Страница 32 из 51
Нужно ли говорить: Христюк пытается доказать, что к моменту принятия Третьего Универсала еще существовали возможности для того, чтобы большевистская и Украинская революции дополнили друг друга, а не вошли в антагонистическое противоречие. «Обо всех этих возможностях мы говорим потому, что они не отбрасывались и большинством самой Украинской Центральной Рады, и, как таковые, являются ценными для характеристики проявленного Радой понимания задач революции, – продолжает историк. – Правда, Центральная Рада не стала определенно на позицию необходимости жестокой классовой борьбы, не провозгласила своей ближайшей целью полный развал буржуазно-капиталистического общества и созидание нового социалистического общества и, в связи с этим, не провозгласила лозунги организации государственной власти в центре и на местах на классовом, советском принципе. Но после этого было бы вполне ошибочным делать вывод, что Центральная Рада избирала своим идеалом создание буржуазной или мелкобуржуазной государственности. Слово “народная” республика было употреблено в Универсале Центральной Рады вовсе не для украшения и не для того, чтобы его, в подчинении к возрожденной украинской государственности, постигла такая же печальная участь, как и чужеземное слово “демократическая” в старой европейской практике» [242].
Центральная Рада сознательно выдвигала цель развития подлинно народной государственности, при которой политическая власть находилась бы в руках народа, а социально-экономические отношения были бы устроены так, чтобы обеспечить как духовные, так и материальные интересы трудящихся масс. Для достижения этой цели Центральная рада (ее рабоче-солдатско-крестьянское большинство во главе с украинскими социалистическими партиями – эссерами и социал-демократами) вовсе не собиралась следовать образцам западноевропейских республик, даже самых «демократических», и поэтому не связывала себя в то время старыми, установленными на Западе государственно-политическими формами «чистого» парламентаризма[243].
По оценкам активных участников событий, главной ошибкой Центральной рады в то время была ее позиция «социального, межклассового мира», ее вера в то, что намеченные задачи удастся воплотить в жизнь без ожесточенной борьбы с буржуазией. «Эта позиция и эта вера вели к тому, что Центральная Рада, с одной стороны, не спешила с претворением в жизнь объявленных реформ, а с другой – переоценивала вес избранных на основе пятичленной формулы органов самоуправления и будущего Учредительного Собрания и недооценивала в то же самое время веса и значения в революции классовых органов трудящихся масс – Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, хотя и являлась сама более классовым, нежели междуклассовым, органом. Отсюда начиналось потом, при неблагоприятных условиях развития украинской революции, отклонение Украинской Центральной Рады (собственно эсефовско-эсдековского правительства ее) вправо; здесь таится причина частых призывов Генерального Секретариата к “спокойствию” и прекращению “анархии” в то время как, казалось, надо было призывать к борьбе с буржуазией, к акции, которая вырывала бы из рук последней сосредоточенные в ее руках материальные ценности» [244].
Характерным для этой «примиренческой» позиции и тактики умеренной части украинской демократии стали изданные Генеральным секретариатом вслед за Третьим универсалом пояснения к нему, «главным образом, в деле земельном». В дополнение к этим пояснениям секретариат земельных дел издал еще свой особый циркуляр земельным комитетам, в котором разъяснял, что именно следует понимать под нетрудовыми землями. Из разъяснений следовало, что «земельных собственников, владеющих землей в рамках трудового хозяйства, например, менее, чем 50 десятин, Универсал не касается; такая трудовая собственность Универсалом не отменяется и остается по-прежнему»[245]. «Ясно, что такие “объяснения” вносили в дело одни только неясности, – констатирует П. Христюк. – Ссылка на Учредительное Собрание в таких важных вопросах, как дело уплаты различных долгов, лежавших на помещичьем имуществе, в то время как в Универсале ясно сказано было, что экспроприация земель проводится без выкупа, только запутывала дело. Упоминание же земельного секретариата о 50 десятинах было и вовсе неуместным. Оно вызвало большое недовольство среди беднейшего крестьянства»[246].
Итак, хотя и осторожно, Христюк вполне определенно поставил под сомнение правильность выбора ориентации, сделанного Центральной радой и Генеральным секретариатом осенью 1917 г. Нелегко что-то противопоставить и тому способу доказательства, к которому прибег историк.
Еще больше понимал необходимость такого подхода В. Винниченко. Во всяком случае, в «Відродженні нації» после краткого раздела, посвященного Третьему Универсалу (значительную часть занимает воспроизведение его полного текста), бывший председатель Генерального секретариата помещает целые две главы с характерными названиями «Основной недостаток украинской демократии» и «Фальшивое понимание национально-украинской государственности». Красноречивы и названия некоторых пунктов: «Не массы виноваты», «Социализм малороссийского хуторянина», «Наша “безбуржуазность”», «Страх перед безбуржуазной государственностью», «Плохие даже демократы» и т. д.
Упомянутые разделы сплошь аналитически-оценочные и при этом очень самокритичны. Их основную идею можно свести к нескольким лаконичным выводам: «Большевики делали, действовали только для масс, и потому они верили только в массы, поэтому у них были пыл, воля, стремление, восторг, энтузиазм.
Мы же не имели ни веры той, ни восторга, а значит, не имели и доверия масс. Это было у нас в первый период создания нашей государственности, когда социальный и национальный моменты сливались в одно сильное, смелое целое. Тогда был и наш энтузиазм, и наша непобедимость, и непоборимая, непоколебимая вера масс.
Но дальше у нас не хватило смелости, отваги, широты и дальновидности взгляда. Мы испугались “темных инстинктов” масс, мы испугались их огромной простоты, нам не хватило дальнейшего, большего энтузиазма»[247].
Винниченко считал, что Украинская революция пережила удивительную метаморфозу: до решающего момента создания юридической государственности оказались забытыми действительная ее суть, интересы трудящихся масс, их национальное и социальное возрождение. Средство же этого возрождения – государственность – стала восприниматься как единственная цель движения[248]. Что касается характера создаваемой государственности, то, по свидетельствам и оценками автора «Відродження нації», лидеры украинства «никогда даже не задумывались над тем, чтобы строить чисто наше, чисто крестьянско-рабочее государство, то есть такое государство, которое наиболее соответствовало характеру нашей крестьянско-рабочей нации»[249].
Социальное направление процесса государственного строительства оказалось отличным и даже противоположным первоначальным замыслам, концептуальному видению цели революции. С искренней болью Винниченко позднее писал: «И сколько действительно той энергии, сил, упорства, крови и жизни мы вложили в то, чтобы создать… не свою государственность, враждебную нашей нации, пагубную для нее!
Говоря откровенно, мы решительно ничего не изменяли в сути той государственности, которая была во времена Временного Правительства. Ни одной основы ее мы не нарушили. Мы только изменяли национальную форму ее, – взамен сине-бело-красного флага мы вешали желто-голубой»[250].
242
Там же. С. 57.
243
Христюк П. Замітки і матеріали… Т. ІІ. С. 57.
244
Там же. С. 57–58.
245
Там же. С. 58–59.
246
Там же. С. 57.
247
Винниченко В. Відродження нації. Ч. ІІ. С. 95–96.
248
Винниченко В. Відродження нації. Ч. ІІ. С. 101.
249
Там же. С. 106–107.
250
Там же. С. 108.