Страница 7 из 7
Ася закрыла глаза и слабо улыбнулась.
«Вот же собакин сын», – Артём не знал, как всё это прекратить. И немедленно. Но Сергей был действительно хорош – тот самый нежный герой, сбежавший со страниц остиновских романов.
Сергей посмотрел на девушку, словно прося разрешения, потом накрыл ладонями её веки, робко провел губами по приоткрытым губам Аси и замер. Она прильнула ближе, и тогда мужчина начал бережно, неспешно осыпать её лицо поцелуями. Кончики пальцев Сергея побежали вниз по спине Аси, невесомо поглаживая и выводя замысловатые узоры. Он подхватил её и приподнял вверх до уровня своего лица и начал кружить в объятиях с довольной улыбкой.
– Господи, меня сейчас стошнит от этих приторных соплей. Прямо первый поцелуй Барби с Кеном. Бе-е-е, – Артёму всё-таки удалось остановить эту слишком правдоподобную романтическую сцену.
Сергей оторвался от Аси, как ни в чем ни бывало, только глаза заволокло каким-то туманом.
Но он в считанные секунды совладал с собой и отвесил ей поклон:
– Благодарю! Вы были бесподобны. Прошу прощения, что испортил Вашу помаду.
Ася пошла в свой угол, смущенная до ужаса, но минуту назад она вся отдалась роли. В тот момент не было никакой костюмерши, власть захватила госпожа де Реналь.
Артём пялился на неё, позабыв о репетиции, пропуская мимо ушей диалог режиссёра, пока Ася не сказала одними губами: «Прекрати».
– Ты уверен, что сможешь повторить это с Померанцевой? И со словами, – спросил режиссёр у Дворецкого.
Сергей закусил губу, улыбнулся и без всякого пафоса дважды кивнул.
После обеда Артём был свободен до пяти часов вечера, но вместо отдыха перед спектаклем пришёл в мужской костюмерный цех. Он долго придумывал идеальный предлог. Здесь было тесно, душно и влажно. Три женщины орудовали тяжелыми утюгами с отпаривателями.
– Простите, дамы, но мне нужна Ваша суперсила, – он показал на красное пятно от соуса на самом видном месте его белой рубашки. Он сам себе не мог объяснить, что здесь делает. – Обещаю в следующий раз надевать слюнявчик, – неловко поджал губы и заморгал ресницами.
– Не калека, сам будешь стирать. Видишь какая запарка у нас, – буркнула баба Маша. Она знала Артёма с самого первого его дня в театре. Пожалуй, в каждом коллективе есть женщина, этакий генералисимус, одного взгляда которой боится вся мужская половина, независимо от её должности. Такая тётушка, как правило, на ногах с 5 утра, дома приготовлено первое, второе и компот из сухофруктов, а на работе она вкалывает за двоих и всё-всё про всех знает. Но если, не дай Бог, кого-то на её глазах обидели, нездоровится «желторотикам», «луженая глотка» сменяется на «квохчущую наседку».
На батарее в костюмерном цехе стоял пластиковый контейнер с чьим-то нетронутым обедом и пирожки в прозрачном пакете. Похоже, немилость бабы Маши была небезосновательной.
Мужчина заметил на скамье роман Сомерсета Моэма «Узорный покров».
– Твоя? – спросил актёр Асю.
– Угу, – она даже не посмотрела на книгу.
– В конце обманутый муж умрет от холеры.
– Эй, ну заче-е-ем? Я даже аннотации к книгам не читаю, чтобы сюжет оставался загадкой.
Артём снял рубашку, обнажив крепкое тело и выронив зажигалку из нагрудного кармана на пол. Казалось бы, случайно. И так же «случайно» она оказалась рядом с ногой Аси.
– Вот же растяпа, – пробормотал Артём и наклонился, чтобы поднять зажигалку, но при этом легким движением скользнул ладонью вверх по голени девушки. Всем было не до его хитрых маневров, женщины превратились в сущих роботов за работой. Только Ася дернулась, как ошпаренная.
– Артём Валерьевич, пойдемте я покажу, где прачечная.
Он, как разбалованный кот, неспеша последовал за цокающими нервными каблучками, размышляя над тем колготки или чулки под платьем девушки. С чулками удобнее. Такие мысли возникали в его голове без приглашения, по привычке раздевать глазами любую женскую особь.
Они прошли сквозь тёмную комнату с плотными рядами костюмов. Непонятно, почему Ася решила не включать свет. Может быть, из-за спешки, а, может быть, в приступе гнева за возмутительное поведение актера.
– Разрешаешь себя целовать первому встречному? Укрепляешь в массах стереотипы о дороге актрис на сцену? – с сардонической усмешкой сказал Артём.
– По крайней мере он перед этим хотя бы разрешения попросил… в отличие от некоторых, – и Ася недовольно посмотрела на Артёма, напоминая о его беспардонном поцелуе в ресторане и поглаживании её ноги пять минут назад.
– Что он тебе прошептал, что так вся разрумянилась?
– Не Ваше дело.
– Ну скажи, не будь злюкой. Лучше старый враг, чем новый друг, – Артём начал брызгаться водой из раковины так, что на платье Аси появились огромные мокрые пятна.
– Вы какие-то странные пословицы изобретаете, – она сказала это совершенно невозмутимо, хотя одновременно выпускала струю воды из пульверизатора прямо в лицо Артёму, словно хладнокровно стреляла из револьвера. – Вообще-то говорится: «Старый враг другом не станет». Он сказал, что я должна его спасти от поцелуя с Вами, и пообещал, что не будет целоваться, как слюнявый бульдог.
– Какого черта! Не стал бы я с ним целоваться.
– Ну, он сказал, что минуту назад Вы поцеловали Оболонскую, значит, оставили там частичку себя, а он брезгует Вас и не станет её целовать.
– Вот же засранец!
***
В конце октября Артёму всё-таки пришлось играть Хиггинса в «Пигмалионе». Неужели теперь он будет на сцене в роли пожилых героев? В последнее время от Артёма можно было дождаться только полуулыбки, а глубокая борозда, которая залегла на переносице от непрерывной хмурой задумчивости, делала его похожим на главу сицилийского клана мафии. Образ дополнялся косыми впадинами под скулами. Ему нужно было встряхнуться, почувствовать себя молодым.
– Зайди ко мне, – строго сказал он Асе, проходя после спектакля мимо неё в уродском гриме пенсионера и с седыми бакенбардами своего героя-линвиста Хиггинса.
Судя по тону, спорить с ним сейчас было опасно. Девушка вошла в гримерку, и Артём тут же щелкнул замком.
Комната была маленькой и скудно обставленной: зеркало, кресло возле него, раковина и перекладины для вешалок.
Подоконник был непривычно высоким, поэтому Артём не придумал ничего лучше, чем подхватить Асю за талию и усадить туда. Не будет же она стоять.
Девушка побрыкалась пару секунд, но мгновенно оказалась на месте, беззаботно болтая ногами на весу. Артём наклонился к ней, чтобы дотянутся до ручки окна и закрыть его. По крайней мере он пытался создать такое впечатление.
Затем сел и начал смывать грим перед зеркалом.
– Как тебе сегодняшний спектакль? Только честно.
– Элайза Дулиттл получилась ни капли не смешной. До Одри Хэпберн нашей Оболонской, как до Луны. На самом деле реплики на русском – слабая тень того, что у Шоу в оригинале, не передают задуманного в пьесе просторечия. Вот если бы она заговорила, как моя бабуля.
– А ты прям эксперт?
– Не забывайте, что я филолог вообще-то. И кроме того, читала «Пигмалион» в оригинале на английском языке и смотрела фильм «Моя прекрасная леди» 1964 года. Элайза, по задумке автора, говорила на диалекте кокни. Она глотала звуки, смешно коверкала слова. А наша героиня вышла блёклой. Вы говорите по-английски?
– А кто сейчас не говорит на нём?
Ася мысленно усмехнулась, думая о том, кто с трудом мог выдавить пару простых предложений.
– Что ж, представляю Вашему вниманию настоящую Элайзу. Прошу любить и жаловать: «Cheer ap, Keptin. N'haw ya flahr orf a pore gel. Will ye-oo py me f'them?»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.