Страница 27 из 37
Пеннивайз оглядел свою гору одежды, — его постройство осталось неизменным (но если бы что-то здесь и поменялось, он бы не был против). Комнатка, которую он так старательно делал, надёжно была зафиксирована с помощью дополнительных балок и брёвен, а наверх вела деревянная лестница. Поднимаясь по ней, в комнате стояла её кровать… Кровать Стефани. По, уже старым, розовым обоям, увешаны, теперь не только его портреты, но и детские картинки, которые когда-то нарисовала Стефани. Все рисунки были заламинированы. На кровати лежал толстый ежедневник, и подписано «Дневник». Взяв его в руки, дневник был запечатан замком, ключ которого был не у него. Кажется, этот ежедневник лежал тут достаточно давно, чтобы успеть запылиться сантиметровым слоем. Нет, он бы мог сломать замок, и посмотреть, что внутри написано, но он решил, что если уж открывать, то только с разрешения хозяйки.
Пеннивайз сжал его в руках, и пошёл к выходу. Его лабиринт остался тем же, только теперь он не был заполнен, до дрожи холодной водой. В некоторых местах, в трубных лабиринтах, на стенах, прикреплены наклеечки цветов, или бабочек, или пчёлок, и даже находились наклеечки из текстов «Я люблю тебя». И вот, теперь он мог подняться по той трубе, где когда-то они спускались в последний раз со Стефани. Там его ждал сюрприз. Труба была закрыта сверху, а по стене была прикреплена лестница. «Если я жив, значит это сделал никто иной, как Стефани» — подумал про себя Пеннивайз, и улыбнулся.
Клоун обнаружил хватку этого что-то, закрывающее проход. Схватившись за неё и отперев, эта оказалась небольшая деревянная крышка, которая тянулась за железный крючок, а на дне его, была прикреплена хватка, за которую держал Пеннивайз. И выглянув голову, его глаза заблестели. Он оказался в комнате, абсолютно повторяющую комнату маленькой Стефани. Только вот рисунки были уже другие, изображавшие клоуна. Вылезая из трубы, он удивился больше, и его улыбка растянулась шире, так как труба, из которой он вышел, находилась в углу, в его «тёмном» углу, что делала его милая маленькая Стефани.
Это чувство милой картины и приятной ностальгии быстро улетучилось, так как всё было таким старым, покинутым, и не имеющим запаха Стефани. Совсем. Будто бы, сделав это место, она бросила его. Обои, ещё одна, только другая уже, кровать, стол, шкаф — всё стало гнить от старости. Его взгляд потянулся к окну, из-за чего его бровь дёрнулась. Окна выходили в лес. Конечно, он понимал, что трубу перенести она бы не смогла, но неужели она повторила дом, в котором она жила, когда была маленькая? От этой мысли, Пеннивайз решил выйти из комнаты, но дёрнув дверь, она не поддавалась. Дёрнув его со своей силой, дверь спала с петель, а замок, что был повешан на ручку, сломался и отпал к полу. Он не увидел привычного, сдавливающего душу, коридора.
Он увидел большой белый зал, в котором стоял роскошный, кожаный, тёмный диван, под ним мягкий ковёр, а напротив, включённый плазменный телевизор, показывающий титры фильма «Титаник». Вдоль стены стояли статуи Микеланджело, — статуя Давида, Умирающего раба, Бахус, — а так же картины, как Мона Лиза, Леда и Лебедь, и другие. На стене, рядом с плазменным телевизором, горел камин. Клоун прошёл вперед, и учуял дотошно знакомый запах.
По дивану, расслабленно похрапывающего, разлёгся мужчина, с заросшей густотой на подбородке, и пивным животом. Как раз эти бутылки из-под пива стоят на полу, и на стеклянном столике напротив дивана. Пеннивайза пнул по дивану ногой, да так, что она подвинулась со своего места.
— Э! Как тебя там, опарыш! — крикнул клоун и на секунду задумался, — Дик! Проснись, сожру ведь!
— А-а-а? — недовольно протянул мужчина, под именем Дик, тут же просыпаясь от дрёмы, и округлил глаза, глянув на клоуна. — А-А-А-А-А!!! — закричал он в страхе, — тут бы и я испугалась, если бы в чаще леса жила, дремала, и меня разбудил клоун-людоед, — и стал по спинке дивана карабкаться от него.
— Вот что ты кричишь? — спросил клоун, и тут же вгрызся клыками в свою руку. Его страх, не столь вкусный как у детей, — а у детей, не столь вкусный как у Стефани, — заставил его ощутить жажду поесть. — Сколько? — промямлил он.
— С-сколько что? П-п-погоди, мы думали, ты мёртв! То есть, мы на это рассчитывали…
— Сколько?! — перебил его Пеннивайз криком, и Дик застыл, переваривая в своей голове им сказанное.
— 30 лет.
— Что? Повтори…
— 30 лет ты спал. — серьёзно сказал Дик, и его брови нахмурились. Пеннивайз оцепенел. Нет, он и до этого так много и долго спал, это нормально. Но время, которое его не стареет, могла ужасно отразиться на Стефани. Она человек. Она смертна.
— А С-Стефани? Как же она? — нет, она не хочет слышать, не хочет слушать, не хочет знать, не хочет видеть. — Неважно. — огрызнулся клоун, как только увидел, как Дик собирался что-то сказать, после продолжительной паузы. Клоун даже отгородил себя от его мыслей. Наотрез отказал себе его слушать, читать. Продолжительная пауза всегда предвещала ужасные новости. Продолжительная пауза от человека есть только тогда, когда человек не хочет говорить что-то, что может принести вред другому. Но Пеннивайз не человек, но испытывал далеко человеческие чувства. Он способен испытать боль.
После своих слов, он тут же вылетел из дома. С виду, это был дом сделанный в лесу. Простой дом в лесу, скрывающий монстра, который спал, уже 30 лет! Рядом с домом, а скорее, вокруг, стоял каменный забор, с колючей проволокой сверху. Клоун оглядел стену, — и эта стена была растянута дальше, до того места с дырой, откуда попали Майк с сектором в его берлогу, сейчас же, эта дыра была зацементирована, и скрыта под землёй. С внешней стороны этого каменного забора, были предупреждения о том, что это частная собственность и ведётся видео наблюдение, так же имеется система сигнализации и по территории бродит злая собака.
Насчёт собак, что бродили и охраняли. Это были три брата Добермана, служащие постоянной охраной у дома. Первоочерёдная задача этих собак — это защищать территорию от любопытных глаз, а главное, оберегать дом, зацементированный проход, а так же, несколько люков, сделанных специально для проверки отливных отсеков водопроводной канализации. К сожалению, эти люки были замечены лишь несколько лет назад, но так как всё время откладывалась возможность зацементировать их, на стражу поставили собак.
И когда клоун прошёл к воротам, чтобы выйти из этой территории, — хотя он мог просто перепрыгнуть через стену, но кажется, он не хотел привлекать лишнего внимания, — собаки лаяли на него, до тех пор, пока Пеннивайз не зашипел на них, как змея. Они заскулили и отбежали, понимая, кто сейчас лидер, и кто сильнее в этой вселенной. Скорее, даже сама природа боялась Пеннивайза, что даже подарила лес ему, да чтобы тот не уничтожал её, и скорее бы расправился с людишками — главными тараканами, убивающими жизнь.
— Сколько тогда ей… 67? Совсем старенькая, по человеческим меркам, хах… — он грустно ухмыльнулся, и пошёл в город. К его удивлению, он прошёл совсем немного от леса, чтобы оказаться за городом. Это свидетельствует о том, что город за это время, заметно разрастался, — и скажу честно, это из-за достопримечательностей здесь, как очищенное озеро от свалок и сбрасывающих в них отходы, или недавно сделанный парк в лесу, схожий на лабиринт, путями который сильно напоминал подземельный, — и превратился в не маленький городок, а просто, среднестатистический город, с численностью в 95 тыс. человек.
Перевоплотившись в Роберта Грея, словно по привычке, длившееся совсем месяц, а уже 30 лет, его ноги сами по себе понесли по знакомой улице, и завернули на знакомую лужайку, а глаза глянули на знакомое окно. Дом пустовал, и сразу видно, был заброшен. Тусклый цвет крашеных обоев выглядывались из этого окна, как и потолок, тускло покрашенный в белый цвет.
— Я знала, что ты окажешься здесь. Вовремя ты, конечно, проснулся, соня. — шуточно сказал кто-то за спиной, и клоун обернулся, увидел знакомое лицо. Но запах сразу потянул за сердце. Там стояла девушка, со светлыми волосами, и глубоко-голубыми глазами. На её лице показались морщинки, но так же где-то далеко, ещё не скрывшиеся за пеленой приходящей старости, прослеживалась красивая молодая девушка.