Экстрим на каникулах

Алька обратилась к Соне.

– Сонь, не в курсе, кто сегодня дежурный?

– Я дежурная.

– Слушай, а можешь меня выручить, давай дежурствами поменяемся.

– А ты когда должна?

– Во вторник. Но я не смогу, мне к стоматологу надо.

– Идёт, – согласилась Тоня. – Мне как раз сегодня не хочется. Держи ключ.

От своих учеников Варвара Витальевна требовала строжайшей дисциплины связанной с каждодневной уборкой класса. Она лично составляла график дежурств и вручала его старосте класса Соньке Яковлевой.

Получив ключ, Алевтина ощутила внутреннее спокойствие. Часа в четыре она придёт убираться, убьёт двух зайцев сразу, и никто не сможет обвинить её в мошенничестве. Она готовилась к контрольной, знала ответы на вопросы, а ничего не написала исключительно в силу обстоятельств. Поэтому исправить положение вещей считала своим долгом.

…Десять минут пятого Аля открыла дверь, просунула голову в класс и крикнула:

– Есть здесь кто-нибудь?

В ответ тишина. Отлично, Варвара Витальевна успела уйти домой. Дело за малым. Повернув ключ в замке, Аля достала из сумки ручку, поспешив зайти в лаборантскую.

На придвинутом к окну столике она заметила блюдце, чашку с недопитым чаем, нож и крошки на скатерти. Опять биологичка пила чай и забыла вымыть посуду. От класса требует чистоты, а сама даже убрать за собой не может.

С полки Алевтина схватила пачку листов, начав искать свою контрольную. Но сначала наткнулась на работу Комарова, просмотрела, усмехнулась. Идиот! Из двадцати заданий он правильно ответил только на три. А впрочем, чему удивляться, что ещё можно ожидать от Витьки. Потом Алька увидела лист Димона, нахмурилась, узнав, что пять вопросов он оставил без ответа. Поколебавшись, она подчеркнула правильные варианты и, наконец, выудила из пачки свою контрольную.

Неизвестно, как и почему это произошло, но спустя десять минут, когда Алька уже заканчивала с тестами, дверь в лаборантскую открылась, на пороге появилась Варвара Витальевна. Увидев за столом Альку и разбросанные листы, биологичка зашлась в крике. Алевтина пребывала в шоковом состоянии. Она настолько ушла в себя, отвечая на вопросы, что не услышала шума открываемой двери и шагов. Это был конец!

Варвара обещала устроить Алевтине весёленькую жизнь уже в понедельник.

– Мы с тобой поговорим в кабинете директора. Этот поступок тебе боком выйдет, Нефёдова. И мать не поможет.

– Оставьте в покое мою маму, – сухо бросила Аля, встав из-за стола.

– Не нравится, правда глаза колет? А ты подумай, каково ей будет, когда она узнает, в кого превратилась её дочь. По чужим полкам шаришь. Это так тебя мать с отцом воспитывали?

Алевтина вздрогнула.

– Не смейте упоминать отца! Не смейте! Слышите?! – прочеканила Алевтина, ощутив слабость в теле и лёгкое головокружение.

– Если бы он был жив…

– Замолчите! – сорвалась на крик Алька, сжав кулаки.

***

– Глее-е-еб, Алиска пришла, иди, встречай свою ненаглядную, – крикнула Люська.

– А где твой ненаглядный, где Димка? – спросила Алиса, поцеловав Люську в щёку.

– Ещё не пришёл. Глеб, сколько можно копаться?

– Да иду я, иду. Привет, Алис. Люсь, всё из холодильника взяла?

– Лёд в морозилке оставила.

– Остроумно, – я прошел в кухню, проверил, выключен ли у нас газ и вернулся в прихожку.

– В принципе можно отчаливать. Димку на улице подождём.

Раздался звонок.

– А вот и он, лёгок на помине.

Димон первым делом побежал в ванную.

– Какие-то уроды в вашем лифте кнопки дрянью липкой намазали. Блин, Глебыч, у вас что, воды нет?

– Вода есть, – Люська зашла в туалет, открыла стояк и крутанула вентиль. – Мы её отключаем, когда из дома надолго уходим.

– За фигом?

– Диана просит, чтобы ненароком не затопить соседей.

– А-а, меры предосторожности. Ну-ну.

А сейчас я хочу сделать небольшое отступление, пояснив кто, кому и кем приходится, чтобы в дальнейшем не возникло вопросов. Я – Глеб Озеров, мне пятнадцать лет, Люська моя сестра. Мы живём у Дианы, нашей бабушки, которая буквально зеленеет, когда к ней так обращаются. Диана народная артистка, работает в театре, снимается в кино и на телевидении. Часто уезжает на гастроли, на съёмки, тогда мы с Люськой остаёмся за полноправных хозяев. Родители у нас есть, отец бизнесмен, мать – домохозяйка, они живут в загородном доме, откуда мы с Люськой драпанули, когда познакомились с Димоном и Алиской. Перевелись в новую школу, обзавелись новыми друзьями-знакомыми и были вполне довольны жизнью.

Сегодня решили устроить пикник с шашлыком на природе, затарились продуктами, посмотрели по инету прогноз погоды – дожди вроде не ожидаются – и поспешили сгинуть из города в область. Поближе к чистому воздуху, подальше от смога.

На улице Люська вспомнила, что пригласила с нами Альку.

– Совсем забыла ей позвонить, – опомнилась она, когда мы отошли на значительное расстояние от дома. – Ребят, надо вернуться. Неудобно получится.

– Люсь, ты всё делаешь в самый последний момент.

– Глеб, я не виновата, замоталась.

– Тогда иди, чего ждёшь, мы тут постоим.

– Нет, пошли вместе, – вмешалась Алиска. – Люсь, а Алька согласилась поехать за город?

– Ну да, я с ней в четверг разговаривала.

– Если только она не забыла о вашем разговоре. Что-то в последнее время Алька тормозит, – Димон переглянулся со мной, потом посмотрел на Люську.

– А мне её жалко, – Алиса достала из кармана пачку жевательной резинки, протянув всем по одной подушечке. – Столько всего на неё свалилось. Поэтому у неё и с памятью проблемы, на нервной почве. Я вообще поражаюсь, такое впечатление, что в вашем классе одни придурки учатся, у человека горе, а они издеваются.

– Во-во, – поддакнула Люська. – Один Комар чего стоит – дебил со стажем. Алис, он вроде раньше с тобой в классе учился.

– Ну да, потом его на второй год оставили, он к ним перешёл.

– А что мы можем сделать? Ни я, ни Глебыч над Алькой не прикалываемся.

– Морду другим бить надо! – заявила Люська.

– Всем морду не набьёшь, да и не действенный это метод. Если у человека в голове нет мозгов, от мордобоя они не появятся. Хотя Димон здорово Комару вчера врезал.

Минуты через две Димка спросил:

– Алис, а что у Альки случилось, почему ты про нервы сказала?

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Дим, ты с луны свалился?

– Алис, – я остановился, переложив сумку в другую руку. – Я вообще-то тоже не в курсах.

– Во дают, – протянула Люська. – Пацаны, а вы, оказывается, сами тормозите.

– На себя посмотри, давай, колись, что у Альки случилось?

– Пусть Алиска рассказывает.

– У неё в сентябре отца убили. Он журналистом работал, Алька тогда на две недели в больницу загремела с нервным срывом.

– Я не знал, – едва слышно прошептал Димон.

– Этим не принято хвастаться, вроде даже мать Али в школу приходила, с директором разговаривала, просила, чтобы про убийство не распространялись. Но слухи, есть слухи. Информация просочилась, начали шептаться по углам, половина школы точно в курсе.

– Кроме нас с Димоном. Алис, а мать у неё кто?

– Тоже журналист. Она спецкор, постоянно в командировках, месяцами дома не появляется.

– Подожди, а Алька с кем живёт?

– Одна она живёт, – встряла Люська. – Теперь понимаете, каково девчонке, днём над ней полудурки одноклассники прикалываются, а вечерами она в четырёх стенах мается. Мы с Алиской пробовали с ней потеснее общаться, отказывается, думает, мы из жалости дружбу предлагаем.

– Да, дела, Димон, – я посмотрел на часы. – Теперь и я чувствую себя свиньёй.

– Ты здесь не при чём, – успокоила меня Алиска.

Мы зашли в подъезд, поднялись на лифте на десятый этаж, и Люська нажала на кнопку звонка.

Аля открыла дверь минуты через три. Она смотрела на нас сонными глазами, пытаясь понять, зачем мы разбудили её в десять утра в субботу.