Бегущие в ночи

Свои лекции он читал, стоя за маленькой деревянной кафедрой, сооружённой специально для него, сильно картавил, путая гласные звуки с согласными, периодически вскидывал по-ленински правую руку вверх, указательным пальцем тыча на заоблачные высоты всеобщего счастья. Левой рукой, правда, всё время держал свои стеклянные колбочки, по-прежнему висящие у него между ног, но когда в ответственных местах выдержек философского трактата он хватался обеими руками за края кафедры, повышая голос, чтобы доходчивее объяснить стоящей толпе суть написанного, то колбочки начинали мелодично звенеть. За эту прелестную особенность своего организма заяц получил меткий и ёмкий псевдоним от неблагодарных воспитанников: «Мудозвон».

Во время коротких перерывов, необходимых зайцу, чтобы найти следующую прекрасную выдержку в бессмертном сочинении, репродукторы на плацу всегда мощно играли одну и ту же песню на слова французского анархиста Эжена Потье (гениально переведённую на русский язык евреем Аркадием Яковлевичем Коцом) и на музыку Пьера Дегейтера:

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим,

Кто был никем – тот станет всем!

Как когда-то организаторы спортивных игр и зрелищных мероприятий, исполняли какую-нибудь одну и ту же бравурную песенку на стадионах во время частых остановок игры хоккейных матчей, чтобы зрителям не было скучно во время вынужденных перерывов. Начальство школы по достоинству оценило очередное служебное рвение Зая (так официально его теперь называли) и вскоре направило в городское управление стражей порядка представление его на должность заместителя начальника по воспитательной работе.

…Эдуард, как всегда, возвращался с работы усталый и понурый, вдруг дорогу ему перегородили два здоровенных молодца, одетые во всё чёрное.

– Стоять! – грубо приказал один из них.

Эдуард сразу узнал их, это были стражи порядка, и не на шутку испугался. От этих нелюдей ничего хорошего не жди, и он остановился, услужливо склонившись.

– Я внимательно слушаю вас, господа, подати за прошлый месяц я все заплатил, – на всякий случай добавил он.

– Подойди вон к тому «лимузину»! – сказал второй и ткнул пальцем ему за спину.

Эдуард оглянулся и увидел, как из чёрного блестящего «лимузина» медленно вылезает маленький человек в собольей шубе и высокой бобровой шапке. Выйдя из машины, он приветливо улыбнулся почтительно подбежавшему Эдуарду и ласково сказал:

– Отчего старых друзей не замечаем? Проходишь мимо и не здороваешься.

– Виноват, ваше сиятельство! Не признал! – выпалил Эдуард и заискивающе посмотрел на незнакомого барина.

– А я вот тебя помню, и я своих сразу по запаху машинного масла узнаю, – продолжил ласково говорить барин, заглядывая Эдуарду в глаза снизу вверх. – Это твоя старая псина почти год назад меня чуть не загрызла.

Эдуард внимательнее всмотрелся в лицо незнакомца и с удивлением узнал в нём того самого зайца, которого потерял прокурор в городском саду, только он как будто стал гораздо выше и солиднее.

– Простите ради бога, ваше сиятельство, это старая псина из ума выжила и бросается на благородных людей, – залепетал испуганно Эдуард, оглядываясь назад. За спиной по-прежнему стояли стражи в чёрном.

– Да-да-да, а кто этой псине крикнул фас! – хитро прищурившись, спросил барин.

И, не дождавшись ответа от испуганного Эдуарда, удовлетворившись произведенным эффектом добавил:

– Ладно, как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон, – И страшно рассмеялся, задрав голову. Немного успокоившись, он продолжил:

– Помня твою решительность, я хочу взять тебя к себе на работу старшим в отдел утилизации. Вот тебе мандат, впишешь в него свое имя. Как звать тебя? – спросил Эдуарда Зай (а это был он), протягивая ему красное удостоверение, которое вынул из внутреннего кармана шубы.

– Эдуард, – дрожащим голосом ответил он.

– Не пойдет. Будешь Феликсом, так звучит жёстче и по-военному.

Эдуард почтительно взял двумя руками удостоверение, раскрыл его и прочел: «Владелец данного мандата имеет право совершать эксцессы и обыски в любых помещениях жилых и нежилых, для предотвращения противоправных действий несознательных горожан».

Внизу стояла подпись: Ираклий Зай.

– Ну, Феликс, как говорится, фас! – сказал Ираклий, картавя и по-детски опять рассмеялся, задрав голову, обнажив передние резцы своей пасти. И потом сурово добавил:

– Завтра в десять утра жду тебя в главном управлении стражей порядка, – важно сел в «лимузин», помощники в чёрном тут же запрыгнули в него, и элитный «Роллс-Ройс» рванул с места, обдав новоиспечённого Феликса выхлопным дымом.

Феликс постоял на краю тротуара раболепно склонившись, пока блестящий «лимузин» не скрылся за поворотом, и радостно побежал домой.

«Ну ни хрена себе! Не было и полушки, как говорится, и тут сразу алтын!» – думал Феликс, уже дома вторично внимательно читая своё удостоверение. Затем подошёл к зеркалу и стал кривляться, изображая суровость, решительность и непреклонность. Утомившись от кривляний, понюхал свои подмышки и сказал: «И почему все говорят, что от меня машинным маслом воняет?».

Затем Феликс неспеша разделся, принял тёплый душ и насухо вытерся махровым полотенцем, смоченным минеральным маслом высшего качества. Потом опять стал перед зеркалом, поиграл стальными мускулами, достал изящную маслёнку, смазал все суставы и шарнирные соединения, чтобы не скрипели завтра на новой работе, опять понюхал свои подмышки, недоумённо пожал плечами и, счастливый, лёг спать, предварительно подключившись через незаметный разъём, расположенный сзади, к подзарядке в домашнюю электросеть.

Греби на звезду!

По мнению любящей мамы, Кеша «умный был детина», папа же почему-то считал – «ни так, ни сяк», а товарищи по работе за глаза говорили, что – он и «вовсе был дурак». Так в одном лишь здоровенном «бугае» умещались сразу три краткие характеристики сыновей старика из сказки «Конёк-Горбунок» П.П. Ершова. Однако в чём-то Кеша того стоил, одного живого веса у него было килограммов сто тридцать.

– Да с такой статью Кеше на скотобойне надо бы работать, об его лоб поросят годовалых легко можно бить! – восхищённо говорили на работе мужики, глядя, как он важно, величаво передвигал свои телеса по цеху изготовления дельных вещей для кораблей, где временно работал контролером ОТК по приёмке готовой продукции.

Он всегда ходил в чёрных очках, чтобы придать мужественности своему холёному лицу с детским выражением удивлённой непосредственности. Несмотря на свои двадцать семь лет, Кеша ещё ни разу не брился из-за полного отсутствия растительности на щеках и подбородке, говорящем о некоторой заторможенности его физического развития. Это давало коллективу повод для многочисленных насмешек над ним и над его внешним видом.

Но свои едкие шуточки работники старались говорить у него за спиной, зная, что его отец был одним из совладельцев этого предприятия и что наиболее рьяные шутники могли пострадать вплоть до увольнения. Да и Кеша мстил зубоскалам при приёмке продукции, безжалостно делая возвраты обидчикам, хотя внешне никак не реагировал на услышанные насмешки. Для него все они были неотёсанные мужики с их грубыми шутками, недостойными внимания, но в глубине души он завидовал им, их умениям, выносливости, смелости, привлекательности, в общем всему тому, чего у Кеши не было по определению.

Завидовал он порой всем и во всём. Ещё в школе Кеша старался заучивать домашние задания, чтобы небрежно, но правильно отвечать на уроках учителю, как это делали некоторые умные мальчишки его класса. При этом они никогда не готовились дома, а часто перед началом урока спрашивали у него, или у девчонок то, что вчера было задано, и, за пять минут бегло просмотрев домашнее задание, умудрялись отвечать на отлично. А Кеша после добросовестной домашней зубрёжки едва мог вспомнить от волнения, о чём вообще речь, и ему ставили тройки из жалости за его беспомощный и испуганный вид, и знатное происхождение.