Поцелуй Иуды

Макс всю жизнь на острие. Всю жизнь рискуя. Ввязывался в переделки, сомнительные компании, нехорошие дела. Безрассудство и неоправданная жестокость. Словно недолюбленный ребёнок, он искал внимания и похвалы. Не там искал и не так. И желаемого не получал. По крайней мере, ему так казалось. Оттого бесился и, точно волчок, вращался по кругу, совершая одни и те же ошибки. А потом его не стало. Тоже вдруг. Сообщение о том, что Макса больше нет, застало Магницкого в очередной служебной командировке. На похороны успеть не удалось даже при категории криминального трупа. Быстро всё как-то тогда произошло, толком ничего и не понял. Ситуация больше походила на очередную глупую выходку брата или на шутку, но чуда не случилось.

Расследование дела доверили молодому следователю. Амбициозной и не в меру деловой дочери заместителя главного прокурора города. Она снискала славу той, что всегда докапывается до сути, невзирая на статусы и регалии. За два с небольшим года практики обзавелась внушительным рядом недоброжелателей, но и защиту имела неслабую, а потому держалась на плаву. Тогда мелькала мысль сделать девчонке внушение, но Магницкий почувствовал, что устал. Невероятно устал от жизни. Снова. Он потерял последнего дорогого человека. Потерял вкус к жизни.

О том, что дело закрыто за недоказанностью, услышал как-то мельком, ведь тогда взял передышку. Передышку… Беспробудно пил! На даче, за городом. Подальше от людских глаз. А потом эта новость. Как обухом по голове. И ведь, что интересно… Обвиняемый был, признательные показания, орудие преступления с его отпечатками пальцев. А маленькая сучка просто сказала «не верю» и развалила дело в два счёта! Пропали улики, из дела исчезли ключевые документы. Обвиняемый в убийстве в день, когда его выпустили из-под стражи, отбыл в места, откуда достать его официальным документом было нереально.

Оказалось, что девчонка сильна не только в доказательстве, но и в деле противоположном. Магницкий вернулся в должность и разнёс всю прокуратуру к чертям! Пустил в ход прикормленных журналюг, желая молодую и амбициозную закопать: ни много ни мало, сотрудника органов внутренних дел застрелили! Его брат был лучшим в отделе.

Созвал своих оперов, чтобы информацию нарыли. Но когда заветная папка оказалась на его столе, Магницкий вынужден был признать, что следачка была права: не сходилось. В мелочах, в секундах, в размытых показаниях свидетелей. Понятное дело, что с нарытой доказательной базой обвиняемый бы сел и надолго! Но Магницкому было не нужно, чтобы сел кто-то! Ему был нужен тот, кто это сделал. А по всему вышло, что момент упущен.

Это был провал. Магницкий даже не стал выяснять, покрывал ли кого обвиняемый или тому тупо отбили почки и признательные показания выжали силой. Из органов он тогда ушёл. Принял нормальное мужское решение. И прошлое закрыл под замок. От себя и от посторонних. Так казалось проще. Обычно искать лёгких путей Магницкому не приходилось. Жизнь била и била больно. А, оставшись совершенно один, подниматься после очередного броска он не стал. Так и пополз по жизни на брюхе. На сытом брюхе новоиспечённого фирмача.

Теперь всё у него было просто и понятно. Доступные женщины, продажные друзья и исключительно полезные знакомства. Никого к себе не подпускал. Потому что больше терять не хотел. Не друзья, а подручные, подчинённые. Не жена, оберегающая семейный очаг, а заводные девки в бане, которых имеешь на пару с администрацией области. Порой от самого себя становилось тошно, но рвотный позыв заглушался доброй порцией марочного коньяка. А всё остальное, всё, что для души… Об этом Магницкий старался не думать. Да и нет у него теперь души. Потерялась вместе с теми, кто её хранил. С любимой женой и маленькой дочкой. Вместе с братом потерялась. А вот Анита, как выяснилось, осталась. Она тоже хранила частичку его души, сама о том не подозревая. Появилась тогда, когда жизнь летела под откос и вытащила.

Совсем ещё девчонка. Лет пятнадцать, не больше. Красивая, живая, настоящая! Она цепляла. Своей искренностью и непосредственностью.

Месяца не прошло с того дня, как жена с дочкой погибли. Авария на дороге. Он тогда тоже был в машине. За рулём водитель. А потом встречка, ошибочный манёвр, скользкая дорога, что сделала своё дело… Он один и выжил. Никаких серьёзных травм. Только царапины. Тогда по малодушию казалось, что лучше бы потерял память или рядом слёг… А Макс заверял, что это шанс. Шанс сделать что-то, что никто другой не сделает. Магницкий в эти проповеди брата не верил, но старательно делал вид, что согласился.

Его душили сухие слёзы, терзало чувство вины. А он «держал лицо» и уверял, что пережил, что справился.

В попытке отвлечь, Макс предложил уехать. Взять отпуск, провести время вместе. На Мёртвом озере. Оно всегда манило брата. Теперь манило это озеро и самого Магницкого. Самовнушение сыграло с ним дурную шутку и озеро словно звало его голосами жены и дочки. Вот и зависал, глядя на тёмную, будто густую воду. А в один день он почувствовал лёгкое касание о ладонь и решил, что окончательно спятил. Юля, жена, касалась его так же после затяжной ссоры. Самыми кончиками пальцев гладила по ребру ладони. Магницкий в то мгновение точно окаменел и ноги приросли к земле. Сердце зашлось в бешеном ритме, а дыхание вырывалось из груди с вымученным хрипом. Он обернулся, а Юли нет. Её нет! Зубы тогда стиснул до желваков на скулах, гневно прищурился и появилось нестерпимое желание ударить наотмашь ту, что посмела нарушить его покой, что дала надежду. Девчонка струхнула. Даже в своём бешенстве он понял это и… сдулся. Закрыл лицо ладонями, растёр его до жжения в коже, снова отвернулся к озеру, пытаясь поймать волну душевного равновесия.

– Простите. – раздался позади виноватый шёпот и Магницкий обернулся снова. Не хотел, не думал даже, а всё равно обернулся. И что-то внутри заныло, вызывая тихую грусть.

Девчонка стояла перед ним и испуганно поглядывала сквозь длиннющие ресницы. И чёрт его знает, почему он об этих её ресницах тогда подумал. Но мысль мелькнула и, точно бурная река, понесла его дальше. Он видел глаза, вздрагивающие в порывистом желании сказать что-то ещё, губы… Пожалуй, это было то, что ему сейчас нужно. Красивая игрушка. Красивая настолько, что дух вышибла. Вышибла разом с мыслями глупыми, ненужными, лишними. Мыслями о том, что исправить нельзя. И он забыл… И о жене, и о дочке. В один миг забыл!

Что уж теперь-то скрывать… безумной любви и затяжной страсти у них с Юлей не случилось. Закрутилось всё по молодости. Она была мягкой, нежной, заботливой. Идеальной женой. В какой-то момент Магницкий решил, что ему нужна именно такая вот идеальная, и женился. Потом понял, что неправ, что хотел чего-то принципиально другого, но бросать ту, которой дал обещание и надежду… Да и было между ними что-то большее, нежели желание. Близость была, понимание, и общее будущее, ведь Юля оказалась беременна. И это было счастье. Гнусные мысли отошли на второй план, а вскоре и вовсе исчезли. За четыре можно было вспомнить несколько интрижек, как разнообразие в сексуальной жизни. Весь сдержанная и рассудительная жена не давала того драйва в постели. Но эти интрижки тут же и забывались. А она прощала. Смотрела в его глаза и прощала всё. Не потому, что хотела сохранить семью, а потому что любила.

А в незнакомке его притягивало нечто большее, чем просто желание сбежать от семейных проблем. Что-то более глубокое и завораживающее. Вот так по-идиотски. С первого взгляда и полное осознание того, что ради этой девчонки готов был бросить всё. Всё то, что и так потерял! Он бы бросил ради неё всё… И от мыслей этих стало тошно. От отвращения к себе замутило, закружилась голова. Магницкого повело в сторону, а незнакомка… она удержала. Вцепилась в его ладонь обеими руками и потянула на себя. Опомнившись, Миша от прикосновения ушёл, а она словно всё понимала, повернула голову в сторону.

– Можно я просто постою рядом? – проронила она тихо, а он выдохнул такое же осторожное «да».