек. Ветки бились о стекло, но я продолжала печатать и вдруг воскликнула:

— Эврика! Пап! Мам! Я нашла!

Ноги понесли через коридор прямо в родительскую спальню.

Они уже дремали. С трудом удалось разбудить.

— Неужели мы проспали, — сказала мама, прикрывая зевок.

— Нет! Я нашла! Представляете! «Ви» не переводится. Это шесть. А «Вениверсум» — такого слова нет, но оно делится на два, тогда получается главная фраза: «Вери Вени Версум Вивус Вичи». Возможно, поэтому ее заменяют на три пятерки. А следующий уровень — шестой, в том, что перевод звучит иначе. «Правда — приходит — стих — живой — вичи»! То есть, правда приходит в стихах живого вече. Вече считается объединение слоев разных народностей. А что самое интересное! Так переводится, если переводить с латыни, а с некоторых других языков перевод звучит так: «Верь в меня, вернись ко мне Вивус Вичи». То есть, живой вече! А если переводить с еще одного языка, то...

Я хваталась за голову и улыбалась, чего нельзя была сказать о матери и отце. Их сонные лица быстро проснулись. Взгляд стал строже и злее.

— Замолчи, — сказал папа. — Замолчи сейчас же. — Его тяжелая рука обхватила кисть. — Возвращайся к себе и ложись спать.

Комната вновь исчезла, бросая тень на мою кровать. Исчез компьютер. И книги. Блокноты. Даже разрисованные салфетки, разбросанные по углам. Их заменила виолончель и балетные тапочки. Я чувствовала соленый привкус на губах. Меня предали. Руки дрожали. В горле застрял ком. Кулак обрушился на ни в чем неповинную стену.

Звон ключей. Грязный лифт. Шум дождя. Горящие приближающиеся фары.

***

Настольная лампа светила прямо в глаза. Видимо, я так устала, что забыла выключить. Словно вновь нахлынуло дежавю. Комната Джесс. Призраки кошмара, ютящиеся по углам. Боль в теле как от переехавшего меня грузовика. Фотография в рамке на столе. Возвращение к тому, с чего начала. Кофта подруги висела на стене.

Все должно было быть иначе.

В голове мелькнуло последнее воспоминание. Зеленый цвет волос на чужой голове. Как истерзали Ангела. Картинка еще не успела утратить краски в моих глазах. Страх вновь сковал горло. Я прочистила его и встала.

— Надо бы поблагодарить робота за такси.

В углу послышалось мяуканье. Кошка подошла ближе и потерлась о ногу.

— Как ты можешь быть теплой? Мягкой?

В ответ короткое «Мяу».

— Зато кормить не надо, — продолжила я беседу с грустным смешком.

А ведь хотелось бы. Начать жить заново. С чистого листа. В уютном доме с двориком. Домик для кошки. Миска с рыбой. Пара детишек и подгоревшие блинчики по утрам.

— Так, Карен, соберись! — сказала я себе, словно прочитав мысли Буси, и вышла из комнаты. 

Вальдимар перебирал коробки с деталями.

— Если ты ищешь Ангела, то он у себя, — сказал спаситель, словно видел спиной.

— Откуда ты... А, впрочем, неважно, — махнула я рукой.