Страница 5 из 19
Светлые волнистые волосы детектива О’Доннелл острижены выше плеч, на ней серые брюки и темно-синее пальто. Она стояла с видом скептика на выступлении фокусника – словно ждала, пока агенты ФБР вытащат кролика из шляпы, дабы она могла объявить, что кролик все время сидел внутри. Добро пожаловать на представление Тейтума Грея, волшебника и профайлера! Выберите карту, совершенно любую карту! И ваша карта… пиковый валет, безработный, скорее всего, белый, от двадцати до двадцати пяти лет, в детстве мочился в постель и мучил котят.
О’Доннелл, поймав взгляд Тейтума, спросила:
– Ну что? Это ваш подозреваемый?
– Пока рано утверждать, – машинально пробубнил Грей.
Детектив подняла брови.
– Есть что-то общее с другими жертвами? Он раньше забирал трофеи? Накрывал тела?
– Не накрывал, – признался Тейтум. – Тем не менее сходство есть…
– Тогда почему он накрыл тело в этот раз?
– Причин может быть много. – Агент пожал плечами. – Некоторые серийные убийцы накрывают жертв из чувства стыда. Еще это способ отстраниться, представить на месте человека неодушевленный предмет…
– Он накрыл жертву по той же причине, что надел на нее цепочку. – Зои обернулась к ним. – Он ее знал.
О’Доннелл сложила руки на груди. Она будто хотела что-то сказать, но ее окликнул полицейский:
– Детектив О’Доннелл, идите сюда!
Она извинилась и пошла к входной двери.
Тейтум еще раз окинул взглядом комнату и последовал за О’Доннелл. За оградительной лентой стоял мужчина – глаза покраснели, волосы всклокочены, руки дрожат. Грей понял, что ему около шестидесяти, хотя сейчас он выглядел девяностолетним согбенным стариком. Тейтум не раз видел этот взгляд – взгляд человека, раздавленного горем. Видимо, это Альберт Лэм, отец Кэтрин, обнаруживший тело. В руках он держал маленький пакет.
– Мистер Лэм. – Из голоса О’Доннелл исчезли стальные ноты. – Простите, мы все еще не можем вас пустить…
– Я принес одежду, – хрипло произнес старик, – чтобы одеть ее. Нашел дома кое-что из ее вещей, вот и решил…
– Мистер Лэм, сейчас это не срочно. Позже вы передадите одежду в похоронное бюро, и там…
– На ней рваные вещи! – По щекам мужчины побежали слезы. – Она бы не хотела… Ей нужно… Прошу вас, тут рубашка на пуговицах, легко надевается. Могу сделать все сам, и тогда уйду. Пустите меня на минуту…
Он пригнулся, чтобы пройти под лентой. Полицейский с журналом посещений уже приготовился схватить нарушителя, но О’Доннелл шагнула вперед и взяла Лэма под руку, словно помогая ему выпрямиться – и в то же время не давая пройти в дом.
– Тела вашей дочери тут нет. Его отвезли в морг, – сказала она. – Там проведут вскрытие. После этого тело отправят в похоронное бюро; туда вы можете отдать вещи, чтобы ее одели.
Старик беспомощно опустил взгляд на свой пакетик, с его подбородка упала слеза.
– Хотите отнести вещи в морг? – вдруг добавила О’Доннелл. – Я могу отдать распоряжение.
«Какое еще распоряжение?» – мелькнуло у Тейтума в голове, однако он тут же заметил облегчение на лице Лэма. Авторитет и деловой тон детектива действовали успокаивающе.
– Да, благодарю вас, – прошептал старик.
– Мистер Лэм, как думаете, получится у вас ответить еще на пару вопросов?
– Да, я… прошу прощения за свое поведение. Я не мог… просто не мог…
– Ничего страшного. – О’Доннелл перевернула страницу блокнота. – Скажите, пожалуйста…
– А это второй детектив? – Мужчина указал на Тейтума.
– Какой второй детектив? – О’Доннелл оглянулась.
– Разве не должно быть два следователя? Кажется, вы всегда работаете по двое…
– Так и есть. – Детектив на мгновение опешила.
Запахло неприятностями. Напарника О’Доннелл не было на месте преступления, и она явно не хотела об этом упоминать. Родственнику жертвы могло показаться, что полиция по небрежности прислала только одного детектива на расследование убийства Кэтрин. Возможно, поэтому О’Доннелл замялась.
Тейтум вышел вперед:
– Меня зовут Тейтум Грей. Я работаю с детективом О’Доннелл.
Лэм кивнул и тут же отвернулся. Когда Тейтум поймал на себе взгляд О’Доннелл, та снова хмурила брови. Видимо, это единственная реакция, на которую он мог рассчитывать.
Детектив вновь обратилась к убитому горем старику:
– Опишите еще раз, что случилось сегодня утром.
– Я позвонил Кэти… Кэтрин. Ей вчера нездоровилось. В последнее время она часто болела, я волновался… На звонок она не ответила. Я звонил несколько раз, она не брала трубку. Потому и пришел. Думал, вдруг ей нужна помощь…
– В котором часу это было?
– Я… не помню.
– А когда вы позвонили в первый раз?
– Около восьми.
– И сколько прошло времени, прежде чем вы решили ее проведать?
– Полчаса, не больше.
– Последний раз вы звонили в половине девятого?
– Да… то есть нет. Я еще дважды звонил по дороге.
– То есть вышли где-то в восемь тридцать, по дороге звонили два раза… И когда вы прибыли сюда?
– От моего дома идти минут пятнадцать. Должно быть, я пришел без четверти девять.
О’Доннелл кивнула, делая записи в блокноте.
– Вы стучали?
– Много раз, и никто не отозвался. Поэтому я повернул дверную ручку – оказалось не заперто…
– Кэтрин могла забыть запереть дверь?
– Нет, она никогда не забывала.
– Что вы сделали дальше?
– Я вошел. Вокруг хаос, на полу одеяло. В каких-то пятнах. И ее… я не сразу заметил ее руку из-под одеяла.
– Мистер Лэм, вы уверены, что она была накрыта одеялом, когда вы вошли?
– Уверен! Она лежала под одеялом. Я его поднял, а она… она такая холодная, в порванной одежде… Вся в крови и синяках… Я ее позвал, тряхнул за плечи. А она уже окоченела… – Взгляд мужчины стал отрешенным. – Я вызвал полицию.
– Что вы делали потом?
– Мне сказали, что полиция скоро будет. А одежда вся изорвана… и я снова набросил одеяло. Потом вышел из дома. Не мог там оставаться. Я ждал полицейских снаружи.
– Когда мы прибыли на место, на Кэтрин было украшение. Серебряная цепочка с крестиком. Она висела на шее Кэтрин, когда вы ее обнаружили?
– Да, она почти не снимала эту цепочку.
Тейтум слушал, как О’Доннелл расспрашивает Лэма, не упуская ни малейшей детали. Тот был растерян и невнимателен, поэтому некоторые вопросы приходилось повторять снова и снова. Грей поймал себя на том, что сочувствует Лэму. В какой-то момент Зои тоже вышла из дома и встала рядом.
– Вы знаете, кто это мог сделать? – спросила О’Доннелл.
– Конечно, нет! Все любили Кэтрин!
– Она с кем-то ссорилась? Случалось ли с ней что-то необычное?
– Нет. – Лэм помедлил, прежде чем ответить.
О’Доннелл слегка склонила голову.
– Вы сказали, что Кэтрин на прошлой неделе болела…
– Да, даже на работу не ходила.
– Где она работала?
– Она администратор в моей церкви.
– В вашей церкви? Вы священник?
– Да, я служу пастором в баптистской церкви Риверсайда.
О’Доннелл помолчала, делая записи и, как понял Тейтум, продумывая стратегию. Даже не зная ничего о местных порядках, можно было догадаться, что убийство дочери пастора, к тому же работавшей в приходе, привлечет внимание чикагских СМИ и чиновников.
– Итак, она сказалась больной, – продолжила О’Доннелл. – Сколько раз?
– Два… нет, три раза на этой неделе. Еще… она и раньше несколько раз не приходила на работу.
– Она объяснила, что с ней случилось?
– Нет.
– Она выглядела болезненно?
– Да. Какой-то поникшей. Обычно Кэти энергичная и жизнерадостная, а в последний месяц… – Его голос задрожал. Лэм говорил о дочери в настоящем времени, и это причиняло ему боль. – Несколько дней волонтерской работы она тоже пропустила.
– Мистер Лэм, вы упомянули, что Кэтрин выглядела усталой, – сказала О’Доннелл. – Были какие-то признаки болезни? Она жаловалась на боль или жар? Может быть, насморк? Хоть что-нибудь?
– Нет, ничего такого. Она ссылалась на женские проблемы.