Экстрим на каникулах

– А меня никто выслушать не хочет, или мой трёп с Денисом уже не актуален?

– Нормально пообщались?

– Более чем. Денис со скуки с ума сходит, он, оказывается, в школе временно работает, хочет в охранную фирму перейти.

– А в чём проблема?

– Пока не получается.

– И вынужден он целыми днями сидеть у входа, глазеть на нерадивых школьников, – прыснула Люська. – А по делу что—нибудь сказал?

– Ден видел, как в школу вернулась Варвара, видел, как она поднималась по лестнице. В начале седьмого пришел Петр Алексеевич, Денис и не знал, что Варвара из школы не уходила. Между нами, к обязанностям своим он относится прохладно, не его это место, сразу чувствуется.

– Они вместе поднялись на этаж?

– Петр Алексеевич внизу остался, Ден подошел к кабинету, толкнул дверь – открыто. В лаборантской на полу лежала Варвара Витальевна, он увидел кровь, сразу в коридор выбежал полицию и «скорую» вызывать. Потом Петра Алексеевича позвал. Оказывается, Денис до обморока боится крови, его внизу крепким кофе отпаивали. Он в себя часа два прийти не мог. Но меня зацепило вот что, по словам Дениса, в лаборантской – он обратил на это внимание – был полный порядок, разбросанных листов и следов борьбы охранник не заметил.

– Алька когда убежала, Варвара листы на место положила. Чему удивляться?

– Да? А класс? Аль, ты ведь не начинала убираться в классе?

– Какой там, я сразу в лаборантскую ломанулась.

– Как стояли стулья помнишь? – Димон прищурил глаза.

– Обыкновенно стояли. Дим, я тебя не понимаю.

– Они стояли возле парт или на партах, как после уборки?

– Конечно, возле. Говорю же, не начинала я убираться. Сначала хотела с контрольной разобраться, потом парты помыть, стулья на них поднять, а в конце уже доска и пол.

– К этому я и веду, – щёлкнул пальцем Димон. – Денис сказал, что половина стульев были подняты на парты. Врубаетесь, нет?

– Намекаешь…

– Именно на это и намекаю, – перебил Димон Алису. – Варвара Витальевна, после ухода Альки начала сама убираться в классе. Успела поднять половину стульев, а потом, очевидно, в классе появился он – несостоявшейся убийца.

– Логично. Правда, не совсем понятно, почему она принялась за уборку, если мы сошлись во мнении, что Варвару вызвали в школу, и она пребывала в нервозном состоянии? Ей позвонили, она бросила готовку, понеслась в школу и начала убираться в классе? Как-то неправдоподобно.

– А если убийца назначил ей в классе встречу и задерживался, а она, чтобы убить время стала стулья на парты поднимать.

– Пётр Алексеевич уверял, что врагов у неё не было. Верится с трудом, учитывая сложный характер Варвары.

– Правильно! – прервал я Альку. – В этом направлении и надо копать. Это многое объясняет, во всяком случае, даёт ответ на вопрос о ноже в сумочке Алевтины.

– Ты о чём, Глебыч?

– Надо искать не врагов Варвары, а врагов Альки.

– Что?!

– Моих врагов? Глеб, у меня их нет.

– Ты уверена?

– У меня даже друзей не было, так, знакомые одни, а врагов… Да нет, откуда, я старалась ни с кем не конфликтовать. Вы что, сами не знаете?

– Знаем, Алька, знаем, но тем не менее. Тебя хотели подставить! И выгодна эта подстава в первую очередь не врагам Варвары Витальевны, а твоим недругам. Тем, кто жаждал сильно тебе насолить.

– Настолько сильно, что был готов превратить тебя в убийцу, – сказала Люська.

– Не знаю, – Алевтина явно не ожидала услышать ничего подобного. – Вы подумайте, это каких врагов надо иметь, чтобы они меня так возненавидели.

– Мощных!

– А что, Аль, враги не друзья, они быстро появляются.

И всё же Алька со мной не согласилась, не верила она, что есть человек или люди, которые желали ей зла. Не верила и точка. А зря, ох как зря.

Глава третья

Я знаю твою тайну…

Алька позвонила нам в начале второго, мы ещё не спали. Взволнованным голосом она попросила срочно прийти к ней, сказав, что сильно переживает. Пока мы с Люськой бежали, я пытался сообразить, что могло произойти с Алей на этот раз, но воображение молчало, ни единой мысли, ни одного предположения.

Мы только вышли из лифта, а Алька уже распахнула дверь.

– Заходите, – скороговоркой проговорила она.

На этаже приоткрылась дверь напротив.

– Не спишь, Алюшка? – спросила упитанная старуха. – Колобродите всё, молодёжь.

– Здрасти, – кивнула Люська.

Я тоже поздоровался, Алька вступать в разговор с соседкой не стала, дождавшись, когда я пройду в прихожую, она захлопнула дверь.

– Аль, что произошло?

– Мне звонили.

– Кто?

– Не знаю. Первый раз позвонили в восемь. Ничего не сказали, дышали в трубку. Потом в девять был звонок, в десять, в одиннадцать. В час позвонили, опять молчат, я сразу вам набрала. Неспроста эти звонки, я боюсь, оставайтесь у меня ночевать.

Заверив Альку, что в её компании ей не будет страшен даже чёрт с кочергой, Люська вытолкала меня на лестничную клетку.

– Глеб, дуй домой, я здесь переночую.

Я подошел к лифту, ощущая себя немного не в своей тарелке. Сначала позвонили, просили срочно прийти, теперь, не дав опомниться, за дверь выставляют. Паникерши!

Дверь напротив открылась снова, знакомая бабулька улыбнулась мне второй раз.

– Уже уходишь, сынок?

– Ухожу.

– Ну правильно, ночь-полночь на дворе, чего по гостям в такое время ходить.

Утром Люська пришла домой без пяти восемь, я как раз выходил из ванной, когда она позвала меня на кухню, положив на стол сложенный вчетверо тетрадный лист. Листок был скручен, я понял, что недавно его сворачивали трубочкой.

– Запахло жареным, Глеб, – сказала Люська. – Прочти, тебе будет интересно.

Развернув листок, я пробежался глазами по тексту: «Я знаю твою тайну».

– Откуда это, о какой тайне речь?

– Он у Альки в почтовом ящике лежал, – Люська побежала к себе в комнату. – Мы в школу собирались, спустились вниз, Алька газету хотела вытащить, а там подарочек от неизвестного.

– Где Аля?

– Домой вернулась, в школу сегодня не пойдёт. Глеб, по большому счёту мне бы тоже не мешало дома остаться. С Алькой посидеть надо, она сейчас на взводе.

– Так сиди, чего домой притащилась?

– Не ори на меня, – крикнула из спальни Люська. – Притащилась, значит, надо. Не беспокойся, уже ухожу.

В школе я рассказал о звонках и оставленной в почтовом ящике записке Алисе и Димону. Мы сошлись во мнение, что кто-то начал свою игру против Алевтины. Цель и правила игры – пока, увы, неизвестны, но совершенно точно ясно, этот кто-то на полпути не остановится.

Из школы мы с Димоном пошли к Але, Алиса обещала зайти позже.

– Люсь, Аль, как вы тут? – Димон оставил рюкзак в прихожей и прошёл в ванную.

– Ни звонков, ни писем, – Люська гремела на кухне посудой. – Я обед сварила, где Алиска?

– С сестрой в поликлинику поскакала, а Алька спит, что ли?

– Да прям, за компом сидит, в «Одноклассниках».

– Уже не сижу, – Аля вышла в коридор, и я обратил внимание на румянец на её щеках.

Люськин борщ был вне конкуренции, все кроме Алевтины попросили добавки, Алисе здесь уже ловить было нечего – кастрюля опустела.

В пять вечера раздался звонок в дверь. Один, второй, третий… На площадке – никого, а к двери скотчем был прикреплён лист бумаги.

«Я всё про тебя знаю», – значилось в очередном послании. Алю начала колотить нервная дрожь, и едва Люське удалось её успокоить, в комнате ожил телефон. Трубку хотел снять Димон, но я вовремя его остановил.

– Не трогай. Аль, подойди.

И опять на том конце дышали и молчали. Алька с такой силой поставила трубку на базу, что последняя чуть не треснула.

– Слушай, как зовут твою соседку, ту бабку, которая постоянно высовывается из квартиры?

– Надежда… – Алька задумалась. – Михайловна, вроде. Короче, баба Надя.

– Глебыч, ты чего задумал?

– Пошли со мной, увидишь.