Страница 7 из 18
– Тело крепкое, одежда приличная, шутить любишь, – копируя его недавнюю издёвку, задумчиво перечисляю я. Ирай поднимает взгляд, ожидая продолжения, но я намеренно тяну паузу какое-то время. – Ты скоморох[3]?
В ответ он пару раз растерянно моргает и разражается тёплым смехом, запрокидывая голову назад и открывая шею. Несколько птиц срываются с ветки, потревоженные неожиданным шумом.
– Скоморохам нужно крепкое тело? – отсмеявшись, интересуется он.
– Уверена, нелегко плясать, развлекая простой люд, да и от княжих дружинников временами удирать приходится.
Он продолжает хищно улыбаться, насмешливо кивая моим словам, но молчит и ждёт от меня новой попытки.
– Ты – кмет[4], – с излишней уверенностью решаю я.
По его наглому выражению лица всё становится ясно.
Я ошиблась.
Дважды.
Он не кмет, и мне стоило бы выбрать другой синоним.
– Кмет? Не думал, что произвожу впечатление лучшего.
– У тебя есть конь, – пытаюсь сгладить свою ошибку. – Ухоженный и явно резвый. На таких князья и их дружинники ездят.
– И Мары, – добавляет собеседник.
– И Мары, – соглашаюсь я.
Редко, но князья дарят нам коней в качестве подношения. Подобные дары сильно облегчают жизнь, позволяя добираться в нужные места быстрее.
– Я косторез, – неожиданно прекращает незатейливую словесную игру Ирай.
Мне тяжело скрыть удивление, это я бы не угадала. Я слышала про эту профессию, но никогда не видела косторезов вживую. Кропотливая и изысканная работа. Косторезы должны обладать редким умением, терпением и особенным талантом. Именно они вырезают иглы для лекарей, обереги всех вариантов для различных сословий и украшения для знати. Их профессия тесно связана со смертью, так как они часто ещё и умелые охотники и работают с костями отловленных животных. Некоторые косторезов страшатся, но и уважают, зная, что их творения – сильнейшие талисманы. Кто-то верит, что их таланты – дар богов. Князья и витязи заказывают у них не только ожерелья для жён и детей, но иногда и целые рукояти для кинжалов, лекари – костяные ножи и иглы, а простой люд будет рад даже самой маленькой статуэтке.
Косторезы часто кочуют, в любом городе или деревне каждый с радостью предоставит ночлег и еду такому человеку, лишь бы в качестве платы получить оберег.
Не успеваю задать новый вопрос, как меня перебивает урчание собственного желудка. Поднимаю глаза к небу, вычисляя, как давно я пропустила завтрак.
– Если позволишь, я отвезу тебя домой. – Ирай поднимается на ноги и тушит костёр, не дожидаясь моего согласия. Но от этой помощи я не откажусь.
Мне всё ещё холодно, и идти пешком по лесу я не хочу. Косторез собирает вещи в седельные сумки. Он даёт мне мешок, чтобы я сложила свою влажную одежду. Тайком разглядываю его оружие. Один прямой меч, несколько длинных кинжалов, топорик, лук и колчан стрел. Теперь такое количество вооружения объяснимо. Он часто охотится.
Ирай садится на коня, сдвигается ближе к крупу в седле и протягивает мне раскрытую ладонь, предлагая сесть спереди. Не сразу, но я принимаю помощь и невольно прижимаюсь к его тёплой груди теснее, когда он накидывает мне на плечи свой плащ. Несмотря на всё, я действительно не хочу заболеть: кожа всё ещё покрыта мурашками, а Ирай пышет теплом и здоровьем. Он не спрашивает, куда идти, сам знает и направляет коня на юг.
Косторез молчит, и я следую его примеру, но внутри чувствую странное разочарование. Осознаю, что, несмотря на все колкости и насмешки, с ним было интересно разговаривать, и я бы хотела побольше узнать о его профессии. Где он бывал? Какие истории слышал? В чьих княжеских домах спал?
Однако теперь ещё больше сомневаюсь, что разумно это делать. Не стоит расспрашивать его о князе ашорском. Если он бывал в доме моего отца, то наверняка слышал не самые приятные истории обо мне, а кто-то, может, и сболтнул о том, как Мары пришли за будущей сестрой. Ирай явно неглуп, не хочу давать ему ни единой подсказки.
Стук его сердца отдаётся мне в спину, а мерный шаг лошади успокаивает. Я согреваюсь и незаметно для себя погружаюсь в дрёму. Обычно я не настолько доверчива, но ночные кошмары о прошлом не дали мне возможности отдохнуть, а теперь тепло чужого тела действует удивительно умиротворяюще.
– Приехали.
От шёпота на ухо я вздрагиваю, выныривая из ватного полусна. Чужая рука обхватывает мою талию, не позволяя свалиться с коня.
– Приехали, Мара, – повторяет Ирай, и я поднимаю глаза, фокусируя взгляд на серых стенах храма.
Молодой человек предусмотрительно остановился на почтительном расстоянии от ворот. Замечаю, как двери отворяются и оттуда выглядывают несколько служительниц храма, не уверенные, собирается ли гость заходить. Их расталкивает Ясна и, увидев меня, незамедлительно направляется к нам.
Я соскальзываю со спины коня, благодарю Ирая за то, что довёз. Он отдаёт мне мешок с моей мокрой одеждой.
– Если ты подождёшь, то я переоденусь и верну тебе твои вещи, – говорю я, вспоминая, что на мне чужой наряд.
– Не утруждайся, Мара, они не новые. Можешь оставить себе.
Я не согласна, одежда выглядит опрятно. Косторез не даёт мне шансов оспорить его слова, он перебивает, протягивая мне другой мешок со своим уловом.
– Возьми две. В благодарность за моё спасение от утопления. – К нему возвращается насмешливое настроение, и я закатываю глаза.
Я помню, что там три рыбы, хоть и карпы, но не самые крупные особи. К тому же кости пригодятся ему для работы, а у нас еды достаточно.
– Оставь себе, рыбу я не особо люблю.
Его брови удивлённо приподнимаются, но улов он убирает.
– Тогда прими это в качестве моего подношения богине. – Ирай наклоняется ниже и суёт небольшое лукошко мне прямо под нос. Я бессознательно принимаю его раньше, чем смотрю, что там внутри. – Ещё не сезон для большинства ягод, я нашёл лишь немного земляники. Не отказывайся, – настойчиво продолжает он, когда я только открываю рот, – это же храм Мораны. Помолись за моё удачное перерождение, хотелось бы верить, что смерть ко мне будет благосклонна.
Это обычные ритуальные слова, многие так говорят, даруя нам еду, однако мне никогда не нравилось, что люди заранее говорят о своей кончине, будучи живыми и здоровыми. Обычно я выслушиваю молча, но сейчас не могу сдержаться, чтобы не поправить:
– Только когда придёт твоё время.
– Разумеется. Только когда придёт время, – он выпрямляется в седле, разворачивает коня и уходит на север, скрываясь в лесу раньше, чем Ясна успевает к нам подойти.
– Ого, земляника! – радуется сестра, и я тут же отдаю ей лукошко. – Инга и Мира будут в восторге, всё не дождутся летнего сезона и нового урожая.
Я почему-то продолжаю смотреть в чащу леса, будто Ирай вернётся, сказав, что что-то позабыл. Но проходят секунды, Ясна замечает моё глупое поведение, и я отмахиваюсь от своей нелепой мысли. Сестра шумно втягивает носом воздух.
– От твоих волос пахнет рекой, сестра. Странное время для купания. – На её лице появляется лукавое выражение, пока она трогает надетую на мне чужую рубашку. – Или ты плавала в компании? Ты даже не сказала мне, что с кем-то встречаешься.
– Не встречаюсь! – Я начинаю нервничать, чувствуя, как щёки становятся горячими, я ведь совсем не подумала, как пройду по храму в мужском наряде.
– Случайная связь? Ве-ела, – сладко тянет подруга, – вроде ты была абсолютно против мимолётных увлечений после того неудачного раза.
Сестра закидывает несколько ягод землянки в рот, не спуская с меня пристального взгляда, отчего даже мои уши горят. Первый раз у меня и вправду был не самым удачным, я перебрала хмеля на празднике, а молодой дружинник был очень красивым и учтивым. Я бы никогда не стала поддаваться сладости речей, но алкоголь сделал меня беспечной и слишком весёлой. Правду я рассказала Ясне и Мире. Сёстры меня успокоили, а потом посмеялись, говоря, что зря я себя корю и отказываюсь хоть от той любви, что могу получить. Моя жизнь княжны оборвалась, как только я стала Марой, и нет смысла держаться за прошлое воспитание. Мне не светит ни брак, ни дети, ни семья. Поэтому и нет смысла лишать себя хотя бы временной любви.
3
Певец-музыкант и бродячий комедиант.
4
Кмет – синоним слова витязь/дружинник. Упоминается как конный воин, лучший среди остальных.