Избранники

Она кивнула, строго глядя сквозь него. Потом нашарила на столике пачку, достала сигарету и подошла к окну, обнаженная и прекрасная. Пару часов назад она, как девочка, хлопала в ладоши, узнав, что окна могут открываться. Теперь она курила, выдыхая пар в морозный воздух, потом швырнула окурок в ночь. И тут же устремилась за ним сама.

… Мыслей не было, в голове была пустота. Оказывается, и такое бывает. И холод, холод из открытого окна, которым он так гордился… Потом из пустоты появилась мысль:

«А так ли уж мне не повезло?»

Глава 2. Ева

… Она легко проснулась и подбежала к умному окну, отразилась в нём. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулся Екатеринбург: огромный конгломерат, впитавший в себя сотни разношерстных названий. Всё ещё шел упорядоченный, какой-то отфильтрованный снежок. Зима, тёплая, но зима. Ева любила зиму. И весну, и лето, и осень… Говорят, что очень скоро настанет сплошное райское межсезонье. Скорее всего, это правда. После того, как пропало солнце, не было оснований в это не верить.

– Солнышко лучистое, девица пречистая, где вы? – нараспев произнесла Ева слова, доставшиеся ей в наследство от прабабки, тряхнула золотистыми кудрями и побежала принимать энергетический душ.

… Зооцентр, как обычно, бурлил, обволакивая своими флюидами дежурного ночной смены, уснувшего прямо на посту. «Крис, Крис…» Некоторое время Ева разглядывала его встрёпанный затылок, потом взлохматила пепел волос.

– А? Что?

– Укатали сивку крутые горки?– Она снова затормошила юношу.

– Ева! Я не понимаю эти ваши эвфемизмы на старославянском… ну хватит меня щипать!

Крис завертел головой, однако Ева не отказала себе удовольствие ещё раз ухватить его за нежные ланиты, а потом и за носик.

– Серьёзный-то прям какой, неприступный!

– Не приставай, женщина! Стефан опять устроит мне скандал. Вон, кто-то идёт…Ты же знаешь, что ему всё докладывают! Ну хватит!!

– Проснулся? Тогда давай вещай, что здесь ночью приключилось.

Крис вздохнул.

– Ева, мать всего сущего… Зачем тебе нужен бессвязный доклад твоего раба?

Ева тут же ущипнула его за не знавший лазерной бритвы подбородок, проворковала:

– И книжки разные читает… А хорошенький какой! Так и расцеловала бы…

–Эй-эй! Успокойся, разлучница! Ну, право, зачем тебе мои россказни? Отчетт уже дожидается тебя в кабинете… Шла бы ты туда, а?

Она наклонилась к его уху, шепнула:

– Пойдем вместе, а? Я облака на стены нагоню…

– Да что же это такое! – юноша выпрыгнул из кресла, уперся ладонями в многомерный пульт слежения, и начал давать информацию:

– Ладно, если тебя в самом деле так интересует мнение каждого сотрудника… Я не понимаю – не понимаю, слышишь? – зачем животные устраивают все эти бесконечные склоки друг с другом! И зачем мы им в этом потворствуем, позволяя иметь общее пространство, где летучие мыши кружат над дельфинами, орлы и альбатросы устраивают воздушные бои, зубры и бизоны мерятся силой, и только благодаря защитному полю каждая особь остаётся невредимой, но я даже боюсь предположить, что происходит с их психикой! – Крис заметно разошелся, подзуживать его больше не было никакой необходимости. Ева внимательно слушала, щуря зелёные глаза и наматывая локоны на пальцы. – К чему все эти дикие распоряжения? Что за ними кроется? Нам не дают никаких разумных объяснений, научный совет лишь прикрывается невнятностями типа «формирование нового экобаланса». Что таким образом, спрашивается, можно сформировать? Животные становятся агрессивнее с каждым днём, расходуют энергию совершенно впустую, даже продолжение рода их уже не интересует! Ладно, пусть проводится какой-то эксперимент, пусть это напрямую связано с появлением купола – хорошо! Но зачем нам под страхом немыслимых кар приказали отказаться от опытов с кастрированными животными и просто-напросто избавиться от них? Это же было такое обширное поле для исследования природы животного магнетизма, результаты последних опытов потрясали! – Крис покачал головой. – Бедные, забавные морские свинки… На Айру, после того как она сама их усыпила, теперь ведь без слёз не взглянешь. Бедняга! И половинки нет, и любимой работы тоже… Ну, что ты молчишь? Вразуми меня, глупого, как дальше жить!

Ева грустно улыбнулась.

– Если бы я знала, Крис, если бы я только знала…

Отошла от собеседника, встала на дорожку и произнесла: «Кабинет», послав на прощание некий размытый жест собеседнику. Дорожка плавно понесла женщину мимо вольеров, водоемов, моделей ландшафтов, административных и исследовательских зданий, силовых установок, крематория… туда, куда ей и было велено. В кабинете Ева сняла умные туфли, идеально корректирующие походку, и закинула ноги в умных чулках на стол, реализующий почти все её бытовые потребности. От кресла исходили приятные токи, и напряженность в теле, возникшая после разговора с Крисом, стала проходить. Ничего делать не хотелось, однако именно поэтому через несколько минут она убрала ноги со стола, повернулась к экрану (шлем-визор она не любила) и молвила: «Отчёт!»

Перед глазами поплыл нескончаемый ряд: обезьяны, киты, акулы, дельфины, стервятники, чайки, кенгуру, утконосы, страусы, аллигаторы, вараны, питоны, волки, тюлени, медведи, олени, антилопы, львы, пантеры, слоны, лисицы, барсы, росомахи, летучие мыши… Виды и подвиды, которые удалось на протяжении двух веков сохранить и клонировать заново по биологическим останкам. Гордость нескольких поколений сотрудников. Её жизнь. И вот теперь Ева оцепенело взирала, как все эти животные, такие разные по своему предназначению и среде обитания, были заняты только одним: постоянными нападками друг на друга, нисколько не стесняясь при этом в выборе противника. Похоже, здесь главенствовал один принцип – чем чуднее, тем лучше. Волки кружили вокруг гепарда, барибал ревел на рысь, орел пикировал на орангутанга, индийский слон угрожающе вертел хоботом перед зеленой анакондой, которая выползла на это безумное ристалище из своей заводи и теперь лениво щеголяла боевым окрасом на расстоянии менее метра от древообразной ноги… Ева не знала, плакать ей или смеяться, когда она видела вомбата, бешено наскакивающего на гиену, или касатку, собирающуюся таранить залезшего по ноздри в воду жирафа. Датчики показывали беспрецедентное буйство гормонов у всех без исключения представителей животного царства.

Выключила экран. «Можно ли вообще привыкнуть к этому безумию? Сомневаюсь… Они отказываются принимать пищу. Они забыли про своих детенышей, которые, едва открыв глаза, тут же начинают душить себе подобных. Эмоции расходуются только на безудержную агрессию. Они… мы скоро их потеряем. Всех до одного. А указания из Москвы неизменны: обеспечить индивидуальную защиту и не препятствовать, следить за надежностью внешнего периметра, следить, следить, следить… Господи, да сколько этот ужас будет ещё продолжаться-то, а?»

В кабинет вошёл Стефан. Держался холодно, говорил кратко.

– Не желаешь заглянуть в океанариум? Картинка на экране может сгладить впечатление.

… Дельфин умирал. Он лежал в круге света, на своей территории, и никого из сородичей рядом с ним не было. Все были заняты войной.

На его белой морде, как обычно, блуждала ироничная улыбка, на этот раз показавшаяся Еве ещё и виноватой, как будто дельфину было стыдно за недостойную суету последних дней его жизни, когда он высоко выпрыгивал из воды, пытаясь достать клювом взбесившегося нетопыря, свербящего мозг ультразвуком, или со стаей временно примирившихся сородичей атаковал кашалота.

«Господи, почему же мне… нам всем так страшно?» Рядом с ней на смотровой площадке находились немногочисленные теперь сотрудники центра, прервавшие свои занятия. Все, что остались… Зачем? Чтобы с ужасом взирать теперь на умирающее животное, как на символ грядущего конца? Дельфин был спокоен и зримо доброжелателен к окружающим, жизнь ещё гнездилась в каждом его неторопливом движении… и всё-таки он умирал. Это было ясно каждому из собравшихся, непроизвольно отождествляющих себя с ним.