Страница 19 из 23
Уголки губ Чаннинга поползли вверх, делая его вид намного дружелюбней. Даже милее. Возможно, это было не совсем подходящее слово, но в груди словно раздули уголек, и стало теплее. Солнечные лучи прокрались в комнату через узкий просвет между сдвинутыми вместе шторами. Светлая полоса почти коснулась носков сапог, и я отпрянула от нее, как от пожара.
– Кажется, на сегодня волков предостаточно, как и твоих улыбок.
– Можно еще один вопрос? – спросил он уже серьезным тоном, когда моя рука повисла на дверной ручке.
Молчание восприняли, как согласие.
– Почему ты меня вытащила из огня? Ведь я чуть не убил тебя.
– Я бы так не сказала.
– А если серьезно?
Тишина длилась слишком долго. Тяжело было подобрать нужные слова.
– Потому что я бы хотела, чтобы так поступили с моими родителями, – вырвался ответ из глубины души.
Обычно в таких случаях принято выражать сочувствие или хотя бы произносить слова лицемерного утешения. Мне не хотелось слышать ни того, ни другого, тем более от Чаннинга. Я поспешно вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Тяжелые разговоры на этом не закончились. В коридоре стояла миссис Помсли. Она была явно не в духе, когда предложила немного прогуляться во дворе. Что-то подсказывало, что отказ приравнивался бы к невероятному оскорблению ее высокоморальных чувств. Когда мы вышли на улицу, солнечные лучи заставили сощуриться. Я прикрыла глаза рукой и ускорила шаг. Старушка торопливо направлялась вдоль каменной дорожки в сторону вишневого дерева.
– Почему ты не ушла?
Вопрос обрушился, как лавина с гор посреди лета. Миссис Помсли остановилась и повернулась лицом. Ее скулы напряженно натянулись, словно тетива смертоносного лука, которая в любой момент может дрогнуть и пустить стрелу прямо мне в глаз. Даже слепой, она казалась чертовски устрашающей.
– Все травы, которые удерживали тебя здесь, смыло дождем. Ты не могла этого не заметить, но все равно осталась. Почему?
– Вам не кажется, что такие опрометчивые вопросы могут натолкнуть на мысль, что именно вы помогли Чаннингу вырваться на свободу? – так же холодно произнесла я и скрестила на груди руки.
– Не понимаю о чем ты.
Старушка изменилась в лице и начала судорожно потирать костлявые пальцы.
– И вы не желаете от меня избавиться или выгнать отсюда? Если это так, то можете просто об этом сказать.
Не хотелось давить на нее, но все эти игры уже надоели.
– Конечно, нет, – сильно быстро ответила Маргарет.
Ее голос дрожал, намекая на то, что слова не больше чем ветер, который едва касался ушей морозной свежестью.
– Отлично, раз никто не против моего присутствия, то, пожалуй, не стоит отказываться от столь радушного приема. Идти-то все равно больше некуда.
Лицо старушки побледнело еще больше, но ответа не последовало. Мы молчаливо стояли друг напротив друга в тени дерева, и каждая обдумывала свой дальнейший шаг. Порыв ветра вновь рассеял солнечное тепло, напоминая о переменчивости весны. Плечи миссис Помсли задрожали в унисон с еще голыми ветвями дерева, при этом лицо вернуло себе привычное выражение абсолютной строгости и безмятежности. Больше старушка ни сказала ничего, кроме того, что скоро обед и пошла в сторону дома, оставляя меня в одиночестве. Все стало понятно без слов. Оставалось загадкой только то, почему миссис Помсли так и не выгнала меня из дома. Всего одно слово, сказанное из ее уст, и больше никто бы не вспомнил о бродячей кошке. Я бы вышла из главных ворот и скрылась из их жизни навсегда. Но почему-то Маргарет этого не делала, пытаясь заставить меня самой решиться на этот шаг.
Что же вынуждает ее молчать? И почему разговор должен был состояться именно здесь?
Ветер принес знакомый запах. Я посмотрела под ноги и нашла ответ на второй вопрос. Цветы неправильной формы рассыпались под вишневым деревом фиолетовыми пятнами. Раньше я их не замечала. Тем более что волчий аконит обычно зацветает в июне, а не ранней весной, когда морозный воздух еще скручивал их лепестки в трубочки. Старушка вновь преподнесла сюрприз. Она знала, как оставить наш разговор в секрете от Чаннинга.
Но зачем?
И снова вопрос. А еще глаза, скрытые под белой пеленой, которые кажутся до боли знакомыми. Старый дом таил в себе больше тайн, чем могло показаться на первый взгляд. Интерес будто щелкнул по носу и подтолкнул к порогу. Опять весна принесла с собой сюрпризы. Я тяжело вздохнула и сдалась. Ноги поплелись к дому, пока желудок требовал пищи. Рано или поздно все должно было встать на свои места.
Как любил говорить отшельник, правде свойственно всплывать даже из глубоких рек преисподней. Всего лишь надо подождать.
Глава 7. Знакомый с запахом лесного ручья
Март закончился, и апрель вступил в свои полноправные владения. Из-за обильных дождей и холодных сквозняков работы у старушки Маргарет только прибавилось. К ней обращались по любому поводу. От простой лихорадки до ломоты в костях. В этот день старушка все утро провела в лавке, которая находилась в восточной части города на улице Брадинстоун. Небольшое помещение на первом этаже со скромным столом из орехового дерева и немалым количеством настенных стеллажей можно было назвать ее вторым домом. Разнообразные настойки и душистые травы на вид хоть и не внушали доверия, но обещали всем входящим излечить даже самые невероятные недуги.
Лавка старушки Маргарет была единственным местом в городе, где занавески на окнах и рисунки на висящей над входом вывеске радовали глаз своими разноцветными красками. Как бы люди не старались привыкнуть к жалкому существованию на дне иерархической цепочки, их заблудшие души все равно тянулись к приятному радужному цвету. Он лился из каждого узорчатого завитка выведенного самой миссис Помсли, когда еще ее взгляд был кристально чист. С тех пор много воды утекло. Теперь Метью помогал старушке обновлять рисунки каждый год краской, созданной из растений. Желтая из листьев живокости, зеленая из ягод можжевельника, а красная из ягод бузины. Маргарет всегда казалось, что не место украшает человека, а он сам должен приложить свою руку для создания прекрасного вокруг себя.
По этому поводу с ней был абсолютно солидарен Арчибальд Кокенботон, который занимал второй этаж прямо над лавкой старушки. Старик был настоящим мастером по починке времени, и как никто другой понимал всю его быстротечность. Неважно, будь-то старинные напольные или совсем новые карманные часы. В морщинистых руках каждый из них мог получить еще одну жизнь, радуя своих владельцев тикающим звуком стремительных стрелок. Мистер Кокенботон понимал, насколько нужно ценить каждую минуту своего времени, но это не мешало ему оставаться добрейшей души человеком. Единственное, на что он жаловался, так это на здоровье, что делало его частым гостем в лавке старушке Маргарет.
Сегодняшний дождливый день не стал исключением. Мистер Кокенботон спустился на первый этаж за лекарством от подагры, которая часто мучила его в такую погоду. Миссис Помсли дала бедолаге настойку из брусники, а для снятия боли предложила еще отвар из первоцвета, чему он был очень благодарен. Как только последняя ступенька наверху лестницы скрипнула, старушка Маргарет облегченно вздохнула. Она всегда переживала за благополучное возвращение мистера Кокенботона в свою мастерскую. Его больные ноги с годами не молодели, и никакое лекарство на пыльных полках не могло вылечить бедного старика от старости. Хотя один способ все же существовал, но о его местоположении знал лишь один человек.
Рейхтаг.
Имя вспыхнуло в голове, когда стены лавки дрогнули от раската грома. Настойки подпрыгнули на полках, и входная дверь с треском распахнулась, впуская внутрь свежесть дождя и запах лесного ручья. Страх застыл на лице миссис Помсли каменной маской, когда уже знакомый ей скиталец переступил порог и закрыл за собой дверь на засов. Ровное дыхание звучало в такт почти бесшумным шагам. Этого было достаточно для того, чтобы узнать Рейхтага, но не доверять ему, что сильно усложняло и без того накаленную ситуацию между ними. Скиталец пришел как всегда вовремя. Старушка каждый раз надеялась, что их встреча станет последней.