Страница 4 из 7
– Да есть. В ней все есть: и хорошее, и плохое. Но у людей, существ сознательных, есть один очень сильный недостаток. Они знают, что умрут. Смерть, точнее ее ожидание, страшно гнетущим чувством фатальной утраты. Оно уничтожает не только само счастье, но и надежду на него.
– Ты как-то очень пессимистично смотришь на жизнь.
– Да нет. Просто реалистично. Ты не подумай, что я депрессивная. Это совсем не так. Я очень люблю жизнь и умею ей радоваться. Да и в смерти нет, в принципе, ни чего страшного. Ты знаешь, как говорил Эпикур о ней – смерти не надо бояться, потому что мы с ней никогда не встречаемся, пока есть мы – нет смерти, когда приходит смерть, нас уже нет.
– Это точно. Я вообще думаю, что и жизнь сама по себе не важна.
– Это как? Расскажи. Мне очень интересно, что ты думаешь – она внимательно посмотрела на меня.
– Ну, мне кажется, по сути своей, человек устроен очень просто. Он стремится к удовольствию и избегает страданий. И счастье – это попросту состояние удовольствия, а горе это состояние страдания. Человек не стремиться просто к жизни, это не самоцель. Он хочет находиться в состоянии удовольствия, и чтобы оно длилось как можно дольше. А чтобы наслаждаться, нужно жить. Это как бы необходимое для этого условие. А если ты будешь страдать, и у тебя не будет перспектив на избавление от этого, то такая жизнь не нужна. Ты с легкостью с ней можешь расстаться. Существование, само по себе, не является для нас не благом, не злом. Все зависит от того каково оно. И все разглагольствования о том, что жизнь бесценный дар и тэ дэ и тэ пэ, я это совершенно не разделяю. Мы и умереть то боимся, в основном лишь из-за страха потерять то приятное, что несет в себе бытие.
– Слушай, я полностью с тобой согласна. Мне вообще кажется, что мы с тобой думаем одинаково. У меня такое ощущение. Когда я увидела тебя, я сразу подумала, что ты очень похож на меня. Не внешне, конечно, а внутренне. Мне кажется ты добрый. Ты любишь мечтать. Ты любишь размышлять. Ведь так?
– Мечтать и размышлять я люблю. Это правда.
– И добрый… Ты просто стесняешься в этом признаться.
Мы вышли к причалу. Навигация еще не закрылась, и там стояло много кораблей готовясь отправиться в дальний путь. Разговор быстро перешел на то, что в них была какая-то романтика путешествий и что было бы здорово взять и поплыть далеко-далеко. Сидя в уютной каюте или стоя на палубе обдуваемыми свежим ветерком, смотреть на плавно проплывающие мимо берега… Беседа лилась беспрерывно. Мы плели кружева своих фантазий. Один начинал, другой подхватывал и продолжал. Время струилось незаметно, его даже не было вовсе.
Я смотрел на Тоню и удивлялся. Мне казалось, что в ней для меня было все идеально. Я никогда не думал, что такое возможно в реальности. Мне нравилось в ней буквально все. Ее милое личико с зелеными слегка грустными глазами, ее маленький прямой носик, нежные губки, очаровательная улыбка, яркие рыжие волосы. И веснушки. Раньше я был совершенно равнодушен к ним, но ее были какими-то особенными… Стройная, изящная фигура под обтягивающим платьем. Нежный, спокойный голос. А ее мысли, и фантазии неслись с моими, одной единою волной.
Мы прокатились на речном трамвайчике по водохранилищу, гуляли по парку, долго сидели в кафе, потягивая ароматный кофе и уплетая пирожные. Затем перейдя через шоссе, бродили, взявшись за руки, по парку Дружба между прудов и тронутых осенней желтизной деревьев. Незаметно подкрался вечер – тихий, безветренный, со свежей сентябрьской прохладой. Зажглись фонари. Вдоволь наговорившись, с полчаса мы шли молча.
Почему так тихо, подумал я, ведь вокруг много людей, в том числе детей. Но все вели себя как-то тихо, как будто не хотели разрушить нашу идиллию.
Молчание нарушила Тоня.
– Дим, мне пора домой.
– Давай я провожу тебя.
– Нет не надо. И пожалуйста, не спрашивай почему.
Мне ужасно не хотелось с ней расставаться. Я даже хотел пригласить ее к себе домой, но счел это не уместным.
Вдруг в голове отчетливо всплыло то, что удивило меня при телефонном разговоре, и чего я сразу не понял.
– Тонь, а откуда ты узнала мое имя?
– В смысле?
– Помнишь, когда я вчера позвонил тебе, ты сразу сказала – это ты Дима. Но я же не говорил тебе, как меня зовут. В тот вечер я сильно напился, но это я помню точно.
– Ты мне сам сказал свое имя. А откуда же я могла его узнать? – она ответила с удивлением.
– Извини – мне стало неловко – мне видать совсем мозги заклинило от перепоя.
– Да не переживай, все нормально – ее голос как-то странно дрогнул.
– Когда мы увидимся снова? – мой голос тоже стал немного дрожать.
– Давай завтра днем созвонимся и решим. Хорошо?
– Тонь, я очень боюсь, что ты пропадешь.
– Димуль, ты что, никуда я не пропаду. Честное слово. Не бойся – сказала она тем тоном, которым говорят с малышами, пытаясь их успокоить, и чмокнула меня в щеку – До завтра.
– До завтра.
– Ты мне очень… очень понравился – она повернулась и быстро пошла в сторону метро, через минуту исчезнув из виду.
***
С того самого дня почти все мои мысли были о Тонечке. Я думал о ней, когда засыпал и просыпался, когда ехал в метро, ел, разговаривал с другими людьми, даже когда работал, что сильно мешало сосредоточиться. Моя жизнь четко поделилась на два циклических периода – ожидание встречи и собственно встреча.
На следующий день, еле дождавшись обеденного перерыва, я позвонил ей, и мы договорились встретиться вечером, на том же месте. Томительно дождавшись окончания работы, я понесся на встречу. Снова гуляли, взявшись за руки. Снова бесконечные разговоры обо всем. Фантазии в унисон, мысли в унисон, молчание в унисон.… Так счастлив я не был еще никогда. Описать это чувство невозможно, его можно только пережить.
На следующий день мы встретились снова. И еще раз, и еще… Мы встречались каждый день. На том же самом месте. Эта застывшая девушки на постаменте, стала, восприниматься как некий герб: покровительница влюбленных, бережно держит на своих руках парусник любви, несущийся по волнам судьбы.
Расставались мы поздно вечером. По непонятной причине она всегда отказывалась, от того, чтобы я ее проводил. На мои вопросы, по этому поводу, она отвечала уклончиво, а настаивать на объяснении я не мог. Мы целовались на прощанье, и через минуту она таяла в дали. Так же она не соглашалась прийти ко мне в гости. Все это было для меня загадкой, ответ на которую я найти не мог. Версий, конечно, было много, но ясности они, понятно, не добавляли. В том, что я ей нравлюсь, сомнения не было абсолютно. Значит, есть какие-то обстоятельства, не зависящие от нее. Эта тайна еще больше добавляла ей привлекательности.
Несмотря на то, что мы много разговаривали, знал я о ней, в сущности, не много. Что мать бросила их с отцом, когда она была совсем маленькая и она ее почти не помнит. Отец ее, какой-то ученый. По образованию она филолог. Работает в редакции, какой-то маленькой, малоизвестной газеты, для любителей гороскопов, предсказаний и прочей ерунды. Живет где-то недалеко от меня. Да в принципе и все. Она как-то ловко, умела уворачиваться от личных вопросов. При этом, надо заметить, она и про мою жизнь особо не спрашивала. Ее больше интересовал мир внутри меня, чем внешние обстоятельства моего существования.
Мне было, очень хорошо, только от возможности находится рядом, разговаривать с ней, обладать ее вниманием… Но я хотел ее всю, целиком. Хотел знать историю ее жизни, знать что с ней было, подробно, в мелких деталях, знать с кем она общалась, с кем была близка… Так же я хотел ее и физически. Хотел обладать ее телом. Но…
Прошло две недели. Все повторялось. Мы гуляли, то на Речном вокзале, то ездили в центр города, то в другие парки, сидели в кафешках. В конце – парк Дружба около метро и … расставание до завтра.
В голове стала появляться мысль, незаметно проследить за ней. Но каждый раз я отгонял ее в сторону – она казалась мне какой-то непорядочной по отношению к возлюбленной.