Воплощённый. Проклятье рода

Ох! Как же Василий Сухарев этого не хотел! Он совершенно не хотел, чтобы в его мир приходили новые и новые создания. Он был бы счастлив, если бы в его мир вообще никто не приходил, и его детям не пришлось гибнуть в магическом огне, пытаясь справиться со всё более мощными и сложными заклинаниями. Он был бы счастлив, если бы они могли просто жить! Его дети, внуки, правнуки. Из года в год, выполняя какую-нибудь рутинную работу, получая за неё достойную оплату. Без назойливых кошмаров, обостряющихся за несколько месяцев перед очередным вторжением. И без ежегодных сводок о потерях. О миллионных потерях!

А ещё Василий Сухарев был бы счастлив, если бы весь мир думал как он и остановился бы на каком-то этапе, поняв, что силы для того, чтобы защищать свою страну — уже достаточно. Больше не нужно. Слишком много силы — это просто опасно. Ведь рано или поздно, силы может стать настолько много, что она просто уничтожит слабого человека, неспособного её удержать и покорить.

Но весь мир думал иначе. Особенно когда перед глазами стоит пример Российской Империи, способной кинуть в бой семиметровых исполинских Големов, слабоуязвимых для магии и совершенно неуязвимых для огнестрела и пушек. И весь мир, боясь Империю с её сильнейшей магией, вооружался. Развивал магию. Воплощал всё более смертоносных, опасных и непокорных существ.

И император, был вынужден делать то, чего не хотел совершенно. Он тянул своё бремя ради Империи. Ради своих наследников. Ради тех, кто доверил ему свои жизни. Стараясь не слишком сильно наращивать магическую мощь, чтобы не слишком сильно расшатывать границы миров, но и, при этом стараясь сделать так, чтобы его Империя оставалась сильнейшей в этом мире.

— Всё не так просто, как кажется, — был вынужден вести аккуратный диалог с высокомерным созданием, воплощённым в этом мире его собственной волей и магией, император, — территории, о которых ты говоришь, имеют своих хозяев. Там живут люди. Моё вмешательство может стоить этим людям слишком многого. А они подданные Империи.

И пока Арканный-Маг не привёл уже не один раз слышанные аргументы, Василий Сухарев поспешил сменить тему, торопясь заинтересовать магическое создание.

— Но я не за этим тебя воплотил. Мои учёные столкнулись с тем, что не в состоянии понять, и поэтому понадобилась твоя помощь. Вот этим убили людей на моей земле, — император протянул Арканному-Магу длинный футляр из тёмного металла, покрытого рунами, блокирующими магию, — никто не может идентифицировать принадлежность этого оружия. Заклинания познания сути выдают ерунду, маркеры всех известных планов никак не реагируют на энергетику этой стрелы. Мы в затруднении.

Арканный-маг, услышав причину, по которой его воплотили, наполнился довольством. Император ощущал это прекрасно. Все эмоции и чувства воплощённых созданий были для их Воплотителей открытой книгой. Маг приосанился, принимая просьбу о помощи. Людишки молили его о знаниях. Этим они заслуживали некоторого снисхождения. Делиться знаниями, утверждаясь в своём превосходстве, Арканный-Маг любил.

Изящная золотая кисть с тихим шуршанием дорогих тканей потянулась в сторону футляра, который держал император. Длинные пальцы с чёрными ногтями, сомкнулись вокруг металла футляра.

— Давай посмотрим, что могло заставить твоих учёных молить о помощи, — предвкушение разве что не сочилось из Воплощённого создания. Второй рукой, он аккуратно открыл футляр, подцепил ловкими пальцами лежащую там стрелу, поднял её на уровень сияющих мягким светом аквамариновых глаз, резким движением отбросил ставший ненужным футляр в сторону, — Это интересно! Это очень-очень интересно!

Император внимательно отслеживал все реакции воплощённого создания, стараясь не упустить ни полуоттенка. Стрелу, которую тот сейчас рассматривал, принесли ему из Академии, куда она попала от инквизиторов. Со всей историей, связанной с этой стрелой с длинным, явно боевым, костяным наконечником, император знаком не был, только знал, что такими стрелами была уничтожена банда диких, объявленная в розыск. И вроде бы всё к лучшему, но стрелок, не был ни обнаружен, ни опознан и у инквизиции появились какие-то вопросы к принадлежности этого самого стрелка. Были подозрения, что он может относиться к плану Пустыни, там очень любили стрелы. А появление бойцов Воплощённой Пустыни на территории Порядка — к большой крови. Инквизиторы принесли стрелу на исследование, академики развели руками, признаваясь в своей полной несостоятельности. Привязать стрелу к какому-либо плану не удалось. Вопросов стало больше ещё и после того, как выяснили, что это артефакт. Слабый, почти безвредный, но артефакт. И его действие тоже идентифицировать не смогли.

Арканный-маг явно узнал стрелу. Молнией промелькнул в его сознании страх. Промелькнул и исчез, вытесненный сомнением.

— Скажи, мой Император, не случалось ли за последнее время каких-нибудь странных событий в твоей Империи? — повернулся к Василию Сухареву Арканный-Маг, так и держа перед глазами стрелу и не столько рассматривая её, сколько показывая её императору, — может быть бессмысленных жестоких массовых смертей? Актов вандализма в местах массовых захоронений? Вспышек эпидемий? Или любого заметного увеличения смертности твоих подданных?

— Нет, насколько мне известно, — отрицательно покачал головой император.

— Может ли что-то подобное ускользнуть от внимания твоих соглядатаев? — уточнил Арканный-Маг. Он был задумчив и сосредоточен.

— Массовое — нет! — отрезал Василий Сухарев, — население Империи — важнейший её ресурс. За ним я слежу особенно тщательно!

— Тогда я не могу полностью удовлетворить твоё любопытство, — погрустнел Арканный-маг и в комнате призыва стало заметно темнее, — Часть вопросов, которые у тебя возникнут после моего ответа, останутся неудовлетворёнными. Но, главное ты услышишь. Только обещай мне, что когда ты найдёшь остальные ответы, ты снова меня воплотишь и поделишься ими со мной.

— Конечно, — кивнул император, внутренне поморщившись. Снова карабкаться на этот четвёртый шпиль и общаться с этим высокомерным созданием.

— Такие стрелы используют Костяные-Лучники, одна из разновидностей низшей нежити, — протянул в сторону императора стрелу, которую до этого изучал Арканный-Маг, — уничтожь её. Каждая такая стрела — маяк для нежити, трещина в защите мира, огонёк, привлекающий внимание владык немёртвых — Личей. Предвосхищая твои вопросы. Я не знаю, каким образом они обнаружили твой мир. Возможно, число убитых людей превысило критическую величину и эманации смерти были услышаны. Я не знаю, как нежить смогла проникнуть в твой мир. Обычно первый прорыв происходит, когда тела убитых на полях сражений некому похоронить, и они сотнями тысяч разлагаются под открытым небом, пропитывая землю на многие метры эманациями смерти. Создавая гниющую трещину в границах мира. Приглашая владык немёртвых забрать то, что по праву принадлежит им, раз больше оно никому оказалось не нужно. Но если по твоей земле уже пошли первые Костяные-Лучники, то нежить тут не первый день. И не первый год.

— Чем опасна нежить? Насколько они сильнее Пустыни или Подземных-Пещер? — поинтересовался император.

— Нежить, мой Император, — впервые за всё время, что они общались, улыбнулся Арканный-Маг, — нельзя сравнивать ни с Пустыней, ни с кем-либо ещё. Костяной-Лучник слаб. Один на один его, не напрягаясь, уничтожит Пустынный гоблин. Болотный гнолл же убьёт и трёх, и даже не почешется от стрел, пробивших его толстую шкуру. Но мало кто видел одного Костяного-Лучника. Очень редко их десятки, чаще — сотни. Но обычно, когда нежить нападает, счёт низших у них идёт на сотни тысяч. Если к вам в мир пришла нежить — готовься, мой Император. Собирай всю силу, до которой можешь дотянуться. Рыдай над теми пятнадцатью годами, которые ты потерял, побоявшись пустить меня в свой мир. Без нас твоя Империя падёт.

— И ничего нельзя сделать? — от перспектив, которые ему описал Арканный-Маг, императору стало нехорошо. Правдивость сказанных воплощённым созданием слов Воплотитель просто чувствовал. Никаких сомнений быть не могло. Его не обманывали, стремясь проникнуть в этот мир. Его просто информировали.